"Представление для богов" - читать интересную книгу автора (Голотвина Ольга)

18

Орешек вскочил с постели до шестого темного звона. Спасибо Безликим, никто из слуг не притащился помогать Сыну Клана с облачением в рубаху, никто не сунулся натягивать ему сапоги. Не думали, что он в такую рань выползет из-под теплого одеяла. На будущее надо что-то придумать, отвадить их раз и навсегда от спальни. Могут, в конце концов, у Сокола быть свои причуды?

На миг кольнула мысль: о каком будущем речь? Он здесь на день-другой! Но мысль тут же уплыла, он упустил ее, как из пальцев рыбу в ручей, подбежал к окну и распахнул ставни. Окно было узким, с железной решеткой, и выходило на восток. Внизу выступал край крыши маленького храма, виднелась выложенная камнем дорога, огибающая шаутей. За дорогой — ряд низких дощатых прилавков, над ними голые деревянные рамы... ага, рынок! В такую рань там было пусто, но Орешек представил себе натянутые на рамы полотнища, которые защищают от солнца и ветра заезжих торговцев, разложивших свои товары, и крестьян, пришедших в крепость, чтобы продать рыбу, овощи, дичь...

За рынком — приземистое широкое строение с крошечными окнами, к нему от колодца тянется вереница рабов с ведрами... это куда ж столько воды нужно? Кухня не здесь... стало быть, это... пра-авильно, баня. Или прачечная. А скорее всего то и другое под одной крышей. За баней... вей-о, что-то непонятное! Открытое пространство, огороженное такими же деревянными рамами для навесов, как и на рынке, только куда большими. Рамы пусты... ладно, выясним, что это такое. Но почему там толпа? Что происходит?

Слева к загадочному «заднему двору» примыкала угловая башня. С верхней площадки рискованно свесился часовой. Позабыв о своих обязанностях, он старался разглядеть нечто внизу.

Орешка разобрало любопытство. Ухватившись за решетку, он подтянулся повыше. Теперь стал виден свободный от толпы круг, по которому двигались два человека. Поблескивали обнаженные клинки.

«Пра-авильно. Поединок Мастерства! Ну, сейчас я им задам! Хранитель я или не Хранитель?!»

Меч уже был у пояса (Орешек не одобрял силуранской манеры носить ножны за плечом). Молодой человек набросил плащ, на ходу остановился у зеркала и подмигнул самому себе:

— Ишь ты! Наш медяк в золотые лезет!

Затем напустил на себя серьезность и солидно представился своему отражению:

— Ралидж Разящий Взор из Клана Сокола, Ветвь Левого Крыла. Так прошу и величать... А ты, собственно, кто такой? Мы с тобой раньше встречались, парень?

Не дождавшись ответа, откинул засов и по винтовой лестнице помчался вниз, прыгая через две ступеньки. Ему не терпелось поиграть в важную особу.

У входа, как и вчера, несли караул стражники. Не обратив внимания на вскинутые в приветствии алебарды, Хранитель пересек дорогу, миновал прилавки, на которых редкие продавцы, по виду крестьяне, раскладывали свои нехитрые товары. Высокородного господина крестьяне встретили низкими поклонами и долго кланялись вслед, когда он уже прошел мимо.

Меж баней и колодцем сновали рабы. Они шли по двое, держа за концы длинную жердь, на которую были нанизаны три-четыре деревянных ведра. Поставив ношу на землю, они повалились на колени, вскинув ко лбу скрещенные руки. Хранитель даже не замедлил шаг — его цель была совсем рядом.

Конечно, поединок! Наемники сгрудились вокруг противников, в азарте забыв обо всем на свете. Возможно, они и догадались выставить охрану, чтобы следить, не приближается ли начальство... но даже если это было так — охрана увлеклась потехой не меньше прочих. Хранитель беспрепятственно подошел к толпе и кое-как сумел рассмотреть происходящее в круге.

Сражалась уже не та пара, которую он видел из окна. По утоптанной земле кружили обнаженный до пояса бородатый великан и высокая женщина в мешковатых холщовых штанах и короткой подпоясанной рубахе.

Орешек и раньше встречал женщин-наемниц, но ни разу не видел их в поединке. А эта коротко остриженная веснушчатая деваха, в которой чувствовалась крестьянская косточка, выглядела, несмотря на худобу, выносливой и крепкой.

Хранитель успел к началу зрелища, к церемонии «ненанесенного удара». Верзила сочно и со вкусом напоминал девице, что он с ней на днях проделывал за пару серебряных монет. Как и требовали традиции юнтивара, девица проигнорировала суть оскорбительных речей и хрипловато ответила:

— О-ох, «пара монет»! Айфер, бедняжка, ты когда-нибудь серебро в руках держал? Хоть слыхал, как оно звенит? Когда в детстве по дорогам побирался, тебе и медяков не подавали — только объедки недогрызенные...

Толпа весело поддержала наемницу — похоже, здесь у нее было много сторонников.

Айфер, явно не блиставший умом и остротой языка, яростно огрызнулся:

— Ты, уродина стриженая! Шла бы в болото, откуда вылезла, к своей хозяюшке!..

«Грубо, — отметил про себя Орешек. — Сейчас девчонка его оттреплет».

— К хозяюшке? — почти пропела наемница. — Что прикажешь ей передать? Что ты готов для нее на все услуги — от уборки навоза до постельных утех?

Айферу было все труднее сдерживать злость. Ему не терпелось перейти к драке, но, не желая уступить последнее слово, он сказал с наигранной снисходительностью:

— Ох, Аранша, зря в мужские игры играешь! Никто тебя замуж не берет, вот и забыла, кто ты такая. А я как-никак мужчина!

Его противница обидно расхохоталась:

— Вот именно, «как-никак»! И подружка твоя мне жаловалась, что «как-никак»... и все больше никак!

Оскорбленный, Айфер рванулся вперед. Наемница легко ушла от его бычьей, слепой атаки.

«Молодец! — усмехнулся Орешек. — Уже ясно, чем драка закончится!»

Стоявший впереди рыжий наемник обернулся и азартно предложил:

— Ставлю золотой на Араншу, идет?.. Ох!..

С удовольствием глядя в его перекошенную от смятения физиономию, Хранитель ответил:

— Дураков нет, я бы на нее и сам поставил!

Кто-то оглянулся на эти слова... раздался свист... по толпе прокатился говорок — и смолк. Противники опустили мечи и замерли. Зеваки расступились перед Хранителем, и он не спеша вошел в круг.

— Имена! — потребовал он.

— Аранша Золотое Лето из Семейства Мидхар, — глядя себе под ноги, ответила женщина.

— Айфер Белый Лес из Семейства Тагиал, — мрачно откликнулся наемник.

— Понятно... И вы тут, стало быть, тренируетесь?

— Тренируемся, — в один голос ответили бывшие противники.

— Приятно слышать! — обрадовался Хранитель. — А то мне показалось, что здесь Поединок Мастерства. Говорят, они везде запрещены, а в пограничных крепостях и подавно... Скажите-ка мне, как за них наказывают?

— Бичеванием, — хором отозвались Айфер и Аранша. Но уже не так дружно, немного вразнобой.

— Так, — кивнул Сокол и повернулся к толпе. — А кто на них глазеет и деньги ставит, тем что полагается?

Толпа угрюмо молчала.

— Не слышу ответа! — возвысил голос Хранитель.

— За полмесяца плату срезают, — хмуро отозвался кто-то.

— А лучше б наоборот, — тоскливо вздохнул другой голос. — Бойцов бы штрафовать, а зрителей пороть...

Все зафыркали. Улыбнулся и Орешек, ища взглядом скупердяя, которому кошелек дороже спины.

— Да, — сказал он. — Хорошо, что здесь тренировка, никого наказывать не надо. Я, пожалуй, и сам не прочь слегка размяться.

Подняв руку к застежке, он небрежно сбросил наземь плащ со знаками Клана. Кто-то поспешно поднял его и бережно отряхнул.

— Размяться? — побелевшими губами шепнул Айфер. — Господину угодно... но с кем?..

— С двоими сразу, — небрежно ответил Сокол. — Один на один мне с вами возиться не интересно.

Айфер и Аранша в отчаянии переглянулись. Сейчас они были испуганы куда больше, чем при мысли о бичевании.

— Но мы не можем... — начала наемница.

— Если мы раним господина... — одновременно с ней заговорил Айфер.

Взглянув друг на друга, они беспомощно умолкли.

— Это гарнизон или курятник? — рявкнул Хранитель. — Вы что, у каждого противника родословную проверяете? Беритесь за оружие, это приказ! Хочу убедиться, что вы отличаете меч от метлы. Болтовни не будет: это разминка, а не поединок. И не вздумайте меня щадить, потому что я намерен задать вам трепку... Хэй!

Да, они были умелыми фехтовальщиками, руки их сами откликнулись на крик, с которого на тренировках начинались схватки. С двух сторон наемники бросились на Орешка. Но в их действиях не было согласованности. Орешек нырком ушел в сторону, они оказались лицом к лицу и едва не зацепили друг друга.

Затягивать поединок и показывать зевакам красивый бой Орешек не собирался. Возникнув сбоку от Аранши, он сверкнул клинком у ее горла. Толпа ахнула: всем показалось, что голова девушки сейчас покатится по земле.

— Исчезни, ты убита! — звонко и азартно, как мальчишка, крикнул Орешек, перенеся внимание на Айфера, закружив его в отчаянной пляске под градом ударов.

Девушка ошеломленно поднесла левую руку к разрубленным завязкам рубахи, к тонкой царапине у ключицы, на которой набухали крошечные брусничные капельки.

Наемники одобрительно загалдели:

— Верно, убита!

— Уйди из круга, Аранша!

— Руби дрова на свой костер!

С Айфером Орешек тоже возиться не стал. Ошарашив наемника яростной атакой, он обрушил на его клинок мощный и эффектный косой удар Сайминги. Прием этот назывался «летняя молния». Запястье противника просто не могло выдержать тяжести удара, ладонь должна была разжаться и выронить меч.

Как ни странно, запястье выдержало, хотя Айфер и крякнул от боли. Зато не выдержал клинок. Юнтагимирская сталь срубила его у самой рукояти, словно на пути Сайминги встретился деревянный учебный меч.

Верзила тупо смотрел на зажатый в лапище эфес с обломком клинка.

Зрители заорали, но все голоса перекрыл могучий бас:

— Во имя Тысячеликой, что здесь творится?!

Все обернулись. Дарнигар, небрежно одетый, с растрепанной бородой, гневно взирал на происходящее. Хранитель поспешил вмешаться:

— Тренировка, почтенный Харнат, тренировка. Я решил взглянуть, что умеют твои воины. И остался доволен. Эта красавица вертится, словно уж, а у доблестного Айфера совершенно потрясающая хватка. Не лапа, а кузнечные клещи... Ну, раз мой дарнигар наконец-то выспался, можно и крепость осмотреть. Только сначала зайду в храм, закажу молитвы... Да, и пусть пошлют за Аджунесом, у меня и к нему вопросы будут...

Хранитель взял из чьих-то рук свой плащ и, не оборачиваясь, ушел.

Когда он скрылся за углом, Харнат повернулся к виновато молчащей толпе и горестно возопил:

— Что, мерзавцы, добились своего? Погубили дарнигара? Это вы хорошо затеяли — Поединок Мастерства под окном у Хранителя! Правда, немножко не продумали: а если бы он в окно не выглянул? Вам бы в трапезной расположиться, а то и в покои с мечами ввалиться, чтоб он наверняка такое зрелище не пропустил! Но у вас и так неплохо получилось. Теперь меня попрут обратно в сотники, а то и вовсе до десятника скачусь!

Обведя зрителей цепким, запоминающим взглядом, он перенес гнев на Айфера и Араншу:

— Но вам, парочке негодяев, моему горю радоваться не придется. Я уж расстараюсь, чтоб вы в мой десяток угодили. И такую вам службу устрою — скучно не покажется! Это ж надо — вдвоем с одним бойцом не справиться! Поз-зорище! Так ведь это воин, а не... судомой кухонный! Ладно, Айфер — что с него возьмешь? Его бы в родную деревню вернуть да вместо вола в плуг запрячь — тогда была бы польза... Но ты, Аранша-атаманша!.. От тебя я такого не ожидал! Зря, выходит, бросила прялку да веретено! Тьфу!

И Харнат ринулся вслед за Хранителем.

Солдаты подавленно молчали: дарнигара они уважали.

Айфер обиженно забубнил:

— Я Сокола ранить боялся... а то б я ему показал...

— Заткнись! — оборвала его Аранша и обвела взглядом толпу. — Эй, вояки! Вы все учились владеть мечом. Ну-ка, вспомните: когда были сосунками молочными да с наставниками рубились... было у вас чувство, что учитель исчезает, а ты его не видишь и наугад мечом отмахиваешься?

Все поняли, о чем она говорила. Даже Айфер нехотя признал:

— Вообще-то оно так, за ним не уследишь...

— Помяните мое слово, парни, — веско сказала Аранша, — вчера в нашу крепость прибыл лучший фехтовальщик Великого Грайана. Чтоб мне сдохнуть в портовом борделе, если это не так!

А в это время на втором ярусе шаутея другая женщина тоже говорила о молодом Соколе.

Арлина сидела перед зеркалом, а рабыня, высокая и тощая девица с длинным востроносым лицом, пыталась привести в порядок непокорные волосы юной госпожи и при этом сообщала загадочным голосом:

— ...Ушел к себе в комнату, ни с кем не разговаривает, никого к себе не допускает. Тут заявляется эта... потаскуха здешняя, Перепелка... с полотенцем и тазиком для умывания. А я, не будь дура, полотенце у нахалки выхватываю и говорю: «Тебя молодой господин вчера из комнаты выставил — стало быть, ты ему нехороша, ступай на кухню миски мыть». А она мне так дерзко отвечает...

— Ваши свары меня не интересуют, Иголочка, — слишком уж равнодушно отозвалась Арлина. — Ты можешь хоть раз причесать меня молча?

— Могу, светлая госпожа, могу... Так вот, дверь распахивается, Сокол спрашивает: по какому, дескать, поводу вопли и драка? Если, мол, силуранские войска уже штурмуют шаутей, то почему ему о том не доложили?.. Мы друг дружку выпустили, заулыбались... ну и улыбочка у этой шлюхи кривозубой! Она с пола таз подхватывает... как воду-то не расплескала, дурында безрукая! И с придыханием так, с намеком говорит, мол, вода для вечернего омовения. А господин ей этак головой кивнул: поставь, мол, таз, а сама исчезни. А Перепелка эта самая — нет, чтобы сделать, как ей сказано! — начинает услуги свои предлагать. Дескать, помогу умыться, помогу раздеться... И дышит так, что грудь вверх-вниз прыгает. А молодой господин...

Тут рабыня на время умолкла, взяв гребень в зубы и двумя руками заплетая черные жесткие волосы.

— Понимаю, — негромко сказала Арлина. — Он приказал ей остаться.

Служанка от возмущения даже гребень изо рта выронила.

— Приказал?! Таким приказание не требуется! Такая сама себе прикажет! Нет, Хранитель взял у нее из рук таз и дверь захлопнул. Слышно было — засов изнутри заложил. Понял, стало быть, с кем дело имеет. Такую Перепелку только засовом и остановишь!

— Странно, — сдвинула густые брови Арлина. — Я совершенно иначе представляла себе этого человека. Ходит столько слухов о его неуемном сладострастии, буйном нраве, тяжелом характере...

— Н-да, сейчас-то он тихий, — мрачно откликнулась рабыня. — А только помяни мое слово, госпожа: ненадолго это! Я про него тоже кой-что слыхала, как в столице жила! Вот пообживется немножко, так себя во всей красе и покажет!

— Этого я и боюсь, — негромко призналась Арлина. — Хуже всего — ожидание бури, а не сама буря. Кажется, начни он орать, оскорблять меня — все легче было бы...

— Ой, чего там легче! — испугалась Иголочка. — Не обижает — и ладно!

— Нет, — тихо, но твердо сказала Волчица. — Это ожидание измучило меня. Если Ралидж не желает снять маску, я сама ее с него сорву! Подтолкну его на ссору... заставлю разозлиться...

Служанка потрясенно выпустила недоплетенную косу. Упрямые волосы сразу же вернули себе свободу.

— Ой, не надо! — запричитала Иголочка. — Чего его злить, зверюгу такую? Ты, ясная госпожа, и так в Бездну глядела, когда с ножом на него кидалась!

Арлина, не обращая на нее внимания, сосредоточенно размышляла вслух:

— Ревность... нет, не годится... Я не могу дать ему повод для ревности, потому что его гнев обрушится не только на меня. Тогда вот что... Мужчины не любят, когда женщины вмешиваются в их дела и учат, как им поступать. А Сокол сегодня осматривает крепость... Отлично!