Складчина

Один только папа знал, где живут старики. И сколько мама ни выспрашивала, чтобы узнать, куда они поедут, папа так ничего и не сказал. Он только покачивал головой и подмигивал с таинственным видом.

— Ну ладно, завтра мы всё сами увидим, — сказала мама. — Только я не понимаю, что с тобой происходит в последнее время.

— Ничего, поймёшь! — сказал папа и поднял маму к самому потолку.

Мама кричала, папа смеялся, а детям даже очень нравилось, что их папа стал таким странным.

В воскресенье утром папа велел им одеться потеплее, потому что ехать зимой в кузове очень холодно. Вообще-то он устроил над кузовом крышу из брезента, но от холода крыша почти не спасала.

— А Самоварная Труба тоже поедет с нами? — спросила мама.

— Конечно, поедет, — сказал папа. — Ей там очень понравится.

У бабушки не было с собой тёплых вещей, поэтому папа завернул её в толстое шерстяное одеяло и посадил в кузов. На этот раз с папой пришлось сесть Малышке Мортену и Самоварной Трубе. Остальные залезли к бабушке в кузов. Они хлопали друг друга по спине и громко пели, чтобы согреться. Им не было видно дороги, они только замечали, что иногда их слишком сильно подбрасывает.

— Не очень-то эта дорога похожа на городскую, — сказала мама после нескольких основательных подскоков.

— Ну-ка, я посмотрю. — Мадс нашёл небольшую дырочку в брезенте и начал рассматривать дорогу. — Я вижу ёлку! — закричал он. — А вот ещё и ещё! Да здесь целый лес! Какая прелесть!

Наконец грузовик остановился. Папа поднял брезент с кузова, дети попрыгали на землю и начали осматриваться. Перед ними стоял маленький домик, в котором жили вчерашние старичок и старушка.

— Они здесь живут? Как здесь красиво! — воскликнула мама.

Здесь и правда было очень красиво. На крыше дома и на сарае лежал толстый слой чистого снега. Берёзы сверкали инеем. Казалось, что они особенно принарядились к приезду папы, мамы и восьми детей.

— Вот мы и приехали, — сказал папа и похлопал берёзку по стволу.

Папа постучал в дверь, и все терпеливо ждали, пока им откроют, все, кроме Самоварной Трубы, которая носилась взад и вперёд, рылась в снегу и прыгала во все стороны.

Это, конечно, не то, что гулять по улицам на поводке с серьёзным видом.

Дверь открыла старушка. Сегодня на ней был белый нарядный передник и белый платочек на голове. У неё был такой же праздничный вид, как у берёз. Перед дверью лежали свежие еловые ветки.

— Как у вас здесь хорошо! — сразу сказала ей мама.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать! — приветствовала их старушка. — У меня готово для взрослых кофе, а для детей молоко. И печенье для всех.

Когда все поели, старушка захотела, чтобы они осмотрели их дом. И теперь папа оказался таким же любопытным, какой была накануне старушка. Он заглядывал во все уголки.

После осмотра дома дети захотели пойти погулять. Столько снегу сразу в городе не увидишь — надо было воспользоваться случаем.

Они выбежали на улицу и принялись катать большой снежный ком. Время прошло незаметно. Когда папа, мама и бабушка вышли из дома, они увидели большого красивого снеговика. Он стоял, высоко подняв руки, и когда дети уезжали домой, им казалось, что снеговик машет им вслед.

По дороге домой все притихли. Каждый думал о своём. Мама задумчиво сказала:

— Какой смысл мечтать о том, что всё равно невозможно.

А когда они вошли в свою квартиру, они сказали те же слова, что и папа, вернувшись в первый раз из домика в лесу:

— Ну и теснота же у нас и какой беспорядок!

У всех было плохое настроение. У всех, кроме папы. Он был таким же странным, как и все эти дни. Он насвистывал и смеялся, что-то бормотал вполголоса, ходил, приложив палец к носу, и о чём-то думал.

На другой день его почти не было дома. Когда мама спросила, где он пропадает, он ответил:

— Бегаю по всяким конторам. Радуйся, что тебе не приходится заниматься тем же самым.

Но вот почему он бегает по всяким конторам, он так и не сказал.

Как-то вечером папа спросил, все ли дети дома.

Для верности он устроил перекличку по именам, а дети, мама и бабушка ему отвечали.

— Садитесь, — сказал папа. — Нам надо поговорить об одном очень важном деле. Помните ли вы маленький домик в лесу?

Все с удивлением посмотрели на папу. Ну как он может задавать такие странные вопросы? Да ведь они ни о чём другом и не думали всё это время.

— Хороший дом, — сказал папа.

— Может быть, мы скоро опять поедем к ним в гости? — спросил Мадс.

— Может быть, и поедем, — сказал папа с лукавым видом. — Я думаю, что мы там будем жить. Но это зависит от одной вещи. Чтобы купить этот дом, нам надо достать пять тысяч крон. Сам дом уже старый и стоит немного, но вот участок очень хороший, да вы сами видели. Мы можем купить его, потому что старики страшно хотят переехать в город. Они могут жить здесь, в нашей квартире.

— А мы будем жить в том домике, в самом лесу? — спросил Мадс.

— Ты хочешь сказать, что именно мы будем жить в том доме? — спросила Марта. — А разве у нас есть пять тысяч крон? А что будет, если мы не достанем столько денег?

— Во-первых, успокойтесь, — сказал папа. — У нас с мамой есть у каждого по две тысячи в банке. И понемногу денег у каждого из вас. Мы положили их в банк на ваши имена, когда вы были маленькими. Если вы хотите купить дом, давайте устроим складчину, мы возьмём ваши деньги, а потом постепенно снова накопим.

— Конечно! Конечно! — сказали дети. — А где наши сберегательные книжки?

— Вот они, — сказала мама, порывшись в верхнем ящике комода.

— Смотрите, у меня есть триста крон! — сказала Марен гордо.

— А у меня двести! — обрадовался Мартин. — Даже двести пять.

— А у меня сто пятнадцать! — сказала Марта.

— Вы старшие, так что у вас денег больше, — объявил им папа. — Ну-ка посмотрим… Всего у вас шестьсот двадцать крон.

— И у меня восемьдесят, — сказал Мадс.

— Значит, семьсот, — сказал папа.

— У Моны, Милли, Мины и Мортена — по пятьдесят крон, — сказала мама.

— Уже девятьсот, — обрадовался папа. — У нас есть почти все деньги, мать.

— У меня есть две кроны, кроме денег на обратную дорогу, — сказала бабушка.

— Я думаю, тебе теперь не понадобятся деньги на обратную дорогу, — заметила мама. — Теперь тебе лучше жить с нами. Места у нас хватит, и ты сможешь вязать всем тёплые носки.

— Ты правда так думаешь? — спросила бабушка. — А ты что скажешь, отец?

— Я согласен с мамой. А так как я рву носки больше всех, тебе придётся и работать больше всего на меня.

— Я сейчас же пойду и дам телеграмму, — серьёзно сказала бабушка.

И она пошла отправлять телеграмму, а в телеграмме было сказано:

И она вернулась домой. Если бы вы знали, как она радовалась, что будет жить вместе с папой, мамой и детьми! Проходя мимо грузовика, она похлопала его по заднему колесу и сказала:

— Ну, скоро ты повезёшь нас всех на новое место. Ты доволен?

Грузовик ничего не ответил, но ему хоть стало ясно, почему папа в последние дни так часто навещал домик в лесу. Конечно, теперь всё переменится, но ведь люди-то останутся прежними, и, значит, всё будет в порядке.

Так думал грузовик.

Когда бабушка вернулась домой, там шла оживлённая беседа.

— Скоро мы переедем? Завтра? — спросила Мона.

— Нет, — ответил папа. — Через две недели, старикам надо дать время собраться, я обещал помочь им с переездом. Я повезу туда наши вещи, а вернусь с их вещами.

— Только не бери сразу много, — предупредил его Мадс. — Помни о грузовике. Он тоже может надорваться. Тогда тебе же будет плохо.

— Я уже всё обдумал, Мадс. Лучше я сделаю лишний рейс, так что не бойся за грузовик.

— Просто не знаю, как я проживу эти четырнадцать дней, — заметила Мона.

— Они быстро пройдут. У нас так много дел, — утешил её папа.

На другой день за обедом Мадс сказал:

— Если бы вы видели, как удивились учительница и все мальчики в классе, когда я рассказал им, что мы купили дом.

— И у меня тоже, — сказал Мартин. — Они решили, что это шутка.

— А это правда, — сказала Марта.

— Меня одно тревожит, — заметил папа. — Вам теперь придётся далеко ходить в школу. Правда, зимой вы сможете ходить на лыжах, да и летом прогуляться через лес не так уж плохо.

— Ведь мы будем ходить все вместе, нам будет весело, — сказала Марта.

Все были очень рады и не могли говорить ни о чём, кроме переезда.

Но Нижняя Хюльда и Хенрик вовсе не радовались. Хюльда так жалела, что они переедут, так жалела!

— Без вас снова будет тихо, — вздыхала она, — так тихо, что мне опять придётся спать после обеда.

— Зато ты сможешь приходить к нам в гости, — утешала её мама. — Летом вы будете приезжать к нам как на дачу и жить у нас, сколько вам захочется, а зимой будете гулять на лыжах в лесу и потом у нас обедать.

— Теперь я уже не смогу работать вместе с тобой на грузовике, — грустно сказал Хенрик папе.

— Почему же? — удивился папа. — Я буду приезжать за тобой утром. Всё будет в порядке.

— Всё равно мне грустно, что вы больше не будете жить над нами, — твердил Хенрик.

— Тебе придётся помочь мне в день переезда, Хенрик, — сказал папа.

— А потом, так уж и знай, мы с тобой немного постолярничаем: сам знаешь, дом не новый.

— Есть, постолярничаем! — ответил Хенрик и заметно повеселел.

Папа оказался прав. Четырнадцать дней пролетели незаметно, потому что у всех было очень много дел.

И вот в понедельник утром на маленький грузовичок поставили все восемь кроватей и комод.

«Надеюсь, больше меня ничем не нагрузят, — подумал грузовик. — А то у меня кузов перекосится ещё больше».

Папа сразу догадался, о чём думает грузовик, и сказал:

— Ну хватит с тебя, дружище, поехали!

Дети очень расстроились, что их не взяли в первый рейс.

Маме некогда было даже голову поднять, потому что она мыла пол в комнате, там, где стояли кровати.

— Хорошо, что мы покрасили осенью пол в красный цвет, — сказала она. — Он такой красивый, так блестит, неудивительно, что наша комната всем нравится.

— Даже жалко уезжать от такого красивого пола, — сказала Марен. — Но ведь мы и в новом доме тоже сможем покрасить пол в красный цвет.

— К весне обязательно покрасим, — сказала мама.

Прошло несколько часов, и они услышали, что приехал грузовик. В кузове стояли стол и стулья. Но грузовик не устал, потому что домик в лесу стоял на горке, и грузовику было легко съезжать вниз. Но вот от жажды у него всё внутри пересохло, и он очень обрадовался, когда папа отвинтил крышечку у него на носу и дал ему напиться.

Младшие дети и Самоварная Труба в этот день сидели у Хюльды. Хюльда старалась на прощание напичкать их всем самым вкусным, что только у неё было. Время от времени она начинала плакать, и слезы лились у неё ручьём, а Мона, как могла, утешала её:

— Мы будем часто приезжать к тебе в гости, теперь ты наша городская тётя. Ведь у нас здесь нет других тёть, кроме тебя, и нам будет очень приятно приезжать к тебе.

После этих слов Хюльда на некоторое время переставала плакать. Наконец грузовик приехал из леса в последний раз. Он привёз последние вещи, старика и старушку.

— Будь добра, Хюльда, помоги этим старикам чем сможешь. Они ведь не привыкли жить в городе, так что последи немного за ними, — попросила мама.

— Не беспокойся, я всё сделаю, — ответила Хюльда, ей было приятно, что кому-то нужна её помощь.

Осталось только погрузить в кузов Самоварную Трубу, бабушку, маму и детей. Дети махали руками, а наверху в их бывшем окне стояли старик, старушка и Нижняя Хюльда и тоже махали детям.

И грузовик тронулся в путь.

— Вон стоит наш дом, — сказал Мадс, увидев впереди маленький домик.

— Он ждёт нас, — сказала Мона.

Они спрыгнули с грузовика, папа взял за руку маму, мама — бабушку, бабушка — Мортена, Мортен — Мину, Мина — Милли, Милли — Мону, Мона — Мадса, Мадс — Марту, Марта — Мартина, Мартин — Марен, Марен взяла на поводок Самоварную Трубу, и так они все вместе направились к домику в лесу, к своему новому дому.