"Хранители вечности" - читать интересную книгу автора (Медведев Антон)

ГЛАВА 8

Нужный ему дом он отыскал у самого озера, в очень живописном месте. Здесь не было не только никакой охраны, но даже элементарного забора. Живший здесь человек никогда и никого не боялся.

Когда Кевин нашел его, Владыка сидел в саду и читал книгу. Это оказался старик преклонного возраста, с изборожденным глубокими морщинами лицом. Колени Райса укрывал теплый шерстяной плед, на носу поблескивали золотой оправой самые обычные очки — Кевин уже и не помнил, когда в последний раз такие видел. Очевидно, очки для этого человека были скорее прихотью, чем необходимостью, — медицина еще тысячи лет назад научилась выращивать и пересаживать пациенту новые глаза, не говоря уже о лечении банальной старческой близорукости.

Услышав шаги Кевина, Владыка взглянул на него поверх очков и отложил книгу в сторону.

— А вот и ты, — спокойно произнес он. — Я ждал тебя гораздо раньше.

— Вас не так просто найти, — ответил Кевин.

— Но ты нашел, — усмехнулся Райс- Судя по всему, ты пришел убить меня?

— По крайней мере, собирался это сделать.

— Вот как? — Брови Владыки слегка приподнялись. — И что, теперь ты этого сделать уже не хочешь?

— Я не ожидал, что знаменитый Владыка на деле окажется столь жалок.

— Ты о моем теле? — Райс перевел взгляд на появившегося из зарослей большого черного кота. — Ну иди ко мне, мой мальчик…

Настороженно взглянув на Кевина, кот подошел и запрыгнул хозяину на колени. Владыка погладил его, кот блаженно замурчал.

— Так вот, о моем теле, — продолжил Райс- Я живу на этом свете уже больше трехсот лет, и оно порядком износилось. Но основная причина того, что я выгляжу так жалко — ты. Джара больше не питает меня. Она ушла, следом за ней ушли и мои ученики. У меня нет сведений о том, что именно случилось с Артуром, Амалией и Маргарет. Но я знаю, что они мертвы. Знаю и о том, что они не смогли выполнить порученную им миссию. Им снова помешал ты. Я прав?

— Отчасти. Это Маргарет рассказала нам о том, что вы задумали. Она же, ценой своей жизни, уничтожила Амалию. Артур погиб, пытаясь протаранить мой глайдер.

— Что ж, этого можно было ожидать. Я говорил Амалии, что Маргарет ей не подходит. Она со мной не согласилась, и вот результат… — Владыка покачал головой. — Ну да это дело прошлое. — Он внимательно посмотрел на Кевина. — Если бы ты даже решил меня убить, я бы не возражал. Времена, когда я боялся смерти, давно прошли. Для меня все потеряно, я просто перехожу изо дня в день, дожидаясь смерти. Правда, Гомер? — Он почесал кота за ухом.

Кевин задумчиво смотрел на старика. Он действительно шел сюда с твердым намерением убить его — во имя всех тех, кого этот человек погубил. Но теперь, глядя на то, что осталось от могущественного еще недавно Владыки, Кевин ощутил разочарование.

— Так и будешь стоять? — спросил Райс — Присел бы, что ли. — Он усмехнулся. — В ногах правды нет. Посидим, поболтаем. Мне есть что тебе рассказать.

Кевин хотел было отказаться и вдруг ощутил опасность. Здесь, совсем рядом. У себя за спиной.

Владыка продолжал улыбаться, глядя на Кевина. Улыбка была спокойной, мягкой. И насквозь фальшивой.

«При встрече с Райсом будь внимательнее, не верь всему, что видишь», — вспомнил Кевин прощальные слова Ка Фая.

Все остальное произошло в считаные мгновения: «вытянув» меч, он, не глядя, нанес удар назад. Послышался вскрик, сидевший в кресле старик вдруг стал прозрачным и исчез вместе с растянувшимся у него на коленях котом. Кевин обернулся-и встретился взглядом с настоящим Владыкой.

Удар меча пришелся подкравшемуся Райсу в живот. Выронив свой клинок, Владыка застонал и схватился за лезвие меча, его взгляд наполнился болью.

— Все кончено… — прошептал он и повалился на землю.

— Проклятье! — ругнулся Кевин, удивленно глядя на поверженного врага. Снова взглянул на пустое кресло. — Как он это сделал?

Лежащий перед ним человек определенно не был иллюзией. Кевин потрогал его кончиком меча, чтобы убедиться, что Владыка действительно мертв. И лишь после этого позволил себе расслабиться.

Владыка почти ничем не отличался от того, который только что сидел в кресле. Та же одежда, те же седые волосы с плешью на макушке. Разве что очков у него не было, да выглядел он гораздо более крепким, чем его иллюзорная копия. Теперь Кевин понимал, что ему реально грозила смерть. Если бы не выработанное в ходе тренировок с Ка Фаем чутье, он бы уже был мертв.

Кусты шевельнулись, из них показался черный кот. Взглянув на Кевина, жалобно мяукнул.

— Такие вот дела, Гомер, — тихо произнес Кевин и «спрятал» меч. — Прости, я не хотел этого делать… — Он подошел к коту, осторожно взял его на руки. Погладил. Кот не сопротивлялся.

— Хороший ты котяра, красивый. Только хозяин тебе неважный достался. И из меня хозяина не получится — все, кто мне дорог, погибают. Так что живи лучше здесь, лови мышей. Такой красивый кот наверняка не останется долго без хозяина.

Он отпустил кота, в последний раз взглянул на мертвого Владыку. Потом повернулся и пошел прочь.

Это было очень странное чувство — понимать, что все кончилось. Что ему больше некуда спешить, что никто и нигде не ждет его. Нет больше Кэтлин, нет Малыша. Нет Ка Фая и отца Леонида. Все ушли, и только он, по какой-то странной прихоти судьбы, все еще жив.

— Ну зачем я тебе? — тихо спросил Кевин. — Отпусти меня…

Он знал, что Джара не ответит. И она не ответила. Какое-то время Кевин молча сидел в пилотском кресле, потом запустил двигатели и поднял корабль в воздух.

На орбите Мельхиоры он провел почти четыре часа — просто не знал, куда ему лететь. Вернуться на Леандру? Это ничего не изменит. Более того, там, в тишине и одиночестве, он снова начнет сходить с ума. Ему дали божественные умения, но не научили, как с ними жить. А главное зачем.

В конце концов он выбрал Виолу. Не потому, что ему действительно там что-то было нужно. Просто этот вариант был ничем не лучше и не хуже других.

Весь «вечер» он провел у себя в каюте. Пробовал читать, потом смотрел фильмы. Но все это не приносило успокоения. Кевин глядел на экран, но думал о своем. О том, к чему он пришел, что принесла ему та давняя встреча с отцом Леонидом.

Пытался осмыслить все это, понять. Найти во всем произошедшем с ним что-то положительное. Искал — и не находил.

Ему казалось, что он лишь на какие-то мгновения смежил веки. И тут же понял, что сидит в одном из парков Виолы на уютной, похожей на подкову скамейке, между сомкнутыми концами которой оставался лишь узкий, не больше семидесяти сантиметров проход. В центре находился невысокий круглый столик. Такие скамейки были очень удобны для дружеских бесед в небольшой компании и пользовались заслуженной популярностью.

Напротив него, чуть слева, сидел отец Леонид. Правее расположился Ка Фай. Сила их глаз была такова, что Кевин мгновенно осознал, что находится в сновидении.

— Здравствуй, Кевин, — поздоровался отец Леонид. — Давненько с тобой не виделись.

— Решили заглянуть к тебе. Посмотреть, как ты тут без нас? — добавил Ка Фай.

— У меня все хорошо, — холодно ответил Кевин. — Все умерли, мне больше не о чем беспокоиться. У меня никого не осталось, поэтому никто больше не сможет меня шантажировать. Вы должны быть довольны моими успехами.

— Он все еще продолжает жаловаться, — произнес Ка Фай, посмотрев на отца Леонида. — Просто не верится.

— Вспомни себя, — пожал плечами Леонид. — Наверняка ты был ничем не лучше его.

— Не соглашусь, — покачал головой Ка Фай. — В моей голове глупостей было гораздо меньше.

— Вряд ли с этим согласится твой учитель, — сказал Леонид, они оба рассмеялись.

Эти два человека испортили ему жизнь. Он всей душой ненавидел этих стариков — и всей душой их любил. Это была странная, непонятная ему самому, смесь любви и ненависти.

— Я потерял Кэт, — сказал Кевин. — Малыш тоже погиб.

— Но ты ведь спас мир? — Отец Леонид внимательно смотрел на него. — Разве этого мало?

— Зачем мне мир, в котором нет ее? — Кевин отвел взгляд.

— Любовь — сильная штука, — произнес Ка Фай. — Одних она сводит в могилу. Других заставляет совершать невозможное.

Кевин взглянул на джара, пытаясь понять, что тот имеет в виду.

— Ты очень многому научился за эти годы, — сказал отец Леонид. — Но так и не понял главного: этот мир принадлежит тебе. В нем все подвластно твоей воле.

— Ты — Бог, — добавил Ка Фай. — Но Бог пока еще очень глупый.

— Начинающий Бог, — подтвердил отец Леонид. — Бог, который не знает, что он — Бог.

Кевин молчал. Просто не понимал еще, к чему клонят его собеседники.

— Этот мир принадлежит тебе, — повторил Ка Фай слова отца Леонида. — Он весь — вот тут. — Джар постучал себя пальцем по виску. — Поэтому только тебе определять, чему в нем быть, а чему нет.

— Вы о том, что я могу воссоздать Кэт? — неуверенно спросил Кевин.

— Нет, — покачал головой Ка Фай. — Это был бы неправильный путь. Ты бы все время мучился вопросом о том, настоящая ли это Кэт, или подделка, верно?

Кевин молча кивнул. Он уже давно привык к тому, что этим людям известны не только все его дела, но и мысли.

— Весь смысл, Кевин, в том, чтобы ходить по правильным тропинкам, — продолжил Ка Фай. — Твой мир должен быть гармоничным, в нем не должно быть свободных концов.

— Что вы понимаете под свободными концами?

— Если бы ты сбежал от схватки с джарами, одним свободным концом в твоей жизни стало бы больше. Если бы ты не спас из тюрьмы своих друзей, появился бы еще один конец.

— Но вы же сами отговаривали меня от их спасения?! — возмутился Кевин.

— Мало ли от чего я отговаривал? — усмехнулся Ка Фай. — Если бы я не отговаривал тебя, то уже в моей жизни появился бы лишний конец. Я делал то, что должен был делать, понимаешь? Моя задача заключалась в том, чтобы отговаривать тебя. Твоя — чтобы спасти друзей, несмотря на мое мнимое недовольство. Мы оба играли свои роли. И главный и единственный зритель — Джара — этой игрой осталась довольна.

— До чего все это сложно… — пробормотал Кевин.

— Все это просто, Кевин, — не согласился отец Леонид. — И по-настоящему восхитительно. Сейчас ты убит горем от потери Кэт. Ты мучительно ищешь смысл происшедшего, пытаешься понять, почему все случилось именно так, а не иначе. Не сознавая того, что весь этот мир — одна большая иллюзия. И с этой иллюзией ты волен делать все, что захочешь.

— Я совсем запутался, — признался Кевин. — Как я могу делать с миром все, что хочу? Не вы ли говорили мне о свободе воли других людей? Не вы ли призывали меня не давить на мир своей волей, не менять его без необходимости? А теперь говорите, что я волен делать с ним все, что хочу?

— В моих словах нет противоречия, — покачал головой отец Леонид. — Все это — грани целого. Мы приходим в этот мир для того, чтобы расти. Каждую секунду своей жизни мы сталкиваемся с выбором, и только от нас зависит, каким он будет. Ты решился лететь спасать друзей, хотя все было против тебя. И спас их — чем выбрал для себя дальнейший путь развития. Выбрал быть героем, а не трусом. Поднялся еще на одну ступеньку вверх. Приобрел важный опыт. И таких опытов в твоей жизни было и будет еще очень много. Ты познал радость любви и боль потери, познал предательство и настоящую дружбу. Все это было нужно для твоего роста, и мир это тебе дал. Но ты растешь, и на смену одним опытам приходят другие. Я учил тебя бережно относиться к миру, не давить на него — и это был нужный опыт. Ты впитал его, принял. Поднялся на очередную ступеньку. И теперь тебе предстоит усвоить новый урок, в котором ты волен влиять на мир так, как хочешь. При этом я знаю, что в твоих действиях уже не будет бездумного разрушения, что ты не будешь лезть в каждую дырку, стремясь всем навязать свою волю — потому что усвоил предыдущий урок. Но это не значит, что ты не можешь подправить что-то, что, на твой взгляд, выглядит не совсем гармонично.

— Но как отменить смерть человека? — вырвалось у Кевина.

Отец Леонид взглянул на Ка Фая, предоставляя ему право продолжить объяснение.

— Смерть нельзя отменить, — ответил Ка Фай. — Но ее можно избежать. Хотя можно сказать и наоборот. — Он усмехнулся. — Твоя проблема в том, что ты все еще судишь о мире как о чем-то стабильном. Даже все то, чему ты научился, не поколебало твоей веры в его нерушимость. Мы же не перестаем убеждать тебя в том, что мир — это иллюзия. Как картинки в детском калейдоскопе — повернул трубочку, стеклышки перекатились. И ты видишь уже совершенно новую картину.

— Но как ее повернуть? — хмуро спросил Кевин.

— Сначала ты должен понять, что собой представляет этот мир. Понять, что не существует времени, не существует даже пространства в том смысле, в каком ты привык их воспринимать. Все события существуют одновременно, и ты волен в любой момент времени, извиняюсь за тавтологию, их поменять.

— А точнее, выбрать тот вариант развития событий, который тебе нужен, — вставил отец Леонид.

— Совершенно верно, — поддержал его Ка Фай. — Скажем, в тот день, когда погибли Кэт и Малыш, ты предложил Михаэлю сесть за штурвал глайдера. Если бы ты вел машину сам, то вовремя заметил бы опасность и сумел бы ее избежать. В данном случае речь идет о том, что твой выбор оказался неправильным. В этом нет ничего страшного — мы все ошибаемся, и опыт ошибок тоже важен. Но ты джар. И как джар ты всегда волен изменить свой выбор.

— Добавлю, что этот выбор может иметь множество аспектов, — вновь вставил отец Леонид. — Например, есть вариант, в котором вы с Малышом и Кэт благополучно возвращаетесь на свой корабль и видите сидящую на ступеньках Маргарет.

— Но она же погибла? Взорвала себя вместе с Амалией?

— Ты в этом уверен? — Отец Леонид приподнял брови. — Просто выбери вариант, в котором она выжила. Сделай подарок Малышу — это же так просто!

— У Маргарет на пальце было кольцо с взрывчаткой, — пояснил Ка Фай. — В том варианте, который ты знаешь, она взорвала себя и Амалию. Но есть и другой вариант, в котором Маргарет сняла кольцо, бросила его Амалии под ноги, а сама прыгнула в открытый фильтр и захлопнула крышку. Фильтр очень прочный, поэтому Маргарет не пострадала от взрыва.

— Я уже ничего не понимаю… — пробормотал ошеломленный Кевин. — Допустим, реальность можно изменить. Но как я могу это сделать? Пока это для меня только слова.

— Проснись в той реальности, которая тебе нужна, — посоветовал Ка Фай. — Это очень непросто, но возможно. Когда это тебе удастся, ты будешь видеть очень яркий и живой сон, события которого ничем не будут отличаться от того, что с тобой происходило в действительности. Потому что они и будут той самой действительностью. Дальше тебе останется только проснуться в этом сне. Который на самом деле не будет являться сном.

— И что тогда произойдет? — спросил Кевин, в душе которого впервые за последние месяцы затеплился огонек надежды.

— Ты окажешься в том самом моменте своей жизни, который выбрал. При этом сохранишь и память о том, что с тобой произойдет дальше. И эта память, это знание позволят тебе выбрать другое развитие событий.

Кевин какое-то время молчал, осмысливая услышанное. Потом вновь взглянул на Ка Фая.

— Но как же эта жизнь, нынешняя? Та, в которой я в данный момент лечу на Виолу?

— Просто забудь про нее, — пожал плечами Ка Фай. — Запомни правило: ты там, где твое осознание. Для тебя реален только текущий момент. Все остальное — еще большая иллюзия, чем момент настоящий. — Он посмотрел на отца Леонида, они оба рассмеялись.

— Жизнь прекрасна и удивительна, Кевин, — сказал отец Леонид, отсмеявшись. — Особенно для тех, кто знает, что она собой представляет. Люди несчастны лишь потому, что выбирают быть несчастными. Соглашаются со своими потерями, со своими ошибками.

— Но люди реальны? Или они — часть иллюзии?

— Это зависит от точки зрения. Представь, что есть два мира: мой и твой. В моем иллюзорен ты. В твоем — я. Теперь помножь эти миры на количество людей, и ты получишь отдаленное представление о том, что происходит в действительности.

— Каждый человек — Творец своей вселенной, — пояснил Ка Фай. — Все люди в твоей вселенной являются твоими помощниками. Они помогают тебе расти, создают условия для выбора. Но и ты точно так же помогаешь им в их вселенных. Однажды ты поймешь всю гениальность этого механизма, пока же просто прими как факт, что в своей вселенной ты можешь стать Богом. Нет ничего запретного, нет ничего греховного. Но есть Выбор — ежеминутный, ежесекундный. Ты можешь выбрать падение, а можешь выбрать рост. Решать тебе. При этом ты имеешь возможность переписать практически любой момент твоей жизни.

— Например, однажды ты можешь выбрать проснуться на Вероне и прожить свою жизнь с Таной, — вставил отец Леонид. — Нет ограничений, понимаешь? Все в твоей власти.

— Но власть дана тебе именно для роста, — продолжил Ка Фай. — Никто не запрещает тебе делать глупости. Ты можешь лгать, убивать, насиловать. Можешь совершать тысячи других «греховных», в кавычках, поступков. Но не забывай о том, что все это будет тянуть тебя на дно. И чем глубже ты будешь опускаться, тем слабее будет твое сознание. В итоге, проснувшись однажды в очередном сне, ты можешь просто не вспомнить о том, кем ты был ранее. Твой божественный статус будет утерян, и это очень большая потеря.

— Именно поэтому, Кевин, так важно всегда делать правильный выбор, — подтвердил отец Леонид. — Потому что в этом залог твоего роста.

— А как же смерть? — не понял Кевин. — Что будет, если я умру, если меня убьют?

— У тебя снова будет выбор. Ты сможешь, если захочешь, вновь проснуться в одном из снов этого мира, на свой выбор. Причем там, за гранью жизни, ты вспомнишь, что подобных снов у тебя было уже очень много. Они проходили в разные времена, от седой древности до далекого будущего. Нет того греха, которого бы ты не изведал, как нет и такого подвига, которого бы ты не совершил. При этом любой из снов может быть изменен тобой так, как ты того пожелаешь. И все потому, что ты перешел на тот уровень, где сохраняешь свою память.

— Даже среди обычных людей есть те, кому удается в какой-то мере прикоснуться к этой памяти, — вставил Ка Фай. — Таких людей вы зовете провидцами.

— Но не спеши называть это знание большим преимуществом, — снова продолжил отец Леонид. — Ведь первый же серьезный выбор пускает твою жизнь по новому пути. Ты можешь иметь информацию о каких-то глобальных мировых событиях — они не меняются так просто, но о своем будущем ты не будешь знать ничего. Тем не менее у тебя по-прежнему остается возможность менять любой неудачный отрезок жизни, просто просыпаясь чуть раньше и меняя его нужным образом.

— В то же время не стоит эксплуатировать эту способность слишком активно, — посоветовал Ка Фай, перехватив эстафету объяснений. — Все хорошо в меру. Меняй лишь то, что действительно следует поменять. Потому что этот метод, как и все в этом мире, имеет свои недостатки.

— Какие именно? — поинтересовался Кевин.

— Если ты будешь прыгать в прошлое или будущее слишком часто, эта способность начнет проявлять себя неконтролируемо, что не слишком приятно: ты засыпаешь в одном мире, в одном моменте своей судьбы, а просыпаешься совсем в другом. Более того, у некоторых искателей эта способность шла еще дальше, и они просыпались в совершенно других телах и жизнях. Кому-то это может понравиться, но таких любителей приключений не так много.

— Представь, что ты заснешь мужчиной, а проснешься женщиной на девятом месяце беременности, — пояснил отец Леонид. — Это может стать для тебя настоящим шоком. При этом учти, что подобные прыжки требуют много энергии. Если ты проснулся в новом месте и оно тебе не понравилось, ты не сможешь тут же удрать. Может пройти не одна неделя, прежде чем ты накопишь нужный уровень энергии и сможешь сбежать.

— Так что родить тебе все-таки придется, — сказал Ка Фай, оба джара засмеялись.

— Голова идет кругом… — признался Кевин. Немного подумав, взглянул на Ка Фая. — Вы как-то говорили о том, что самая большая тайна вселенной — это то, что других людей не существует, что все они — я. Как это увязывается с тем, о чем вы сейчас говорите?

— Очень хорошо увязывается. Просто это очень высокий уровень понимания, доступный немногим. Однажды ты поймешь, что не существует других людей, что все они — это ты. Что тебе доступен любой опыт. Ты можешь войти в любое тело, понимаешь? Как в магазине — пришел, выбрал, надел. Правда, не советую выбирать детское тело: желаний много, а возможностей нет. — Ка Фай усмехнулся. — Кроме того, тебе будет очень трудно общаться с родителями, придется снова ходить в школу.

— И на горшок, — вставил отец Леонид. Джары снова рассмеялись.

— Но разве я, вселившись в чужое тело, не нарушаю свободу воли этого человека? — спросил Кевин. — Ведь я фактически забираю его тело?

— Ничего ты не нарушаешь и не забираешь, — ответил Ка Фай. — Ибо в тот момент, когда ты вселяешься в него, возникает ветвление миров. Появляется новая ветка: тот человек идет своим путем, а ты — своим.

— При этом вы оба — одно и то же, — снова вставил отец Леонид.

— Совершенно верно, — поддержал его Ка Фай. — Но для тебя будет проще остановиться на том уровне общности с другими людьми, который обеспечивает тебе наибольший комфорт. И если ты считаешь, что в мире существует что-то, отличное от тебя, то пусть пока так и будет. Всему свое время. Малыш сначала должен наиграться в песочнице, и лишь потом для него настает время увидеть большой мир.

— Именно тогда ты и станешь тем, кем должен стать — Хранителем Вечности, — добавил отец Леонид. — Ты будешь странствовать по мирам и жизням, неся любовь и гармонию, радость и веру. Как человек следит за порядком в своем доме, так и ты будешь поддерживать порядок в своих мирах. И кем бы ты ни был, ты всегда будешь оставаться собой. В любых телах, в любых мирах. Будешь нести ту искру индивидуальности, которая и является тобой, которая и отличает тебя от других таких же искорок. При этом ты никогда не будешь отделять себя от Огня. Потому что Он и Ты — одно.

— Похоже, мы совсем запудрили парню голову, — усмехнулся Ка Фай. — Это видно по его глазам.

— Согласен, — кивнул отец Леонид и поднялся со скамейки. — Думаю, на сегодня с него достаточно.

— Но не думай, что тебе удастся так просто от нас избавиться. — Ка Фай тоже встал. — У нас в карманах еще очень много забавных вещей. Однажды мы с ними тебя познакомим.

— Когда перешагнешь за край песочницы, — пошутил отец Леонид. — А пока лепи песочные куличи — чем еще заниматься ребенку?

— Постойте! — закричал Кевин, осознав, что джары уходят. Но опоздал — первым исчез Ка Фай, за ним растворился в воздухе отец Леонид. Затем ушла в небытие скамейка, следом и весь парк. Кевин открыл глаза и понял, что находится в своей каюте.

Рывком приподнявшись, он сел на кровати. Его слегка трясло: неужели все сказанное джарами — правда? Но до сих пор они никогда не лгали…

— О боже! — прошептал Кевин, чувствуя, как его глаза наполняются слезами. — Неужели я смогу все исправить?!

Какое- то время он сидел, приходя в себя. Потом взял со столика фотографию Кэтлин, долго смотрел на нее. Затем, вернув фотографию на место, снова лег.

Но сон уже не шел. Лежа в постели, Кевин вспоминал все детали разговора, осмысливал услышанное. И чем больше он во всем разбирался, тем большим восторгом наполнялась его душа…

Когда корабль появился рядом с Виолой, у Кевина возникло искушение сразу же, не приземляясь, отправиться на Леандру и там, в тиши и уединении, на практике использовать те тайны, которыми с ним поделились джары. Это было искушение, и Кевин ему не поддался. Что-то подсказывало ему, что это неправильное решение. Ведь он — Хранитель Вечности. А значит, хранитель и этого мира. До тех пор пока сон не унесет его в другую реальность, он должен заботиться о нем. Может быть, этот мир и иллюзия, но в нем все равно слишком много боли. И разве может он бросить его на произвол судьбы?

С той памятной ночи прошло почти три месяца. И все это время Кевин был бодр и нацелен на успех. Да, Кэтлин пока не было рядом с ним. Но это лишь вопрос времени — даже если этого времени не существует…

Эта ночь ничем не отличалась от предыдущих. Кевин лег спать и около часа в который уже раз переживал все перипетии последней встречи с Артуром. Он выбрал именно этот момент, потому что хотел раз и навсегда закрыть данную страницу своей жизни.

Все последние месяцы он просто засыпал в ходе этого воспоминания. Но на сей раз что-то пошло иначе: воспоминания вдруг приобрели необычную яркость. Кевин осознал, что спит, хотя и не засыпал.

Это напоминало дежа вю — он стоял и смотрел на Артура, держащего нож у горла Кэтлин, губы сами собой говорили нужные слова.

— Отпусти ее, — попросил Кевин. — Тогда я позволю тебе уйти.

— Позволишь мне уйти? — Артур презрительно усмехнулся. — Ты такой же болван, каким был всегда. Неужели ты не понимаешь, что мне больше некуда идти?

— Это не причина для того, чтобы убить девушку. Отпусти ее и уходи. Мы встретимся позже и решим все наши вопросы.

Невероятно, удивительно! Кевин смотрел на Артура, заранее зная каждое его слово. С каждой секундой ситуация становилась все более и более реальной, в ней уже ничто не напоминало сон.

Артур стоял, тяжело дыша и глядя Кевину в глаза, нож в его руке дрожал. Вот он медленно отнял клинок от горла девушки и толкнул ее в спину:

— Пошла отсюда…

Кэтлин упала. Как и в прошлый раз, подскочивший Малыш тут же помог ей подняться.

— Это был правильный выбор, — сказал Кевин. — Можешь уходить.

— Болван, — процедил Артур, его взгляд был полон ненависти. Сплюнув, джив повернулся и пошел к лесу.

Проводив его взглядом, Кевин подошел к Кэтлин, обнял ее. Господи, как долго он ждал этого мига!

— Ну все, все… Успокойся. Все кончилось. — Он прижал девушку к себе, зная, что уже никогда и никому ее не отдаст.

— Кевин! — всхлипнула она. — Это я виновата… Он подкрался, я не заметила его…

— Забудь. Все теперь у нас будет хорошо. Пошли. — Он потянул Кэтлин к глайдеру. — Малыш, полетели.

— С радостью, — отозвался тот.

Реальность уже начала меняться — Кевин осознавал, что произнесенные им слова отличаются от тех, что он произносил раньше. Теперь ему надо занять водительское кресло…

Через минуту черный «Ягуар» поднялся в воздух. Кевин сидел за штурвалом, Кэт была рядом с ним. Малыш расположился сзади.

— Куда летим? — поинтересовался Михаэль. — К кораблю?

— К Максиму. Надо всех поблагодарить. Без них мы бы ни за что не справились. — Кевин нажал одну из кнопок на приборной панели, прибавив крыше прозрачности.

— Зачем? — поморщилась Кэтлин. — И без того жарко.

— Так нужно, Кэт, — спокойно ответил Кевин. — И пристегнись, пожалуйста. Малыш, ты тоже.

Малыш и Кэтлин выполнили его просьбу. Какое-то время они летели в полной тишине, нарушаемой лишь тихим гулом мотора, Кевин продолжал поглядывать в небо. Потом, подумав, снизился — теперь глайдер летел не выше пятидесяти метров.

— Наверное, я вернусь домой, — заявил Малыш. — Я не был там с тех пор, как удрал оттуда в одиннадцать лет.

— А где твой дом, Малыш? — спросила Кэтлин.

— На Урании. Это почти в неделе пути от Земли. Знаешь, как там здорово? Леса, реки. Очень много озер. Мы с мальчишками чуть ли не каждый день ходили на рыбалку. Наловим рыбы и там же жарим ее на костре. Или уху варим. Это совсем не то, что на обычной печи готовить. Один дымок чего стоит…

Он не договорил — заметив отвесно пикирующую на них тень, Кевин в последнюю секунду рывком увел глайдер влево, крутанув эффектную «бочку». Едва не ободрав борт их машины, мимо скользнул глайдер Артура.

Выйти из пике он уже не смог — не хватило высоты. Именно на этом и строился расчет Кевина: срубив верхушки нескольких сосен, машина врезалась в землю, над лесом поднялся столб дыма.

— О боже! — воскликнула Кэтлин. — Кто это был?

— Артур, — пояснил Кевин и заложил вираж над местом падения машины. Потом посмотрел на Кэтлин. — Пожалуйста, ущипни меня.

— Что? — не поняла девушка.

— Ущипни меня. Или дай пощечину.

— Пожалуйста! — согласилась Кэт и ударила его ладонью по щеке. — Повторить?

— Нет! — ответил Кевин и засмеялся. — Они не солгали. Это не сон!

— Кто не солгал? — спросила девушка.

— Забудь! — отмахнулся он. Потом оглянулся: — Малыш, ты цел?

— Да. И хорошо, что я пристегнулся.

— Это так. Малыш, я передумал. Мы летим на корабль. Если я не ошибаюсь, тебя там ждет большой сюрприз.

— Какой еще сюрприз? — Малыш недоуменно приподнял брови.

— Надеюсь, что хороший…

Они подлетали к кораблю. Кевин все еще не верил своему счастью, боялся, что вот-вот откроет глаза и окажется там, в другой жизни. Без Кэт. Но время шло, а исправленная реальность и не думала исчезать.

— Там кто-то у корабля, — первой заметила Кэтлин. — Сидит на трапе. Женщина.

Кевин удовлетворенно вздохнул. Поистине сегодня день чудес. И так теперь будет всегда.

— Это же Маргарет… — пробормотал ошеломленный Малыш, его голос дрогнул. — Не может быть!

— Может, Малыш, — сказал Кевин. — Ты хотел ее видеть, и она появилась. Сегодня сбываются все мечты.

Он посадил глайдер рядом с кораблем, Малыш выскочил из машины и бросился к Маргарет. Проводив его взглядом, Кевин посмотрел на Кэт, потом отстегнул ее ремень.

— Выходим? — спросила девушка.

— Нет! — Он взял ее за руку и притянул к себе. Крепко обнял, потом поцеловал. На глаза его навернулись слезы.

— Что с тобой? — улыбнулась Кэтлин.

— Ничего… — тихо ответил он. — Просто мне было плохо без тебя.

— Но мы же вместе? — Во взгляде Кэт мелькнуло удивление.

— Да, — подтвердил он. — Вместе. И это уже навсегда.