"Неизвестная Канада" - читать интересную книгу автора (Кригер Борис)

Скучно жить не запретишь

Рано или поздно в жизни каждого человека наступает момент, когда ему становится скучно. Можно это отрицать, но поверьте, попытки бороться со скукой с помощью скучных самоувещиваний, что вам не скучно, – занятие еще более скучное, чем сама первоначальная скука. Жители канадской глубинки особенно подвержены этому недугу. Не миновал его и я.

Попробовав путешествовать я лишь немного отодвинул скуку на второй план своего издерганного сознания, но окружающий мир оказался все тем же: трава – зеленая, небо – голубое, рожи – неприветливые, мысли – от пояса и ниже... Из дальних странствий воротясь, я снова столкнулся нос к носу со своей доморощенной, а потому наиболее злокачественной скукой. Конечно, некоторые позволяют себе заявлять, что умному человеку никогда самому с собой не скучно, на что я возражу, что и подобное заявление скучно в своей основе, ибо даже Иосиф Бродский отмечал, что, в конце концов, скука – наиболее распространенная черта существования, а если уж и великому поэту было скучно, то куда нам, прозаическим личностям, до него, великого! Ведь у великих все должно быть великим, поэтому им присуща Великая Скука. Моя же скука неприметненькая, вроде мышки-норушки. И это не то, чтобы мне делать нечего. Вовсе нет. Дел, наоборот, полным-полно. Просто скучные они все какие-то, эти дела...

Вообще место и окружение имеют огромное влияние на человека. Например, если выпало человеку проживать в пустыне – то неминуемо рано или поздно скука заставит его заинтересоваться процессом добывания яда у змей. А если вдруг образованный человек очутится в приполярном районе, то ему непременно придет мысль профессионально заняться уборкой снега. Ну, а коль уж выпало тебе поселиться в лесу, то так или иначе, прямо или косвенно, придет тебе фантазия стать дровосеком...

Я и сам не избежал такой судьбы. После семи лет, проведенных в лесах и являясь гордым владельцем шести с половиной акров вполне бесполезных лесных угодий, представляющих по большей части непроходимый бурелом, мне тоже захотелось, так сказать, проредить лес, вырубить все мои, до сих пор еще самопроизвольно не упавшие под напором ветров горемычные клены и пустить их на дрова, которые я, разумеется, собирался впоследствии реализовать с бессомненной выгодой для себя и близких... Но в моем случае скука отягощалась природной ленью и устойчивой идиосинкразией к любой физической работе, поэтому, слава богу, эти залихватские планы так и остались неосуществленными.

Другое дело – мой сосед. Тот, не в пример мне, будучи человеком утонченным, удалился на склоне лет в наши края, чтобы посвятить себя исключительно интеллектуальному труду, скажем, написать какую-нибудь заумную книгу о пользе различных вещей. Однако магия места взяла свое. Книгу он так и не начал, а вот лес свой стал нещадно вырубать, тщетно пытаясь продать дрова подороже. Поскольку желание нажиться на лесных богатствах нашего края приходит в голову каждому местному обитателю, то можете представить, каков у нас накал конкуренции между дровосеками. Как водится, дровишки у соседа никто не купил, и они принялись гнить, а сам он загрустил и окончательно впал в хандру. У него как раз в то время была дочка на выданье, и бедняга строго заявил, буквально поклялся на таблице Менделеева (ученые не клянутся на Библии), что ни за что не выдаст ее замуж за дровосека. Поэтому о браке с местным молодым человеком не могло быть и речи, и сосед предприимчиво сам отыскал жениха для своего чада. Нашел он человека нездешнего, интеллигентного, с устремлениями и, кажется, с двумя высшими образованиями. Жених свободно изъяснялся на древних языках и подавал большие надежды. Сосед был вне себя от счастья. Но стоило молодым обручиться и пожить некоторое время в лесу, как вместо возвышенной деятельности жениху пришло в голову профессионально заняться рубкой дров и продажей их местному населению, у которого этих дров у самих завались...

Как сетовал мой сосед на превратности судьбы! Как переживал, чтобы его блестящего зятя, не дай бог, каким-нибудь бревном не задавило...

Вот что она, провинциальная скука, с людьми делает! Провинция – это вам не то, что столица... Позволишь себе нечто эксцентричное, плюнешь, к примеру, в рояль, – не поймут-с... Деревня!

Итак, чтобы избавиться от этой пресловутой деревенской хандры, я положил себе изобрести что-нибудь неординарное, не связанное ни с дровами, ни с искусством дрово-секса, чтобы таким образом себя окончательно развлечь и других позабавить. У вас никогда не было такого чувства, что страсть как хочется чего-нибудь изобрести? Ну, выдумать, что-нибудь такое, но только не знаешь, что? Ведь испокон веков лучшим средством от скуки было изобретательство, а уединенность в провинции, казалось бы, должна только способствовать развитию воображения. Недаром подавляющее большинство блестящих выдумщиков вышло из глубинки. Михаил Ломоносов аж ноги стер, пока выбрался из своего Поморья, и, дотелепавшись до света цивилизации, принялся делать открытия одно за другим, просто хоть плачь от зависти!

О Циолковском и говорить нечего. Этот великий калужский глухарь, как оказалось, отличился не только в разработке принципов космонавтики, легших в основу прочих полезных общечеловеческих ценностей, вроде баллистических межконтинентальных ракет... Оказалось, что он был еще и болыпым философом! Константин Эдуардович, сидя в своей Калуге, додумался до научно обоснованного расизма: «Я не желаю жить жизнью низших рас. Жизнью негра или индейца. Стало быть, выгода... требует погасания низших рас...» Так что основоположник космонавтики оказался еще и идеологом гуманного русского фашизма, который наши философы советской школы называли почему-то научным космизмом. «Хочешь счастья? Убей всех несчастных!» – вот вам и вся философия Циолковского. Не верите? Почитайте его работы...

Кстати, о счастье. Говорят, что скука – болезнь счастливых. А мне кажется, что если тебе скучно, то как же можно быть счастливым? Ведь скука – это несчастье! Или быть счастливым – уже само по себе скучно?

Как это ни удивительно, но все мои рассуждения мне тоже показались скучны, и я обратил свои завидущие глазки к предметам веселым, а загребущие ручки – к различным, не менее веселым идеям. А если они веселы – следовательно, и небесполезны. Ведь смех – чрезвычайно эффективное средство от скуки, естественное до тех пор, пока вам не наскучит прикалываться и смеяться. Но тогда и вовсе – туши свет!

Чтобы не открыть или изобрести чего-нибудь такое, что уже было открыто, или в какой-то мере уже изобретено, я обратился к анналам шнобелевских премий[2], ибо невозможно найти лучшего источника информации о самых занимательных достижениях, которые сначала вызывают смех, а затем раздумья...

Шнобелевскую премию обычно выдают в Гарварде накануне вручения Нобелевской премии. К Гарварду она, правда, не имеет никакого отношения, просто учередители снимают у знаменитого университета помещение, и их пока что оттуда не прогнали, как это ни удивительно. Однако награду лауреатам вручают самые что ни на есть настоящие нобелевские лауреаты! В большинстве случаев эти награды привлекают внимание к научным работам, содержащим элементы смешного или даже абсурдного. Например, в разные годы удостоились наград: исследование, показавшее, что присутствие людей сексуально возбуждает устриц; вывод о том, что черные дыры по своим параметрам подходят для размещения в них ада; работа по изучению гипотезы, что быстро поднятое не считается упавшим, а именно исследование, будет ли инфицирована еда, упавшая на пол и пролежавшая там менее пяти секунд... Более того, оказалось, что 70% женщин и 56% мужчин ошибочно считают, что если еда упала на пол и пролежала там менее 5 секунд, то она безопасна для употребления в пищу...

Придя от подобного чтения в состояние нездрового перевозбуждения, я прежде всего заинтересовался работой испанских ученых, установивших, что скорость звука в сыре «чеддер» зависит от его температуры. Я попытался измерить скорость звука в плавленом сырке, но не смог завершить исследования, потому что неожидано его съел.

Потом, тяготея к лесоводству и давно уже интересуясь, почему у дятла не болит голова, я прочитал, что дятел обладает высокоразвитым шоковым буфером, который защищает его от головных болей.

Позавидовал я и открытию французских ученых из университета Пьера и Марии Кюри, которые изучили причины, почему сухие спагетти в большинстве случаев ломаются больше чем на две части. Я попробовал поэкспериментировать с мокрой лапшой, но так и не добился каких-либо убедительных результатов.

Затем мое внимание привлекло исследование американских ученых, которые провели немало экспериментов, чтобы узнать, почему людей раздражает скрип ногтей по школьной доске. Я даже сам в эксперементальных целях принялся скрести вилкой по тарелке, но кроме угрозы получить по шее от сотрапезников, никакого результата не добился.

Некоторое время мое внимание поглощали опыты ученых из Кувейта. Они доказали, что навозные жуки являются привередливыми гурманами. Как оказалось, взрослые навозные жуки потребляют жидкие компоненты экскрементов и закапывают в землю экскременты целиком как пищу для своих личинок. Когда экскременты трех травоядных животных – лошади, верблюда и овцы – предлагались жукам, они предпочли более жидкие лошадиные всем остальным. Экскременты овец были привлекательнее экскрементов верблюда. Экскременты двух плотоядных животных – собаки и лисы – были также приняты жуками, но пользовались меньшим успехом, нежели экскременты травоядных. Мы, деревенские люди, не чураемся навоза, разве что именуем его на интеллегентный лад «манюююр».

Пользуясь тем, что в наших краях на каждого жителя приходится не меньше тысячи комаров, я решил продолжить работу ученых Барта Нолса и Рююрд де Жонга, доказавших, что самку малярийного комара одинаково привлекает запах сыра и запах человеческих ног, и что на основе этих запахов можно сделать эффективную ловушку для насекомых. Однако, кроме повышенной искусанности, ни к чему эти занятия не привели. Я даже пробовал в отместку научиться кусать комаров, но и это не дало обнадеживающих результатов.

Я не смог равнодушно пройти и мимо открытия израильских коллег, выяснивших, что икоту можно излечить при помощи массажа прямой кишки, однако эксперементировать с самолечением не решился.

Зато мне удалось доказать на себе открытие Дэниела Оппенгеймера, профессора психологии из Принстона, который пришел к выводу, что наиболее трудночитаемые тексты выходят из-под пера наименее интеллектуальных авторов...

Ввиду отсутствия в наших краях саранчи мне пришлось воздержаться от повторения исследования активности нейронов этого насекомого во время просмотра эпизодов из фильма «Звездные войны».

Зато, принимая во внимание обилие лягушек, попадающих в мой бассейн, я пытался продолжить каталогизацию запахов, выделяемых разными видами лягушек при стрессе.

Заинтересовали меня и разработки в гидроаэродинамике. Виктор Бенно Мейер-Рохов из Международного университета Бремена и Йозеф Галь из университета имени Лоранда Этвёша в Венгрии применили основные законы физики для вычисления давления, производимого пингвинами в процессе дефекации. Но полное отсутствие иммигрантской общины пингвинов в Канаде заставило меня отказаться от поддержания подобного проекта.

Поскольку я на практике пытался доказать, что совет «заведи себе козу, а потом выгони, и тебе полегчает», то завел себе двух коз с тремя козлятами, а потом с трудом сбагрил их на какую-то ферму, поэтому я не мог не заинтересоваться работой австралийских ученых «Анализ усилий, которые необходимы для волочения овцы по разного рода поверхностям».

Будучи заядлым куроводом, я не прошел мимо доклада ученых из Стокгольмского университета «Цыплята предпочитают красивых людей». Однако, будучи вечно плохо подстриженным, что делало меня весьма далеким от эталона красоты, я не смог убедиться в правильности этой теории, ибо цыплята оставались ко мне равнодушны. Хотя, впрочем, можно было бы попытаться доказать то же самое от противного.

Немного устав от всей этой научной деятельности, я решил расслабиться с кружечкой пива, пытаясь подтвердить или опровергнуть работу ученого из Мюнхена, доказывавшую, что пивная пена подчиняется закону экспоненциального распада. Пивная пена в моей кружке действительно сначала уменьшалась с большей, а затем с меньшей интенсивностью.

Перед приемом душа я обратил внимание на междисциплинарное исследование ученого Сиднейского университета, изучающее мусор, скапливающийся в пупке человека.

Завершил я свой экскурс в непознанное математической работой К. Срикумара и Гю Нирмалана из Керальского университета сельского хозяйства в Индии, которая называлась «Вычисление общей площади поверхности индийских слонов».

Деятельность Комитета по выдаче шнобелевских премий настолько меня увлекла, что я даже начал подумывать, не предложить ли им номинировать еще одно исследование, которое до сих пор ускользало от их вездесущего внимания.

Оказалось, что, согласно бразильским ученым, небольшие дозы виагры могут ускорить нормализацию циркадных (суточных) ритмов организма после дальних авиаперелетов. По данным сотрудников Национального университета Буэнос-Айреса, микроскопические дозы популярного лекарства от импотенции увеличивают скорость адаптации хомяков к резкой смене суточных ритмов приблизительно на 30%.

Хорошо живется нынешним ученым. Они кормят хомячков виагрой и катают их по миру на самолетах, получая на это государственные и частные гранты. Но наибольшее уважение должны вызывать те самоотверженные герои науки, которые осмеливаются испытывать новвоведения на себе. То есть принял виагру и сел в самолет, а там, так сказать, будь что будет! Мучительная безвестность...

Куда нам, дровосекам, до такого блеска научной мысли? Но, как говорится, каждому свое... Мы выбрали своим местом проживания глухие леса, и, как показывает жизнь – скучно жить, увы, не запретишь...