"Конан и призраки прошлого" - читать интересную книгу автора (Мак-Грегор Дункан)

Глава 10

Что там было в далеком прошлом, как это было — должно ли сие волновать Конана теперь, в нынешнем его мире? Каждое утро над великой Аквилонией, жемчужиной Запада, вставало солнце — око светлого бога Митры, и каждый вечер оно скрывалось за горизонтом; небеса не падали, горы не рушились, земля под ногами не лопалась; люди — жили, благословляя ли, проклиная ли своего повелителя, но жили. Так что же еще мог хотеть король, кроме бесконечного покоя, что позволил бы ему наслаждаться и властью, и богатством, и славой? Тем, к чему он стремился всю жизнь… Но Конан и раньше знал, что путь к мечте несравнимо важнее ее исполнения…

Он спрыгнул с последней ступени, с силой пнул дверь ногой, обутой в высокий кожаный сапог с кованым носком, и, вытягивая меч из ножен, вошел в темную комнату. Окна ее с прекрасным видом на королевский сад были полностью закрыты тяжелыми занавесями густо-фиолетового, почти черного цвета, так что свет совсем не проникал внутрь. По середине стоял круглый стол, на коем высился огромный прозрачный кристалл чуть зеленоватого оттенка; тусклые огоньки вспыхивали и сразу угасали в холодной утробе камня, словно замурованные светлячки, рвущиеся на волю.

В глубине комнаты, в роскошном кресле, покрытом тонким ковром, скрючилась маленькая фигурка. Во тьме трудно было угадать не только черты, но и пол существа, хотя Конан отлично знал, кто поблескивает на него двумя крошечными желтыми шариками. Он подошел, молча приставил клинок к тому месту, где должна была находиться волосатая шея, и легонько ткнул. Короткий всхлип возвестил о том, что его поняли. Тогда король чуть ослабил давление меча, чтобы пленник мог говорить, и брезгливо морщась, рыкнул:

— Ну, вонючая ящерица, раскрывай поскорее свою пасть и ведай мне все!

— Что «все», государь? — проскрипел в ответ меир Кемидо, вжимаясь в кресло, только бы подальше от острого клинка.

— Зачем ты убил ее?

— Кого? Эту грязную девицу?

— Мгарс была во сто раз чище тебя, развалина!

— Не смею спорить с тобой, мой господин.

— Если ты будешь увиливать, клянусь Кромом, я отрублю тебе сначала нос, потом ухо — мне нравится твоя серьга, кривая рожа… А потом ты расстанешься и с головой! Хотя это и небольшая потеря… Ну!

— Она могла нам помешать, государь. Ты застрял у нее и потерял счет времени! Как бы я вытащил тебя обратно?

— И ты убил ее!

— Подумай сам, владыка, что я должен был сделать еще? Такого льва, как ты, — льстиво прошелестел меир, — никакой силой не оторвать от женских рук. Поэтому я проник в ее дом, подсыпал в кувшин с вином одно чудесное снадобье (ведь ты хорошо спал, мой господин?), а после, когда веки ее и твои смежились, я подошел… Вот и все.

— Ты убил ее!

— Да, — согласился Слуга Прошлого и умильно посмотрел на Конана. — А что я должен был сделать еще?

— Не повторяй сказанного однажды!

— Ты сам повторяешь, — буркнул старик и желтые шарики глаз его опять забегали, не останавливаясь на короле.

— Слушай меня внимательно, протухшее вымя, — Конан смолк на миг, задумчиво глядя сквозь меира. — Слушай. Я не стану судить тебя сам. Есть великий Митра, есть ты, и есть светлая невинная душа тайно заколотой тобой Мгарс… Соверши ты злодеяние в мое время и в моей стране, я повесил бы тебя вниз головой, но прежде отдал бы в руки палача в Железную Башню… Но теперь пусть Податель Жизни и Хранитель Равновесия решит твою судьбу. Ты понял меня, грязная тварь?

— Понял, — смиренно ответствовал Слуга Прошлого.

По всей видимости, Конан избрал правильную линию беседы с меиром: услыхав про суд Митры, старик явно стушевался. Он никак не ожидал от варвара такой проницательности, а потому взглянул на него сейчас совсем иначе, чем раньше. Огромная фигура аквилонского владыки возвышалась перед ним подобно киммерийской горе, что свысока взирает на холмы, покрывающие равнину. Невероятная сила, исходящая от Конана, ничуть не смущала Слугу Прошлого ни прежде, ни теперь. Но то, что он вдруг увидел в его синих глазах, поразило в самую глубь его существа: мысль! Варвар, о коем вот уже годы ходили легенды как о великом воине, предстал неожиданно совершенно в иной ипостаси. Пожалуй, только в этот момент старик понял, что король действительно мудр. До того он видел в нем силу, суровость и неотесанность; у него были, несомненно, верные слуги, что встречается на деле довольно редко; он правил могущественным государством самостоятельно, что трудно было ожидать от безродного киммерийца — обыкновенно простолюдины, каким-то чудом занявшие престол, окружают себя благородными и искушенными в управлении страной господами, каковые и являются истинными властителями. И все же мысль, да еще столь глубокую, вряд ли можно было ожидать в этом варваре. Вздохнув, старик поклонился королю, не вставая с кресла, ибо клинок все еще касался его шеи, и тихо вопросил:

— Ты выгонишь меня, владыка?

— Да, — кивнул Конан, отнимая меч. Он протер лезвие полой куртки, будто опасаясь заразы от Слуги Прошлого, и сунул его в ножны.

— Погоди. Дай мне половину дня и я укажу тебе злоумышленника. Или ты забыл о нем? — удивленно поднял руки меир, заметив на лице короля мелькнувшее недоумение.

— Нет, не забыл. Но я не нуждаюсь в тебе, крючок. Забирай свое барахло и выметайся из Тарантии как можно скорее.

— Но он убьет тебя!

— А вот это уже не твоя забота.

— Мой господин, позволь…

— Я не твой господин! И поторопись, к утру я хочу забыть о тебе.

С этими словами Конан толкнул плечом дверь и вышел из комнаты, оставив меира в темноте и недоумении.

— Вот и все, — закончил король свой короткий рассказ.

Пелиас молча смотрел в противоположную стену, постукивая по полу каблуком сапога. Сердцем он понимал Конана, но разум его отказывался поверить в то, что человек, коего на следующий день должна пронзить стрела, не захотел узнать имя своего убийцы и тем самым спасти себе жизнь. Что это? Гордость? Глупо. Ведь иного способа добиться истины нет. Разве только отменить праздник или не пустить на площадь балаганы… Но Конан ни за что не согласится заплатить такую цену. Вот тут уже гордость его точно взыграет…

Вздохнув, маг взглянул на короля. Что ж, придется ему приложить все усилия и все-таки заставить его не выгонять меира Кемидо прежде, чем тот выложит им правду.

— Послушай, друг мой… Ты был сегодня в городе?

— Не успел, — помотал головой Конан. — А что?

— Народ ждет Митрадеса с нетерпением. Все смеются, все довольны… А верно ли, что и после праздника гулянья будут продолжаться?

— До следующей луны. Но я не понимаю, к чему ты ведешь, Пелиас?

— Как ты думаешь, владыка, много ли радости принесет людям твоя гибель? Мне кажется, это несколько испортит праздничное настроение горожан и гостей.

— Я похож на дурня?

Пелиас приподнял бровь.

— Нет, друг мой, не похож. Но почему ты об этом спрашиваешь? У тебя есть иной способ узнать имя убийцы?

— Да нет у меня никакого иного способа. Просто я уверен, что твой приятель ни слова не скажет задаром. Золото, камни… Я бы заплатил ему. Но ведь ему это не нужно? А что нужно? Если ты не знаешь, Пелиас, я тебе скажу. Ему нужно то, что я не смогу ему дать.

— Что?

— Не представляю. Но я отлично знаком с этой поганой братией. Полудемоны, полумаги, полулюди… Не хочу обидеть тебя — Митра свидетель, дурного я от тебя ничего не видел, — но уж мерзкая тварь Кемидо именно такой. А потому и не нужно ему моей казны. Он потребует…

— Наверное, ты прав, государь, — Пелиас покачал головой. — Но я думаю, все же стоит попробовать? Ты ничем не рискуешь.

— Нет.

— Друг мой, если бы я мог помочь тебе… Но моей власти и моих знаний не достанет на то, чтобы определить человека. Если бы он был у меня перед глазами — только он — я бы сказал: «Да, сей шут опасен»… Но из пяти балаганов выбрать один, а из этого одного убийцу… Не смогу.

— Я и не прошу тебя, Пелиас. Давай оставим все как есть. А мою судьбу пусть решает Митра.

Маг удивленно посмотрел на короля. Что-то не замечал он в нем прежде такой покорности. Варварская неуемная и гордая натура допускала лишь самую малость почтения к богам — всегда и во всем Конан полагался только на себя. Что же случилось с ним теперь?

Словно ощутив растерянность Пелиаса и поняв его немой вопрос, король хмыкнул и после нескольких мгновений молчания ответствовал:

— Когда-то, очень давно, Митра уже судил меня. Я нарушил клятву и убил человека, который просил о пощаде… Одного человека! И немало времени прошло, прежде чем я искупил свой грех. Но теперь, когда мне уж больше сорока лет… Я думал об этом, Пелиас. На моих руках столько крови, что ей можно было бы затопить Тарантию! Были или не были среди них невинные и молящие о пощаде — не помню. Но могли и быть. Так может, стрела того убийцы направлена в мою грудь волей Митры?

— Ты удивляешь меня… Я не подозревал, что ты…

— Думаю? Кром, ты не ошибся. Обычно я этим не занимаюсь, но… Не могу ответить. Наверное, все дело в прошлом…

— Что ж, владыка, позволь тогда мне расспросить меира Кемидо. В твоем присутствии, разумеется.

— Пелиас, ты настырен.

— Да, друг мой. Так ты позволяешь?

— Я не хочу видеть эту тварь.

— Ты можешь отвернуться, мой господин, — улыбнулся маг.

Он брякнул в гонг и тотчас появился вымуштрованный прежними хозяевами слуга, несущий поднос с двумя кубками и кувшином вина. Наполнив кубки, слуга с поклоном удалился.

Не успел Конан налить себе еще, как в дверях появился меир Кемидо. Он торжествовал. У него и сомнения не возникало, зачем король со своим прихвостнем Пелиасом пригласили его сюда. Имя убийцы! Старик уже знал его. Причем не только прозвище, коим наградили ублюдка зуагиры, но и его настоящее имя — то, что было дано ему при рождении, то, что он носил до сих пор. А жаль, что придется открыть истину! Меиру хотелось бы посмотреть, как вонзится отравленная стрела в грудь варвара… Ему не помогла бы и кольчуга — стрелок слишком хорошо знает свое дело… Вон как ловко управился с двумя шутами, своим и тарантийским. И все за каких-то несколько мгновений. Такое искусство дорогого стоит. Но все же цель Слуги Прошлого много важнее смерти ничтожного киммерийца, а потому придется все же поведать имя стрелка…

Меир и не думал скрывать торжество; глазки его победно сверкали, рот подъехал к самому подбородку и из уголка его вытекала тонкая струйка желтой слюны. В руках он держал тот камень, что Конан видел в его комнате. На свету кристалл несколько преобразился: он переливался радугой, вспыхивая ярко то одним, то другим цветом, но сохраняя при этом прежний, зеленоватый оттенок. Король взглянул на сие магическое приспособление презрительно, а на меира Кемидо и вовсе не взглянул. Пелиас же встал, приветствуя Слугу Прошлого, на что тот и не подумал отреагировать. Он плюхнулся в кресло, стоящее рядом с креслом короля, заставив его отодвинуться подальше, и весело (насколько мог быть весел подобный крокодил) скрипнул:

— Ну? Вам назвать его имя?

— Да, — подался вперед Пелиас.

— Что ж… Его зовут… О, я совсем забыл! Мы же не договорились о цене?

— Сколько ты хочешь? — сурово вопросил маг, начиная барабанить пальцами по подлокотнику кресла.

— Только не денег, только не денег.

— Золото? Каменья? Изделия тарантийских ювелиров?

— Фи!

— Что же тебе надобно?

— Жизнь! Я думаю, это будет справедливо: жизнь за жизнь.

Пелиас бросил на короля удивленный взгляд. Он предугадал, что старик запросит непомерную цену!

— И чью ты хочешь жизнь, пес?

— Есть у государя такой незначащий человечишко… Кажется, его кличут Паллантидом.

— Что-о? — взревел Конан, подскакивая. — Да я тебя на куски разорву, отродье Нергала!

До сего мгновенья он молчал, проклиная в душе и меира и Пелиаса за его настойчивость, но от столь явной наглости не утерпел и все же вступил в разговор.

— Поганая тварь! Петлю на шею ты получишь, а не Паллантида!

— Но зачем он тебе сдался, владыка? — невозмутимо спросил старик. — Таких как он в твоей стране найдется не меньше сотни!

— А тебе зачем он сдался? — хмуро буркнул Пелиас, который понял уже, что сделка не состоится.

— Через него я проникну в самые глубины прошлого! Туда, куда сейчас даже мне нет дороги! Я все проверил по своему магическому кристаллу. Мне подойдет либо он, либо… ты, государь. Но тебя я не смею и просить об этом.

— Что может сделать для тебя Паллантид? — продолжал допрос маг.

— Живой — ничего.

— Так ты решил его умертвить?

— Ну да, — легко согласился меир. — Иначе нельзя.

Конан, коего уже переполняла ярость, наконец не вытерпел. Он выхватил меч и, больше не желая ничего выяснять, со всего маху опустил его на голову Слуги Прошлого. Тот взвизгнул; пытаясь защититься, он заслонился магическим кристаллом, который не выпускал из рук. Клинок со звоном врезался в камень и осколки посыпались на ковер, сверкая и тотчас угасая. По комнате пронесся темный, полный песка ветер, обдавая людей смертным холодом; меир позеленел; простирая руки к Конану, он силился что-то сказать, но ни звука не вырывалось из его кривого рта. Пелиас, встав рядом с королем, с изумлением наблюдал, как исчезает, растворяется в воздухе нелепая фигура Слуги Прошлого. То же и осколки магического кристалла: они словно капли воды всасывались в ковер, не оставляя после себя и следа. Через несколько мгновений все было кончено. В комнате остались только Конан, опустивший меч, и маг.

— Ты убил его, мой господин… — пробормотал Пелиас, глядя на место, где только что стоял меир Кемидо.

— Я?

— И правильно сделал.