"Пойнтеръ и его исторія" - читать интересную книгу автора (Аркрайт Вильям)

ГЛАВА I. Древнѣйшая исторія «собаки со стойкой»

Прежде, чѣмъ пытаться разрѣшить вопросъ о происхожденіи англійскаго пойнтера, необходимо сначала вообще ознакомиться съ древними собаками со стойкой и ихъ исторіей. Вопросъ этотъ и сложенъ и обширенъ. Необходимо выкинуть въ этой исторіи все лишнее, легендарное.

Конечно, я не претендую на полную безапелляціонность моихъ заключеній, но въ большинствѣ случаевъ за нихъ будетъ нѣчто и болѣе осязательное, чѣмъ простыя допущенія.

За отсутствіемъ противорѣчащихъ указаній мы должны признать, что родина «собакъ со стойкой» — Европа.

Правда, въ Библіи упоминается объ «охотѣ на куропатокъ въ горахъ» (Первая книга Царствъ) и хотя намъ, жителямъ запада, трудно представить себѣ такую охоту безъ участія собаки, но презрѣніе народовъ Азіи къ этому животному не могло бы существовать, если бы они дѣлили это удовольствіе съ собакой. Слѣдуетъ отмѣтить, что во всей Библіи нѣтъ указанія объ употребленіи собакъ при охотѣ, что конечно подтверждаетъ слова П. Робинсона, что не все извѣстно было въ Іудейской землѣ.

Исторія Египта не оставила и тѣни намека о «собакѣ со стойкой». Сочиненіе объ охотѣ Сид. — Могамеда-эль-Мангали (десятый вѣкъ), переводъ М. Фараонъ (1880), трактуетъ о псовой охотѣ и охотѣ съ ловчими птицами, не говоря ни слова о собакѣ для охоты на куропатокъ, хотя сочиненіе это обнимаетъ всѣ виды охоты. М. Фараонъ говоритъ, что сочиненіе это считается образцовымъ въ Алжирѣ, а указанные въ немъ способы и сейчасъ примѣняются въ верхнемъ Египтѣ.

Признавъ, что родиной такой собаки слѣдуетъ считать Европу, я обратился къ литературѣ, чтобы добраться до слѣдовъ ея зарожденія. Во-первыхъ, я просмотрѣлъ классиковъ, писавшихъ объ охотѣ, какъ римскихъ, такъ и греческихъ, но всѣ эти писатели (см. прибавленія) нигдѣ не намекнули даже объ охотѣ съ собакой на куропатокъ или перепеловъ, такъ что я былъ очень заинтересованъ, когда наткнулся на слѣдующія слова въ одной изъ новѣйшихъ испанскихъ книгъ: «Уже въ глубокой древности римляне Плиній и Саллюстій указываютъ, что ихъ соотечественники вывезли изъ Испаніи и привезли во Францію и Италію собакъ, называемыхъ «aviarii», o которыхъ они говорятъ слѣдующее: — и когда это чуткое животное приближается къ перепелкѣ или другой разлѣнившейся птицѣ, то кажется, какъ-будто приковываетъ птицу своимъ взглядомъ; между тѣмъ охотникъ овладѣваетъ ею или при помощи рода клѣтки, или накрывая сѣтью» («Paginasde Caza», p. 15, «Evего», 1888.). Я немедленно написалъ автору, прося его указать главу и параграфъ этого интереснаго отрывка. Но его отвѣтъ былъ неопредѣленный; онъ написалъ, что потерялъ замѣтку, хотя и увѣрялъ, что его ссылка правильна. Тогда я просмотрѣлъ сочиненія обоихъ Плиніевъ и Саллюстія, но напрасно — Саллюстій писалъ о войнахъ и заговорахъ, у него я даже не нашелъ слова «собака». Плиній старшій въ восьмой книгѣ естественной исторіи только упоминаетъ о собакахъ вообще, не упоминая о собакѣ для охоты на птицъ; Плиній младшій знаетъ о собакахъ еще меньше. Наконецъ, въ книгѣ Lexicon Agidii Forcellini, этомъ замѣчательномъ сводѣ словоупотребленія латинскихъ классиковъ, нѣтъ указанія на то, что существовала собака съ эпитетомъ «aviarius». Пришлось оставить этотъ инцидентъ съ убѣжденіемъ, что въ древнихъ классикахъ, какъ греческихъ, такъ и римскихъ, нѣтъ указанія на «собакъ со стойкой». Поэтому я оставилъ классическій періодъ исторіи (конецъ IV столѣтія) и обратился къ книгѣ «Origines» (начало VII столѣтія) сочиненіе Исидора епископа Севильскаго. Въ этой книгѣ однако говорится лишь о сторожевыхъ и гончихъ собакахъ. Я прочелъ и книгу «Geoponica», составленную въ X вѣкѣ императоромъ Константиномъ IV, но и тутъ я разочаровался: упоминались лишь пастушьи собаки, добывать же куропатокъ дается совѣтъ при помощи зеренъ, пропитанныхъ виномъ, или ставя пойло изъ вина и спирта (XIV, 21).

Въ концѣ-концовъ я пришелъ къ тому убѣжденію, что «собака со стойкой» появилась впервые въ среднихъ вѣкахъ, когда, благодаря распространенію земледѣлія, куропатка стала болѣе часто встрѣчаться. Я перешелъ къ литературѣ среднихъ вѣковъ. Очень интересной оказалась слѣдующая замѣтка въ одной нѣмецкой книгѣ, трактующей о «Салической Правдѣ» (Lex Salica), начало рукописи которой, по опредѣленію Гримма, относится къ V вѣку.

«Съ древнихъ временъ собакъ употребляютъ для ловли дичи. Различаютъ слѣдующихъ собакъ: ищеекъ (leithunde), травильныхъ собакъ (hatzhunde) и собакъ для охоты на куропатокъ (hunerhunde). Послѣднія упоминаются въ «Салической Правдѣ» подъ именемъ «agutarito» и «hunerhunde» и въ «Баварской Правдѣ» (Lеx Bоіоаг III) подъ именемъ «spurihunt». (Forst und Jagd-wesen, соч. H.G. Francken 1754 г., стр.270). Въ «Баварской Правдѣ» (Lex Boioar) упоминаются также и гончія собаки (treibhunde), употреблявшіяся для ловли звѣря и стрѣльбы утокъ, кромѣ того собаки, употреблявшіяся при охотѣ съ ловчими птицами (habuch-hunt, т.-е. habicht-hund), но не ранѣе царствованія Фридриха I.

Къ сожалѣнью, однако, указанія Francken'a не выдерживаютъ строгой критики. Въ «Салической Правдѣ» (десять текстовъ съ глоссами, помѣщенные въ синоптическомъ изданіи всѣхъ текстовъ). Н. Hessels и H. Kern, 1880) законъ о кражѣ собакъ (Titulus VI), единственное мѣсто, трактующее о собакахъ, содержитъ въ кодексахъ 5 и 6 слова «canem acutarium», въ кодексахъ 7, 8 и 9 мѣняетъ это слово на «agutaris», а въ 10 на «agutarito», но нигдѣ не дается описанія собакъ до «Lex Emendata» (временъ Карла Великаго).

Эта редакція содержитъ тѣ же законы, какъ и прежніе кодексы, но съ такимъ важнымъ прибавленіем, что я считаю нужнымъ привести его здѣсь. «Если кто-либо украдетъ или убьетъ Согутійскую собаку, или собаку для охоты на кабановъ, или для охоты на зайцевъ, которая также называется agutarus» и т. д.

Такимъ образомъ поясненіе въ «Салической правдѣ» слова «agutarito» ясно опровергаетъ теорію Франкена, что подъ этимъ словомъ слѣдуетъ понимать собаку для охоты на птицъ (hunerhund). Единственнымъ извиненіемъ такой ошибки можно признать то обстоятельство, что Франкенъ вѣроятно не точно понялъ толкованіе Lindebrog'a (XVII столѣтіе). Lindebrog пишетъ про «argutarius», «собака для охоты на зайцевъ» (veltris leporarius), но при этомъ приводитъ нѣсколько строкъ поэта Граціуса (Gratius) «которая можетъ поднять спрятанную дичь и указать знакомъ (signis arguat)!» Вотъ это-то мѣсто въ толкованіи Lindebrog'a могло, если онъ не читалъ кодексовъ въ подлинникѣ, заставить Франкена произвести слово «argutarito» отъ «arguere» (указывать), вмѣсто того, чтобы искать корень этого слова въ «acutus», способный, умный.

Что касается «spurihunt», — слова, которое этотъ авторъ переводитъ «hunerhund», то въ доказательство нелѣпости такого перевода мнѣ остается указать лишь на «Баварскую Правду» Titulus XIX, Leg III: «Si autem seucem, qui in ligamine vestigium tenet, quem spurihunt dicunt, furaverit» и т. д. («Если кто укралъ собаку, которую держатъ на сворѣ на слѣду и называютъ ищейкой...»).

Но если Еvего былъ введенъ въ заблужденіе по небрежности, Francken — пo довѣрчивости, то ихъ грѣхи блѣднѣютъ передъ тѣмъ, что сдѣлалъ другой писатель, продѣлки котораго я считаю нужнымъ открыть. Нѣкто М. Castillon d'Aspet выпустилъ въ 1874 г. маленькій памфлетъ съ громкимъ названіемъ: Los Paramientos de la Caza, ou Reglements sur la Chasse en general par Don Sancho le Sage, roi de Navarre, publies en l'annee 1880. Я слышалъ объ этомъ переводѣ, какъ о важномъ документѣ, но, не найдя таковой въ Англіи, поѣхалъ въ Парижъ. Въ предисловіи къ переводу громогласно заявляется: «Сочиненіе это хранилось въ провинціальномъ архивѣ города Пампелуны съ конца XII столѣтія», и далѣе — «переведено на французскій языкъ съ оригинала и издано впервые благодаря моимъ трудамъ». Читая это сочиненіе, я былъ въ восторгѣ, найдя замѣтку, хотя и случайную, о «собакѣ со стойкой» (стр. 48, глава III). Авторъ говоритъ: «Собираясь на охоту, не слѣдуетъ брать на одну свору несходныхъ собакъ, какъ то: наваррскую собаку и сторожевую, или гончую и собаку со стойкой».

Однако меня сильно заинтриговало самое слово староиспанскаго языка, которое переводчикъ могъ передать современнымъ французскимъ нарѣчіемъ «chien d'arret», поэтому я рѣшился просмотрѣть оригиналъ въ Пампелунѣ.

Прежде, чѣмъ покинуть Францію, я написалъ моему пріятелю, городскому головѣ города Аспетъ, прося его сообщить мнѣ, гдѣ находится М. Кастиллонъ. Изъ его отвѣта я узналъ, что нашъ авторъ много лѣтъ тому назадъ уѣхалъ и его мѣстопребываніе неизвѣстно. Когда я, все еще не подозрѣвая обмана, прибылъ въ Мадридъ и сталъ просить одного весьма любезнаго и вліятельнаго пріятеля достать мнѣ разрѣшеніе порыться въ архивахъ Пампелуны, то получилъ отвѣтъ, что подлежащее начальство желаетъ предварительно само заняться этимъ дѣломъ черезъ посредство сторожей библіотеки. Результатомъ было пространное письмо одного изъ этихъ господъ; отрывки изъ этого письма, которые я здѣсь привожу, достаточно ясно доказываютъ, что эти «Paramientos» не что иное, какъ ловкая поддѣлка.

«Sr. Gutierrez de la Vegа, пишетъ онъ, если только я точно помню его имя, издавшій нѣсколько отдѣльныхъ книгъ объ охотѣ, говорилъ мнѣ о «Los Paramientos», и я, вернувшись въ Пампелуну, старательно обыскалъ весь архивъ. Пріятель мой Don Juan Iturralde y Suit, вице-президентъ комиссіи о памятникахъ» Наварры, также былъ заинтересованъ въ поискахъ».

«По словамъ М.Кастиллона, «Los Paramientos» составляетъ часть копіи Fuero General. Убѣдившись въ томъ, что «Los Paramientos» не заключается ни въ одной изъ извѣстныхъ копій Fuero General, мы обратились къ автору, дабы провѣрить его ссылку. Сначала онъ далъ уклончивый отвѣтъ, а затѣмъ погрузился въ полное молчаніе. Насколько я помню, говоря объ одеждѣ охотника, употребляется слово «coinas». Этой одежды въ Наваррѣ не носили до начала послѣдняго столѣтія, вошла же она во всеобщее употребленіе во время первой междоусобной войны. До этого времени въ Наваррѣ носили «monteras», «zorongos», аррагонскія шляпы и т. д., смотря по мѣстности. «Соіnа» беарнскаго происхожденія, и перешла изъ Беарны въ нижнюю Наварру, а оттуда распространилась въ верхней Наваррѣ.

Я знаю барельефъ XVI столѣтія въ Roncal, фигуры этого барельефа имѣютъ на головѣ нѣчто похожее на «соіnа», но если это дѣйствительно «соіnа», то это лишь мѣстная мода, говорить же о ней во времена короля Санчо Мудраго не имѣетъ смысла. Подозрительныя детали сочиненія «Los Paramientos», молчаніе М. Кастиллона и отрицательный результатъ поисковъ въ архивахъ Наварры, — безъ опрометчивости допускаютъ рѣшеніе, что «Los Paramientos» подложно» (Выдержка изъ письма Arturo Campion 17/I 1901).

Первыя достовѣрныя извѣстія о собакахъ, употреблявшихся для охоты на куропатокъ, я нашелъ въ XIII столѣтіи, въ почти одновременныхъ сочиненіяхъ двухъ авторовъ различныхъ національностей.

Одинъ изъ нихъ, Brunetto Latini, итальянецъ, учитель Данте, написалъ во время своего изгнанія (съ 1260 по 1267 г.) во Франціи Li livres dou Tresor. Между прочими описаніями собакъ это энциклопедическое сочиненіе содержитъ слѣдующія слова: «Бракъ (brachet) съ ниспадающими ушами узнаетъ близость звѣрей и птицъ (des bestes et des oisiaus) чутьемъ, почему полезенъ на охотѣ (bon a la chace)» (глава CLXXXXVI, часть I, книга I).

Другой авторъ, Albertus Magnus (1193–1280), епископъ Регенсбургскій, въ Германіи, въ своемъ сочиненіи «De Animalibus», вѣроятно одномъ изъ первыхъ сочиненій этого рода, говоритъ: «Собаки, которыхъ употребляютъ при охотѣ на птицъ, выказываютъ къ тому способность болѣе въ силу практики, чѣмъ чутья, хотя имъ необходимо и то и другое. Ихъ пріучаютъ слѣдующимъ образомъ: сначала ихъ въ теченіе извѣстнаго времени водятъ вокругъ пойманныхъ куропатокъ, и при помощи угрозъ заставляютъ самихъ ходить вокругъ, но куропатокъ онѣ находятъ чутьемъ и часто садятся (ponunt) при запахѣ птицъ» (книга XXII, стр. 175).

Въ дальнѣйшемъ мы увидимъ, что сообщеніе италіанскаго писателя не единично, и подтверждается самимъ Данте и картинами извѣстныхъ художниковъ, между тѣмъ какъ сообщеніе нѣмецкаго писателя остается совершенно обособленнымъ. Изъ его словъ мы не можемъ вывести, что Германія имѣла въ то время этихъ собакъ, тѣмъ болѣе, что Albertus воспитывался въ Падуѣ и долгое время жилъ въ Италіи, въ самомъ центрѣ охотъ съ этими собаками. Съ другой стороны въ книгѣ «Das Buch der Natur», сочиненіи XIV вѣка P. A. фонъ-Мейенбурга, старѣйшаго нѣмецкаго авторитета по части собакъ, не упоминается о томъ, что ихъ употребляли для охоты, а только какъ сторожевыхъ, и лишь спустя три столѣтія мы видимъ, что нѣмцы стали употреблять собакъ для охоты на мелкую дичь. «Испанскія собаки старательны и достойны похвалы за ихъ чуткость; онѣ главнымъ образомъ употребляются для охоты на куропатокъ и зайцевъ. Для охоты на болѣе крупную дичь онѣ менѣе пригодны, такъ какъ большею частью ихъ поискъ широкій, да и держатся онѣ не такъ близко отъ охотника, какъ настоящія гончія». (Rei Rusticae Libri Quatuor, сочиненіе Conrad Heresbach, 1570, стр. 353).

Если-что, конечно, возможно — гладкошерстный бракъ, или «собака со стойкой» (pointing-dog), впервые появился въ Италіи, то все-таки то обстоятельство, что всѣ націи привозили длинношерстныхъ спаніэлей, или собакъ съ лежачей стойкой (setting-dog), изъ Испаніи, указываетъ съ достовѣрностью родину этихъ послѣднихъ.

Гастонъ Фебюсъ, извѣстный Comte de Foix, имѣвшій лично «отъ 1.500 до 1.600 собакъ, привезенныхъ со всѣхъ концовъ Европы», (La Chasse, стр. 368, сочиненіе М. L. Climber, 1837) пишетъ въ 1387 году, что ихъ привезли во Францію. «Есть порода собакъ подъ названіемъ «chien d'oisel», или «espaignolz», такъ какъ родина ихъ Испанія, хотя, можетъ быть, онѣ имѣются и въ другихъ странахъ. Собаки эти обладаютъ многими достоинствами, но и недостатками въ то же время. Хорошій спаніэль долженъ имѣть массивную голову, широкій, хорошаго сложенія корпусъ, масти онъ бѣлой или свѣтло-желтой (cаnele). Это самый красивый окрасъ, и среди его встрѣчаются лучшіе экземпляры; онѣ не должны быть слишкомъ густо одѣты, на концѣ хвоста онѣ имѣютъ кисточки (espiee). Къ достоинствамъ ихъ слѣдуетъ отнести привязанность къ хозяину, за которымъ онѣ слѣдуютъ всюду, не теряясь. Онѣ охотно подходятъ къ птицамъ, на поискѣ ихъ хвостъ въ постоянномъ движеніи; находятъ онѣ всѣхъ птицъ и звѣрей, но ихъ спеціальность куропатки и перепела. Для охотника, имѣющаго ястреба, сокола, балабана или перепелятника, онѣ очень полезны, если же онъ выучитъ ихъ указывать птицу стойкой, то отлично можетъ накрывать куропатокъ и перепеловъ сѣтью. Онѣ пригодны для работы въ водѣ, если ихъ къ тому пріучить, онѣ достаютъ ныряющихъ птицъ. Борзыя собаки для охоты на кабановъ привезены изъ Англіи, а собаки для охоты на птицъ — изъ Испаніи» (Des Deduiz de la Chasse, глава XX). Въ 1551, Pierre de Quinqueran de Beaujeu (епископъ въ Senes), говоря о «собакахъ состойкой» пишетъ: «Въ Испаніи и у насъ имѣется порода собакъ средняго роста, о которой остальныя страны не имѣютъ понятія» (La nouvelle Agriculture, глава XVI, стр. 242). Въ британскомъ музеѣ имѣется италіанская рукопись начала XIV столѣтія, книга V сочиненія «Декреталіи Григорія IX» съ рисункомъ, изображающимъ спаніэля на стойкѣ передъ зайцемъ.

Убѣдившись какою славой пользовалась въ тѣ времена испанская «собака со стойкой», я обратился къ Испаніи въ полной увѣренности, что найду въ ея литературѣ замѣтки, хотя бы современныя сочиненію «Deduiz de la Chasse». Ho — увы! испанцы того времени, вѣроятно, были очень лѣнивы, а охотники не любили ни пера ни кисти, если только не существуютъ недоступныя рукописи, гніющія въ тайникахъ старыхъ библіотекъ. До XV столѣтія все покрыто мракомъ, и я нашелъ лишь одну картину въ Мадридской галлереѣ, писанную художникомъ Ribera (1583–1656) и изображающую длинношерстную «собаку со стойкой», вѣроятно очень типичную, но изображенную несущей кусокъ хлѣба св. Роху.

Возвратимся однако къ сочиненію Фебюса. Въ немъ много весьма цѣнныхъ указаній; Фебюсъ ясно указываетъ происхожденіе словъ «espaignolz» (отъ котораго произошло французское слово «epagneul» и англійское «spaniel». Онъ установилъ тождество собакъ, употреблявшихся при соколиной охотѣ (chien d'oisel), и «собакъ со стойкой» тѣмъ, что старые писатели всѣхъ національностей называютъ сокола просто «птицей». Изъ его сочиненія видно, что испанская собака съ кисточкой на концѣ хвоста была длинношерстною, но бѣдно одѣтою. Espee de Selincourt (1683), рано употребившій родовое названіе «подружейныя собаки» (chiens de l'arquebuse), строго раздѣляетъ спаніэля отъ брака, хотя вѣроятно обѣ эти разновидности привезены во Францію изъ Испаніи. Описывая собаку «со стойкой лежа» (chiens couchans), онъ говоритъ «причуявъ, бракъ дѣлаетъ стойку (farretent tout) и ищетъ, высоко поднявъ голову; лучшіе привезены изъ Испаніи».

«Спаніэли (espagnols) употребляются при ловчихъ птицахъ (oyseaux), ищутъ низомъ и идутъ слѣдомъ» (Table des Chasses).

Установивъ, что спаніэли привезены во Францію изъ Испаніи, я постараюсь прослѣдить ихъ появленіе и въ Англіи, прежде чѣмъ заняться изслѣдованіемъ происхожденія гладкошерстной «собаки со стойкой», или брака.

Этимологія заставляетъ меня предположить, что мы получили спаніэля изъ Франціи, а не прямо изъ Испаніи. Было бы болѣе чѣмъ страннымъ совпаденіемъ, что двѣ націи совершенно независимо другъ отъ друга выдумали столь схожее названіе; кромѣ того въ тѣ времена было гораздо легче привести собаку изъ Франціи. Я нашелъ лишь одно указаніе на то, что спаніэль привезенъ изъ Испаніи, въ статьѣ «A Quartogenarian» въ газетѣ «Sporting Magazine» (2-ая сер. кн. V 1832), гдѣ сказано, что Веспасіанъ привозилъ на острова собакъ (вѣроятно спаніэлей) для охоты съ соколами. Тщетно я искалъ указаній по этому поводу въ исторіи Тацита и біографіи Светонія. Но такъ какъ въ исторіи нѣтъ и указаній на то, что Веспасіанъ посѣщалъ Испанію, а Плиній старшій, писавшій во времена Веспасіана свою книгу объ естественной исторіи, нигдѣ не говоритъ объ испанскихъ собакахъ, и охота съ соколами въ первомъ столѣтіи по Р. X. въ этой странѣ могла быть лишь въ зачаточномъ состояніи, то я полагаю, что указаніе это можетъ быть смѣло выкинуто.

Существуетъ и другое объясненіе этой ошибочной ссылки, которое вѣроятно и правильно. Коттонская коллекція рукописей была куплена Британскимъ музеемъ въ 1757 г.; библіотека, въ которой хранились эти рукописи, случайно была разукрашена бюстами римскихъ императоровъ. Во время перевозки для удобства былъ составленъ перечень каждой секціи, при чемъ оглавленіемъ послужило имя того императора, надъ которымъ случайно лежали данныя рукописи. Это оглавленіе было оставлено и въ музеѣ. Спрашивая рукопись, вы говорите: «Дайте Nero D. 10», или «Galba A 6». Одна изъ этихъ коттонскихъ рукописей, безъ особаго указанія о ея происхожденіи, трактуетъ и о спаніэляхъ, и въ каталогѣ значится «Vespasianus B 12». Невнимательный читатель могъ принять названія въ каталогѣ за имя автора.

Страннымъ образомъ та же самая рукопись, заключающая двѣ совершенно разныя замѣтки, къ этому же относящіяся къ совершенно различному времени, но переписанныя одною рукой, ввела въ заблужденіе другого автора, Блэна, который въ своей «Encyclopoedia of Rural Sports» (1839) дѣлаетъ ошибку, хотя и менѣе грубую, но зато и болѣе сбивчивую.

Онъ приписываетъ всю рукопись Twety и Giflarde, жившимъ во времена Эдуарда II, приписываетъ имъ приводимую замѣтку о спаніэляхъ, и такимъ образомъ на цѣлыхъ 80 лѣтъ опережаетъ замѣтку о появленіи этихъ собакъ. На самомъ же дѣлѣ имъ принадлежатъ лишь первыя 9-ть страницъ, въ которыхъ говорится исключительно объ охотѣ на крупную дичь; все остальное, включая и оглавленіе, представляетъ изъ себя не что иное, какъ старинную копію сочиненія Langley'a — Mayster of the Game.

Кромѣ этимологіи имѣется много и другихъ причинъ, заставляющихъ предполагать, что спаніэль попалъ къ намъ изъ Франціи. Впервые у насъ упоминается спаніэль въ «Mayster of the Game» соч. Edmund de Langley, Duke of York (1341–1402), который откровенно сознается, что все позаимствовалъ у Гастона Фебюса. На самомъ дѣлѣ все, что касается описанія спаніэля, представляетъ изъ себя построчный переводъ «Deduiz de la Chasse»; это настолько точный переводъ, что я былъ радъ сравнить его съ моимъ, такъ какъ сомнѣвался въ точности нѣкоторыхъ трудныхъ словъ. Доказательствомъ того, что Langley сдѣлалъ лишь буквальный переводъ, даже не видавъ никогда спаніэля (не говоря уже о спаніэлѣ со стойкой), служитъ то обстоятельство, что онъ отъ себя ничего не прибавилъ. Слѣдующіе за нимъ писатели тоже ничего не говорятъ о спаніэлѣ. Даже госпожа Juliana Bernes въ «Mayster of the Game» (1486), кромѣ указанія, что существуютъ собаки подъ названіемъ спаніэли, не касается болѣе этого вопроса.

Преданіе о томъ, что Robert Dudley, герцогъ Нортумберландскій, былъ первымъ дрессировщикомъ собакъ со стойкой, весьма правдоподобно, такъ какъ онъ жилъ въ то время, когда началась охота съ такими собаками, a Robert Dudley родился въ 1504 г., онъ былъ искуснымъ спортсмэномъ во всѣхъ отношеніяхъ, былъ хорошимъ мореплавателемъ, отличнымъ архитекторомъ, физикомъ, химикомъ и т. п.; кромѣ того, онъ былъ извѣстенъ какъ ловкій наѣздникъ; онъ же первый сталъ пріучать собакъ садиться передъ куропатками и такимъ образомъ ловилъ ихъ. («Athenaу Oxonienses», стр. 127, книга II, соч. Anthony a Wood 1721).

Первый англичанинъ, писавшій о спаніэляхъ, это Dr. John Caius изъ Кембриджа, въ сочиненіи «Englische Dogges» (1576). Онъ говоритъ: «Теперь у насъ имѣется новая порода охотничьихъ собакъ; она привезена изъ Франціи; окрасъ ея, бѣлый съ густымъ чернымъ крапомъ, отливаетъ въ синеву (marble blewe). Собакъ этихъ называютъ французскими, какъ я уже сказалъ» (стр. 15).

Людовикъ XIII послалъ въ подарокъ Іакову I нѣсколькихъ собакъ со стойкой. Чамберлэнъ пишетъ объ этомъ Карлстону: «Французскій баронъ, хорошій охотникъ съ соколами, привезъ королю 16 различныхъ видовъ соколовъ съ лошадьми и собаками въ подарокъ отъ французскаго короля; онъ вступилъ въ городъ въ торжественномъ шествіи при свѣтѣ факеловъ, и останется здѣсь, пока не научитъ нашихъ людей охотѣ съ ловчими птицами, хотя это истоитъ нашему королю отъ 25 до 30 фунтовъ въ день» (State Papers of James I., Domestic Series, vol. CLVIII 1624 года, стр. 149).

Такимъ образомъ англійское слово «спаніэль» по всей вѣроятности французскаго происхожденія, а равно и первое описаніе этихъ собакъ цѣликомъ взято изъ Франціи. Первый англійскій авторъ, описавшій ихъ, говоритъ, что эти «marble blewes» (теперь окрасъ этотъ называютъ «блюбелтонъ») привезены изъ Франціи, да и всѣ послѣдующіе спаніэли, о которыхъ сохранились извѣстія, были привезены также изъ Франціи.

Вернусь теперь къ моей главной задачѣ — короткошерстной «собакѣ со стойкой».

Прежде, чѣмъ изложить весь мой матеріалъ по этому поводу, я долженъ сказать, что пришелъ къ тому же за-ключенію, какъ и Бюффонъ, который говоритъ въ своемъ сочиненіи «Quadrupedes» (1777), что «бракъ, т. е. собака со стойкой, и гончая имѣютъ одного родоначальника» (стр. 23).

Старѣйшій найденный мною рисунокъ головы «собаки со стойкой» принадлежитъ карандашу италіанскаго художника Пизанелло (1380–1456); другой рисунокъ приписываютъ кисти Тиціана (1477–1576) и третій художнику Бассано (1510–1592). Картина Бассано изображаетъ рай, въ одномъ углу картины изображенъ «bracco» на твердой стойкѣ по куропаткамъ. Картина Бассано (страстнаго любителя собакъ) доказываетъ, что художникъ не зналъ, что было время, когда этихъ собакъ не существовало.

Доказательство весьма древняго происхожденія «собакъ со стойкой» можно найти въ испанской и италіанской литературѣ; старѣйшіе писатели этихъ странъ совѣтуютъ припускать кровь этихъ собакъ къ гончимъ для улучшенія посльднихъ. Въ одной древней рукописи, хранящейся въ Британскомъ музеѣ, я нашелъ слѣдующее мѣсто: «У меня была собака отъ гончаго выжлеца, и собаки для охоты по куропаткамъ (perdiguera), собака эта отлично гнала оленей, не боялась жаровъ; качество это она вѣроятно унаслѣдовала отъ суки, такъ какъ эти собаки отлично работаютъ въ жару, лучше чѣмъ другія; чутье ихъ тоже лучше; имъ нужно тонкое чутье, чтобы найти куропатку, въ особенности въ лѣсу» («Tratado de Gaza y Otros», стр. 12).

Въ одной рукописи XVI столѣтія въ Мадридѣ я прочелъ слѣдующее: «Сильвано. Если бы мы когда-либо не могли достать хорошихъ гончихъ, то съ какою породой можно производить скрещиваніе въ надеждѣ получить хорошихъ собакъ?» «Монтано. Хорошую собаку можно получить отъ кровнаго гончаго выжлеца (sabueso) и суки породы собакъ со стойкой; оба производителя должыы быть чистопородны, легки по складу и чутьисты» (Dialogos de Monteria, стр. 472).

Намъ необходимо знать всѣ слова, употреблявшіяся для обозначенія гончей и «собаки со стойкой».

Слово «braque» (по-французски это слово пишется весьма различно, по-италіански «bracco», по-испански «braco», по-англійски «brach») весьма древняго происхожденія и въ старину употреблялось лишь для обозначенія гончей, затѣмъ стало употребляться для обозначенія и гончеі и «собакъ со стойкой» и наконецъ въ тѣхъ странахъ, гдѣ это слово сохранилось, оно исключительно осталось для обозначенія послѣднихъ.

Такимъ же измѣненіямъ подвергались слова «ventor», «canis sagax», «canis odorus» и т. д.

Впервые я встрѣтилъ слово «brach» въ сочиненіи норманнскаго поэта XII столѣтія Роберта Вэсъ, гдѣ онъ описываетъ посольство норманновъ къ англійскому королю Вилльямсу Рыжему.

«Въ Англіи былъ король, которому были подвластны многіе норманны, многіе англо-саксы; онъ приказалъ привести своихъ гончихъ (brachez) и отправился на охоту въ лѣсъ» (Roman de Rou, строка 14908).

Затѣмъ въ англійскомъ стихотвореніи XIV столѣтія «Braches bayed perfore, and breme noyse maked» («Гончія (braches) пронзительно лаяли, производя ужасный шумъ») (Sir Gawayne and the Green Knight, строка 1142).

Я привожу эти выписки только для примѣра, такъ какъ онѣ самыя старыя во французской и англійской литературѣ;

позднѣе слово это встрѣчается часто на томъ и на другомъ языкѣ. Шекспиръ его употребляетъ нѣсколько разъ въ его первоначальномъ значеніи, «голосистый brach» («Укрощеніе строптивой»).

Въ италіанской литературѣ оно употребляется не только Brunetto Latini, но и самимъ Данте (XIII столѣтіе) и притомъ въ такомъ сочетаніи, что оно скорѣе относится къ «собакѣ со стойкой», нежели къ гончей. «Примите къ свѣдѣнію, что всякое характерное качество лица служитъ ему украшеніемъ. Напримѣръ: мужчину краситъ борода, женщину- отсутствіе оной; бракъ долженъ имѣть чутье, борзой присуща рѣзвость. Чѣмъ характернѣе качество, тѣмъ оно и прекраснѣе» («Convito» въ Prose di Dante, изд. G. Boccacci, 1723, стр. 72).

Только въ Англіи гончая («brach» или «lym») не преобразовалась въ собаку для охоты на куропатокъ. He произошло это потому, что въ то время Англія въ охотничьемъ дѣлѣ отстала отъ остальной Европы, когда же оказалась надобность въ «собакахъ со стойкой», то на континентѣ онѣ уже имѣлись. Поэтому-то слова «brach» и «lym» («Король Лиръ») вышли изъ употребленія вмѣстѣ съ универсальными собаками, какъ отжившія.

Геснеръ (1516 87), упоминая эти слова, говоритъ: «Одни писатели словомъ бракъ (bracchum) обозначаютъ охотничьихъ собакъ (canem sagacem et odorem), другіе же и иныхъ». (Historiae Animalium, стр. 228). «Теперь почти вездѣ подъ словомъ бракъ (braccham) понимаютъ собаку съ длинными ушами, грубою головой (crasso ore) и т. д., о которой я писалъ, лишь говоря о собакахъ охотничьихъ (легавой и борзой) (sagaces simul ac celeres), она очень полезна при охотѣ на птицъ» (тамъ же, стр. 255).

Aldrovandi (1522–1607) гораздо точнѣе поясняетъ значеніе слова бракъ: «Нѣкоторые называютъ ее canis sagax, canis odorus; Oppianus называетъ ее canis agaiocux. Обыкновенно ее называютъ bracchus, производя еще слово отъ brachus, что значитъ выдающіяся челюсти, такъ какъ у нея грубая голова съ длиннымъ щипцомъ. Среди этихъ собакъ довольно много разновидностей, сообразно ихъ примѣненію. Однѣхъ употребляютъ для охоты на барсуковъ, другихъ для охоты на зайцевъ, третьихъ для охоты на птицъ, наконецъ и для охоты на водоплавающую дичь, но этихъ называютъ уже «sagaces». (De Quadrupedibus, глава VI, книга III, стр. 551).

Катерина Сфорца (1481) говоритъ о «bracco da astore» (бракъ для охоты съ ловчими птицами, a Sforzino da Carcano (1547) употребляетъ слово «bracco» въ томъ же смыслѣ въ своей книгѣ объ охотѣ съ ловчими птицами (Gli Uccelli da Rapina).

Biondo пишетъ: «Относительно разновидности охотничьей собаки слѣдуетъ сказать, что всякая, преслѣдующая дичь, называется охотничьей (venaticus), какъ sagax, такъ и odorus. Ho подъ словомъ «odorus», вѣрнѣе «odorificus», слѣдуетъ понимать ту, которая идетъ слѣдомъ дикихъ животныхъ, подъ словомъ же «canis sagax» ту, которая ищетъ птицъ и звѣрей» (De Canibus, стр. XXVI).

Даже въ Испаніи не существовало опредѣленныхъ названій различнымъ охотничьимъ собакамъ, и тамъ, какъ и въ другихъ странахъ, было такое же смѣшеніе понятій. Почти одновременно писали Argote de Molina (1532), поэтъ Лопе де Вега (1562–1635), Juan Mateos (1634) и Espinar (1644), но слово «ventor» понимали всѣ различно.

«Ventor» называютъ собаку, которую водятъ на сворѣ, ищетъ она слѣдомъ; охотникъ, обойдя съ нею лѣсъ, нападаетъ на слѣдъ поднятаго звѣря, тогда спускаютъ нѣсколькихъ «ventores», которыя и гонятъ звѣря голосомъ.

Въ сторонѣ держатъ запасную стаю «ventores», которая смѣняетъ уставшихъ собакъ; онѣ гонятъ оленя, пока онъ не попадетъ въ тенета, или выгоняютъ его на ожидающихъ борзыхъ, или, наконецъ, сами накрываютъ въ лѣсу (Libro de la Monteria, глава XV, соч. Argoto de Molina).

«Встрѣча Панфило и Финеи»: «Вотъ они стоятъ оба безъ движеній, какъ обезумѣвшія куропатки и хитрый «ventor» (El peregrino en su patria, соч. Lope Felise de Vega Carpio, книга V, стр. 246).

«Тѣхъ собакъ называютъ «ventores», которыхъ спускаютъ со своры до начала охоты; онѣ находятъ дичь и даютъ знать о томъ прежде, чѣмъ дичь успѣетъ подняться» («Origin у Dignidad de la Caza», соч. Juan Mateos, стр. 120).

Въ своемъ сочиненіи Arte de Ballesteria Espinar употребляетъ терминъ «ventor» (книга II, стр. 152), говоря о собакѣ для охоты на кабановъ, но въ то же время этимъ именемъ называетъ и «собакъ со стойкой» (книга ІІІ, стр. 242), какъ и вышеуказаыный Лопе.

Подъ словомъ «navarro» прежде всего понимали извѣстную породу гончихъ, позднѣе же этимъ именемъ стали называть наваррскихъ «собакъ со стойкой». Espinar говоритъ въ своей книгѣ (стр. 58): «Есть и другія (разновидности собакъ), которыхъ называютъ гончими; этихъ существуетъ два типа; одинъ болѣе пѣшій, такъ какъ онъ по складу тяжелѣе. Называютъ ихъ наваррскими или французскими, родина ихъ Франція. У нихъ тяжелая голова, широкій щипецъ, уши длинныя и широкія, общій складъ тяжелый; по природѣ онѣ упрямы, скоро устаютъ, но обладаютъ великолѣпнымъ чутьемъ». Далѣе онъ сравниваетъ ихъ съ испанскими гончими, болѣе легкими, болѣе паратыми и менѣе стомчивыми. Такимъ образомъ мы видимъ, что въ Испаніи были двѣ породы гончихъ, отъ которыхъ должны были произойти и двѣ породы «собакъ со стойкой»: одна болѣе тяжелаго типа — наваррская, изображенная художниками Валаскезъ и Эспиноза, другая, описанная Esріnаr'омъ: «такая быстрая, что кажется летящей надъ землей», и въ «Dialogos de la Monteria»: «очень быстрая, почему ищетъ широко».

Очевидно, что въ Англію сначала попала наваррская собака, и изъ старыхъ отчетовъ о ней видно, что ея характерныя свойства, какъ хорошія, такъ и дурныя, не измѣнились отъ переселенія.

Я привелъ достаточно примѣровъ тому, что въ первое время существованія «собакъ со стойкой» ихъ называли именемъ той или иной породы гончихъ и что авторы на одной и той же страницѣ весьма часто однимъ именемъ называли и гончихъ и «собакъ со стойкой», — остается мнѣ показать, какъ мало нужно было сдѣлать, чтобы ищейку (limier по-французски, lymer по-англійски) обратить въ «собаку со стойкой». Для краткости возьму французскій текстъ, какъ самый точный, хотя и у другихъ народностей имѣются описанія этой собаки.

«Limiers собака безголосая» (La Venerie, соч. Jacques de Fouilloux 1561 «Recueil des Mots») «Лучше, если она держитъ голову высоко, такимъ образомъ она скорѣе можетъ учуять волка» (тамъ же, стр. 91) Jean de Glamorgan (1570) почти буквально подтверждаетъ слова de Fouilloux.

«Limier» собака съ поискомъ (querant ou quetant)» (Traitte fort curieuse de la Venerie et de Chasse», соч. Antoine Pomey, 1676, стр. 30).

По вышеприведеннымъ свойствамъ ищейки, ее можно было пріучить къ охотѣ по волку, по оленю или куропаткѣ безъ различія!

Оставивъ этимологическую сторону предмета, доказывающую родство гончей и «собаки со стойкой», предоставимъ слово de Fouilloux, который укажетъ намъ ихъ предковъ въ той глубокой древности, когда проза смѣшалась съ поэзіей и дѣйствительность съ преданіемъ.

Въ соч. Joannes Monumentensis говорится, что Эней послѣ разрушенія Трои переселился въ Италію вмѣстѣ съ сыномъ своимъ Асканіемъ; у Асканія былъ сынъ Сильвій, у Сильвія Брутъ; послѣдній убилъ на охотѣ отца и бѣжалъ въ Грецію. Оттуда онъ съ пріятелями, захвативъ большее число гончихъ и борзыхъ, на корабляхъ пустился въ море. Проплывъ Гибралтарскій проливъ, высадился на берегахъ Арморійскихъ острововъ, — нынѣ Британскихъ; здѣсь Брутъ и его сынъ Турнъ, покоривъ страну, охотились въ обширныхъ лѣсахъ. По имени Турна былъ названъ городъ Туръ. Далѣе авторъ говоритъ: «Я привелъ эти строки, чтобы доказать, какъ давно въ Англіи были извѣстны гончія; я вѣрю, что троянцы привезли эту породу, потому что до этого о нихъ нигдѣ не упоминается. Кромѣ того достовѣрно извѣстно, что большинство гончихъ во Франціи и окружающихъ странахъ произошли отъ британскихъ, за исключеніемъ бѣлыхъ гончихъ (chiens blancs), предки которыхъ, вѣроятно, привезены изъ Берберіи, съ чѣмъ согласенъ и Фебюсъ» (La Venerie, стр. 1). Итакъ Эней и Троя! Это достаточно указываетъ періодъ времени.

Прослѣдимъ же дальнѣйшія измѣненія «собаки со стойкой» и переходъ ея въ пойнтера.

Въ XV столѣтіи италіанскія «собаки со стойкой» пользовались большою славой не только въ своемъ отечествѣ, но и за границей.

Катерина Сфорца въ письмѣ своемъ отъ 16-го августа 1481 г. къ герцогинѣ Феррарской говоритъ только объ охотничьихъ собакахъ, которыхъ та желаетъ получить въ подарокъ, между прочимъ она проситъ «пару хорошихъ гончихъ (segusi) и пару хорошихъ браковъ для охоты съ ловчими птицами (bracchi da astore)» (Modena, Archivio di Stato).

Приблизительно въ то же время и французы привозили брака изъ Италіи, въ Тгаіte do Venerie (1783), соч. М. d'Yau-ville, сказано: «У Людовика XII была сука италіанскій бракъ, которую онъ ставилъ съ однимъ изъ этихъ (бѣлыхъ гончихъ св. Губерта); такихъ новоизобрѣтенныхъ собакъ называли chiens greffiers (секретарскія собаки), потому что сука при-надлежала одному изъ секретарей короля» (стр. 205). Очевидно про ту же суку, но болѣе опредѣленно, говоритъ слѣдующій отрывокъ: «Впервые упоминается эта порода (бракъ), въ замѣткѣ объ италіанской сукѣ Бодъ; около 1480 г. ее ставили съ бѣлой гончей св. Губерта». (Traite pratique du Chien, соч. A. Gobin 1867, стр. 96). «Италіанскій бракъ бѣлой масти, Бодъ была того же окраса» (тамъ же). Я слышалъ, что Францискъ I привезъ съ собой изъ Ломбардіи 80 охотничьихъ собакъ; но такъ какъ я не могъ найти подтвержденія этому, то привожу лишь какъ слухъ.

Даже Испанія въ тѣ времена не чуждалась позаимствованій изъ Италіи, чему служитъ свидѣтельствомъ замѣтка о знаменитыхъ тогда собакахъ для охоты на куропатокъ породы Горга.

«Въ этой части Испаніи (Валенція) нѣтъ мѣстныхъ кровныхъ охотничьихъ собакъ. Знаменитая порода, существовавшая здѣсь въ теченіе трехъ столѣтій — Горга — названіе она получила отъ маленькаго приморскаго мѣстечка близъ Деньи, откуда произошла, — теперь вымерла, или до того перемѣшалась съ различными менѣе цѣнными породами, что можетъ считаться вымершей. Масти она была почти бѣлой, по складу легче наваррской собаки. Собаки этой породы выдѣлялись умомъ и тонкостью чутья, но были малосильны и не выносили тяжелой работы. Преданіе говоритъ, что онѣ были иностраннаго происхожденія, первую пару будто бы прислалъ въ подарокъ какой-то италіанскій принцъ, графъ Горга. To обстоятельство, что онѣ впервые обратили на себя вниманіе въ маленькомъ приморскомъ городкѣ, какъ бы подтверждаетъ преданіе объ ихъ иностранномъ происхожденіи». (Выдержка изъ письма J. L. Byrne, американскаго вице-консула въ Валенціи, 28-го окт. 1900 г.)

Однако, безъ сомнѣнія, главными поклонниками италіанскаго брака были французы, въ XVI столѣтіи ихъ называли «cane da rele», собака для сѣти (1 quattro libri della Caccia, соч. Giovanni Scandianese, 1556, стр. 69). Популярность ея доказывается тѣмъ, что даже названіе перешло во французскій языкъ, измѣнившись лишь въ chien d'arret — терминъ, который до XVII столѣтія во Франціи не существовалъ. Спустя нѣкоторое время болѣе красивая и быстрая италіанская собака почти вытѣснила и тяжелый мѣстный типъ и наваррскую собаку. Людовикъ XIV и Людовикъ XV заполнили свои псарни ими, а художники Депортъ и Удре соперничали въ искусствѣ и правдивости передачи ихъ изображеній потомству.

«Браки, которыхъ Депортъ и Удре изображали въ своихъ картинахъ и принадлежавшіе французскимъ королямъ, вѣроятно произошли отъ полово-пѣгаго италіанскаго брака». (Les chiens d'arret francais et anglais, соч. М. M. De la Rue и De Cherville, 1881, стр. 15.) Старо-французскій бракъ вошелъ въ употребленіе гораздо позднѣе, такъ какъ изъ книги «Les Races de Chiens», соч. М. Megnin, видно, что его называли бракомъ Карла X, и я не имѣю доказательства тому, что онъ былъ причастенъ въ образованіи англійскаго пойнтера.

Изъ картинъ Депорта и Удре въ Луврѣ я выбралъ лишь двѣ, по одной каждаго художника; задача была нелегкая, — всѣ очень хороши, въ особенности одна изъ нихъ, изображающая очень типичную, почти бѣлую, съ чернымъ носомъ суку «Тане». Выбранная мною картина Депорта имѣетъ особый интересъ, помимо содержанія, такъ какъ она, согласно офиціальнаго каталога, помѣчена 1720 годомъ, т.-е. ровно на пять лѣтъ моложе картины Тиллманса (см. «Dictionary of Artists Redgrave's».) Картина изображаетъ второго герцога Кингстоунскаго и его пойнтеровъ и, на сколько я знаю, является первымъ изображеніемъ этихъ собакъ въ Англіи. Всѣ пойнтера эти несомнѣнно принадлежатъ къ элегантному франко-италіанскому типу, что не удивительно: герцогъ часто бывалъ во Франціи, жилъ съ француженкой, ближайшимъ его другомъ былъ графъ Бюффонъ, извѣстный естествоиспытатель. Но не слѣдуетъ думать, что первыя «собаки со стоикой» были привезеыы въ Англію изъ Франціи, — этимологія слова пойнтеръ этого не допускаетъ. Она намъ открываетъ, что слово пойнтеръ есть испорченное испанское слово «de punta». Слово это намъ показываетъ, что пойнтеръ попалъ къ намъ не черезъ Францію, какъ спаніэль, такъ какъ слово пойнтеръ встрѣчается только въ испанскомъ и англійскимъ языкѣ. Кромѣ этого старыя любимыя клички пойнтеровъ «Донъ», «Санго» и т. д., а въ особенности кличка «Перо» (испанское слово «собака») указываютъ тоже на то, что пойнтеръ къ намъ попалъ прямо изъ Испаніи. Вначалѣ пойнтеръ въ Англіи назывался испанскимъ пойнтеромъ; въ старѣйшихъ замѣткахъ я нашелъ слѣдующій отрывокъ: «Испанскаго пойнтера считаютъ несравнимымъ; его нѣтъ надобности учить стойкѣ, у него врожденная стойка по куропаткамъ; такъ какъ это очень рѣзвая собака, то у нея поискъ быстрый и ее хорошо видно даже въ жнивьѣ; его можно заставить стоять пока не накроютъ сѣтью, но это слишкомъ жестоко. Если онъ стоитъ, то вы можете быть увѣрены, что передъ нимъ птица въ разстояніи ружейнаго выстрѣла». («The Gentleman Farrier», 1732, стр. 105).

Вышеприведенное мѣсто единственное во всей книгѣ, касающееся пойнтера. Судя по скудности и осторожности замѣтки, собака эта была еще мало извѣстна автору. Однако я не могу полагаться на стиль замѣтокъ, чтобы доказать время перваго появленія пойнтера, а буду приводить лишь голые факты. Приведу сперва нѣсколько противорѣчивыхъ мнѣній.

«Пойнтеръ сталъ извѣстенъ лишь послѣ того, какъ научились стрѣлять въ летъ, т.-е. около начала прошлаго столѣтія. Во всеобщее употребленіе онъ вошелъ послѣ испанскихъ походовъ знаменитаго графа Mordaunt of Pe-terborough, это достовѣрно». («Sporting Magazine», второе изданіе, книга V, 1832). Походы эти происходили между 1705 и 1707 гг., но до Утрехтскаго мира война не прекращалась.

«Испанскій пойнтеръ былъ привезенъ въ страну сравнительно недавно однимъ португальскимъ купцомъ; съ нимъ сначала охотился какой-то разорившійся баронъ, по имени Бичелль, жилъ онъ въ графствѣ Норфолькъ и умѣлъ стрѣлять въ летъ. Онъ жилъ охотой; убитая имъ дичь продавалась на рынкѣ въ Лондонѣ. Это цѣнное пріобрѣтеніе съ континента было совершенно неизвѣстно нашимъ предкамъ, равно какъ и стрѣльба въ летъ» («Cynographia Bri-tannica», соч. Sydenham Edwards, 1800 г., стр. 1). Слѣдуетъ отмѣтить, что пo-Edwards'y время появленія пойнтера совпадаетъ съ временемъ начала стрѣльбы въ летъ.

«Пойнтера. Объ этихъ собакахъ пока еще ничего не писалось (по крайней мѣрѣ мнѣ ничего не попадалось). Я имѣлъ основаніе предположить, что вначалѣ ихъ привезли изъ другихъ странъ, хотя теперь они довольно обыкновенны. Они очень хороши при стрѣльбѣ куропатокъ, тетеревей и болотной дичи, почему достойны нашего вниманія». («The Art of Shooting Flying», соч. Т. Page, 1767, стр. 80). T. Page былъ очень извѣстнымъ оружейникомъ; его замѣтка, писанная во второй половинѣ XVIII столѣтія, очень интересна и доказываетъ бѣдность охотничьей литературы того времени.

«Пойнтеръ. Эта собака привезена къ намъ въ началѣ этого столѣтія, ея родина — Испанія или Португалія, по крайней мѣрѣ къ намъ ее привозили и привозятъ изъ обѣихъ этихъ странъ». («A Treatise on Field Diversions», соч. II. Symonds, 1776, стр. 14). Эта замѣтка принадлежитъ перу образованнаго человѣка и извѣстнаго охотника, почему особенно цѣнна, въ особенности въ сравненіи съ предыдущими.

Естествоиспытатель Томасъ Пеннантъ, писавшій въ 1766 г., очевидно плохо зналъ эту испанскую собаку; о ней онъ говоритъ лишь нѣсколько словъ: «Пойнтеръ — чужестранецъ, наши предки его не знали» («British Zoology», стр. 26).

Я приведу еще одинъ отрывокъ на ту же тему. Несмотря на неопредѣленность высказаннаго мнѣнія, привожу именно потому, что смыслъ его нѣсколько противорѣчитъ предыдущимъ.

«He осталось слѣда о времени привоза къ намъ изъ Испаніи этой собаки, равно и неизвѣстно, какъ давно наши охотники пользуются «собакой со стойкой», отличною отъ сеттера. Говорятъ, что это было два столѣтія тому назацъ, но правдоподобность этого извѣстія сомнительна, такъ какъ я гдѣ-то слышалъ, или читалъ, что пойнтера у насъ нельзя прослѣдить далѣе революціи 1688 г. Можетъ-быть до этого времени и привозили его изъ Испаніи, но ни одинъ человѣкъ ни одна книга намъ не говорятъ когда и куда». («The Sportsman's Repository», соч. R. Lawrence V. S., 1820, стр. 115). Всѣ нижеслѣдующія сочиненія не упоминаютъ пойнтера, хотя подробно говорятъ объ охотѣ и охотничьихъ собакахъ вообще: «School of Recreation», соч. R. Howlitt (1684), «The Gentleman's Recreation», соч. Nicholas Cox (1686), «Gentleman's Recreation», соч. Richard Blome (1686), «Sy-nopsis Animalium», соч. John Ray (1693), «The Compleat Sportsman», соч. Giles Jacob. (1718). Удивительно, что даже «The Sportsman's Dictionary» (1735), которымъ много лѣтъ спустя усиленно пользовался Осбальдестонъ, не упоминаетъ пойнтера, хотя это довольно полный перечень всѣхъ остальныхъ охотничьихъ собакъ.

Въ немъ есть рисунокъ сеттера на лежкѣ; два охотника собираются стрѣлять въ сидящихъ передъ нимъ куропатокъ. Въ текстѣ не говорится о стрѣльбѣ куропатокъ изъ-подъ собаки, зато дается пространное описаніе, какъ накрывать ихъ сѣтью и какъ стрѣлять утокъ. Изъ этого я заключаю, что рисунокъ былъ помѣщенъ уже послѣ того, что книга была написана, — вѣроятно издатель пожелалъ ее сдѣлать болѣе современной.

To обстоятельство, что всѣ авторы XVII столѣтія не упоминаютъ пойнтера, уже само по себѣ подтверждаетъ предположеніе, что до XVIII столѣтія въ Англіи пойнтера не знали, но такъ какъ оно подтверждается еще и писателями XVIII столѣтія вообще, а въ частности показаніями H. Symonds'a и достойной вниманія замѣткой въ «Sporting Dictionary», что до 1735 г. пойнтеръ былъ мало извѣстенъ, то предположеніе принимаетъ уже характеръ дѣйствительности.

Сопоставляя все вышеприведенное съ годомъ, которымъ помѣчена картина, изображающая герцога Кингстоунскаго и его французскихъ собакъ, можно вывести заключеніе, что появленіе пойнтера въ Англіи лежитъ между 1700–1725 годами, при чемъ 1700 годъ слѣдуетъ считать самымъ раннимъ періодомъ, a 1725 — самымъ позднимъ, тѣмъ болѣе, что этимологія намъ указываетъ, что пойнтеръ перешелъ къ намъ прямо изъ Испаніи.

Какъ нельзя лучше это подтверждается положительнымъ утвержденіемъ «Quartogenarian'a», что пойнтера въ Англіи до испанскихъ походовъ лорда Петерборо не знали. Англичане начали войну въ 1704 году, въ 1706 г. лордъ Петерборо былъ отозванъ. Онъ самъ врядъ ли привезъ пойнтеровъ, во-первыхъ, онъ не былъ охотникомъ, во-вторыхъ, онъ вернулся въ Англію черезъ Италію, Австрію и Германію, употребивъ на путешествіе цѣлый годъ, да и къ тому же впалъ въ немилость. Послѣ Утрехтскаго мира въ 1713 г. война была окончена и англійская армія вернулась. Ничего нѣтъ удивительнаго, что офицеры привезли съ собой изъ Испаніи, гдѣ пробыли почти 9 лѣтъ, этихъ замѣчательныхъ собакъ. Неудивительно и то, что ея не замѣтили хроникеры среди шума и сумятицы, произведенной возвращеніемъ цѣлой арміи.

Внимательно прочитавъ все вышеприведенное, читатель вѣроятно согласится со мной въ томъ, что пойнтеръ прибылъ къ намъ впервые съ солдатами послѣ Утрехтскаго мира; доказательства этому хотя нами и добыты путемъ вывода изъ приведенныхъ предположеній, но тѣмъ не менѣе достаточно убѣдительны.

По водвореніи на Британскихъ островахъ «собакъ со стойкой» дѣло охоты сильно подвинулоеь впередъ. Остается указать главные моменты охоты съ этими собаками, ихъ типичные признаки и то положеніе, которое онѣ занимали на родинѣ до появленія въ Англіи.

Много я нашелъ сочиненій объ охотѣ съ этими собаками на всевозможныхъ языкахъ, всѣ интересны, нѣкоторыя превосходны, но мѣсто не позволяетъ мнѣ привести ихъ всѣ. Въ Испаніи имѣются два старинныхъ, но вѣчно юныхъ сочиненія по охотѣ, оба какъ бы писаны сейчасъ, ихъ я и приведу цѣликомъ, безъ измѣненія. Буквальный переводъ ихъ мнѣ показался легкимъ, большинство охотничьихъ выраженій старо-испанскаго языка тождественны съ нашими. He слѣдуетъ забывать, что въ то время оружіемъ служилъ лукъ, почему было необходимо разглядѣть куропатку на землѣ и стрѣлять сидячую.

«Dialogos de la Monteria», анонимная рукопись XVI столѣтія.

«Самая благородная и лучшая охота, охота на куропатокъ изъ-подъ собаки со стойкой (perros de muestra). Охота эта производится слѣдующимъ образомъ: такъ какъ собакѣ легче найти куропатокъ чутьемъ, чѣмъ слухомъ или глазомъ, то охотникъ, придя на мѣсто, долженъ прежде всего опредѣлить направленіе вѣтра и, имѣя его въ лицо, обыскать все пространство. Начинать всегда слѣдуетъ съ высшей точки, идя подъ гору, чтобы легче было замѣтить, куда опускаются поднявшіяся куропатки: собака должна искать, пересѣкая вѣтеръ, обыкновенно ей даются указанія словами, прибавляя кличку. Когда птица отъ собаки недалеко, вмѣсто словъ лучше употреблять свистокъ, избѣгая такимъ образомъ шума, который ее безпокоитъ.

Когда собака найдетъ куропатокъ на корму, т.-е. прежде, чѣмъ тѣ успѣютъ подняться, охотникъ долженъ, не мѣшкая, осторожно обходить ихъ, постепенно уменьшая кругъ, пока не подойдетъ къ стойкѣ (vuelta o punta) собаки.

Другими словами, охотникъ долженъ находиться какъ разъ противъ того мѣста, куда обращена голова собаки, — тамъ обыкновенно скрывается птица; такимъ образомъ куропатки успокоятся и охотникъ, если пожелаетъ, можетъ выстрѣлить и нѣсколько разъ; продолжая подвигаться, онъ долженъ все время суживать круги, готовый къ выстрѣлу, строго глядѣть на то мѣсто, куда обращена голова собаки — птица тамъ. Описывая круги, слѣдуетъ держаться возможно ближе къ тому мѣсту, гдѣ стоятъ собаки, чтобы не нарваться на отбившуюся куропатку, — если поднимется одна, то за ней послѣдуютъ и другія.

Во избѣжаніе такой неудачи охотнику необходимо замѣтить ихъ въ разстояніи выстрѣла отъ обращенной къ нему головы собаки; если бы онъ пошелъ дальше, то вѣроятно бы нарвался на выводку. Наконецъ охотникъ во что бы то ни стало долженъ стараться выстрѣлить прежде, чѣмъ закончитъ кругъ, — на корму куропатки плохо выдерживаютъ стойку.

Сильвано: Какимъ образомъ, убивъ одну куропатку, узнать, нѣтъ ли еще?

Монтано: Можно узнать по тому, какъ собака держитъ голову. Если шея сокращена и голова рѣзко наклонена, то куропатка близка, если же шея вытянута, то наоборотъ. Если стойка внезапная, т.-е. такая, когда собака съ полнаго хода круто станетъ, охотникъ долженъ внимательно осмотрѣть не только мѣсто стойки собаки, но и всю мѣстность вокругъ себя, если не увидалъ птицы передъ собакой. Неувѣренность стойки въ этомъ случаѣ происходитъ отъ того, что собака стоитъ не по самой птицѣ, a на ея слѣду, т.-е. по тому мѣсту, гдѣ птица была, но убѣжала, хотя можетъ быть и вблизи, вотъ почему она стоитъ неувѣренно, а охотнику бываетъ трудно разглядѣть птицу. Замѣтьте себѣ, если день хорошій, тихій, то куропатки держатся въ тѣни кустарниковъ, думая, что онѣ менѣе замѣтны; если же земля сырая, въ особенности въ пасмурный день, — онѣ обыкновенно придерживаются рѣдочей, нахохлившись, стараются не касаться земли, чтобы избѣжать сырости. При малѣйшемъ дождѣ онѣ отправляются въ поля, но придерживаются опушекъ; въ такіе дни ближе подпускаютъ, несмотря на то, что ихъ легче увидать.

Сильвано: Что долженъ дѣлать охотникъ, спугнувъ куропатокъ?

Монтано: Прежде всего онъ долженъ ихъ пересчитать; это сдѣлать не трудно, такъ какъ онѣ рѣдко летятъ быстро и скученно. Затѣмъ онъ долженъ слѣдить за направленіемъ ихъ полета, если мѣстность не позволяетъ замѣтить, гдѣ онѣ опустились, на лету охотникъ увидитъ какъ онѣ сложатъ крылья, намѣреваясь остановиться. Замѣтивъ это, охотникъ легко можетъ опредѣлить гдѣ онѣ затаились, обыкновенно шагахъ въ пятидесяти отъ мѣста подъема, если куропатки молодыя, и нѣсколько далѣе, если старыя. Отправляясь ихъ искать, охотникъ всегда долженъ итти съ собакой противъ вѣтра, заставляя ее обыскивать мѣсто съ подвѣтреной стороны; если охотникъ случайно находится подъ вѣтромъ, то онъ долженъ стороной обойти кругомъ и начинать поиски, имѣя вѣтеръ въ лицо; тогда онъ можетъ спокойно стать на возвышенномъ мѣстѣ, откуда ему удобнѣе стрѣлять; найти онъ долженъ всѣхъ пересчитанныхъ куропатокъ. Если имѣется сотоварищъ, то его слѣдуетъ поставить такъ, чтобы онъ могъ видѣть летящихъ куропатокъ и замѣтить гдѣ они опустились; такимъ образомъ ихъ скорѣе найдешь и настрѣлять можно больше.

Если собака на свистокъ немедленно не возвращается, то пусть охотникъ идетъ ея слѣдомъ, чтобы не спугнуть куропатокъ. He слѣдуетъ проходить по тому мѣсту, гдѣ опустились куропатки, прежде чѣмъ собака его не обыщетъ. Если птица строга, то лучше съ собакой не говорить, a пользоваться свисткомъ; на свистокъ собака обернется, чтобы узнать, что отъ нея требуютъ, охотникъ же можетъ указать направленіе рукою.

Если только собака отвѣчаетъ своему назначенію, — этого будетъ достаточно. Если собака стоитъ по перемѣщеннымъ куропаткамъ, онѣ лежатъ крѣпче, зато ихъ труднѣе увидать, — необходимо итти прямо къ стойкѣ собаки, не описывая круги, какъ мы совѣтовали поступать съ куропатками на корму. Такимъ образомъ куропатку увидать скорѣе и удобнѣе будетъ цѣлиться. Само собою разумѣется, что все зависитъ отъ условія мѣстности; часто собака сидитъ въ такой чащѣ, что куропатку можно разглядѣть только сквозь маленькое отверстіе; въ такомъ случаѣ, подходя къ собакѣ, дѣлать шаги поменьше, такъ какъ можетъ оказаться, что охотникъ замѣтитъ куропатку, не закончивъ шага (rencera), между тѣмъ какъ онъ долженъ увидать и стрѣлять ее до того. Иногда избѣжать этого нельзя, но въ такомъ случаѣ не слѣдуетъ останавливаться или итти обратно — куропатка не выдержитъ; слѣдуетъ пройти мимо, обойти кругомъ и, подходя снова къ тому мѣсту, откуда видна была куропатка, имѣть арбалетъ наготовѣ (vuelva emballestando) и стрѣлять. Если для выстрѣла нужно остановиться, то слѣдуетъ подходить маленькими шагами, безъ шума, иначе куропатка сорвется въ моментъ остановки.

Силъвано: Если охотникъ замѣтитъ куропатку въ сравнительно открытомъ мѣстѣ, но обезпокоенную, готовую подняться, что долженъ охотникъ сдѣлать, чтобы ее успокоить?

Монтано: Онъ долженъ прикрыть голову чѣмъ-либо, подходящимъ къ окружающему, чтобы куропатка не могла видѣть какъ онъ готовится къ выстрѣлу; съ такой предосторожностью ему удастся выстрѣлить, куропатка не поднимается, потому что думаетъ, что охотникъ прошелъ мимо и не желаетъ ее тревожить.

Сильвано: Если же охотникъ находится въ открытомъ мѣстѣ и прикрыть голову нечѣмъ?

Монтано: Пусть онъ въ такомъ случаѣ удаляется отъ того мѣста, куда обращена голова куропатки, и подходитъ на выстрѣлъ съ обратной стороны, — куропатка не полетитъ.

Силъвано: Что долженъ сдѣлать охотникъ, чтобы скорѣе увидать птицу какъ въ открытой мѣстности, такъ и въ чащѣ?

Монтано: He слѣдуетъ, описывая круги, сразу обыскивать глазомъ все мѣсто, чтобы не портить зрѣнія. Слѣдуетъ сначала всю силу зрѣнія обратить на одно какое-нибудь мѣсто, затѣмъ на другое и т. д.; такимъ образомъ охотникъ вѣрнѣе и скорѣе замѣтитъ дичь. Обсуждаемый нами способъ имѣетъ два неудобства: первое — то, что охотникъ будетъ часто видѣть птицу, не узнавая ея, другое — то, что глаза, вслѣдствіе напряженія, вѣтра и желанія скорѣе увидать дичь, начнутъ слезиться.

Сильвано: Если собака сдѣлала стойку на крутомъ обрывѣ, что долженъ сдѣлать охотникъ, чтобы куропатки не слетѣли?

Монтано: He слѣдуетъ охотнику останавливаться противъ собаки на высшей точкѣ, — куропатка навѣрное не выдержитъ, она очень боится всего, находящагося выше ея; снизу можно подойти на выстрѣлъ.

Сильвано: Все, что вы сказали, повидимому относится къ «собакѣ со стойкой» (perro de punta), если же это собака, идущая на кругахъ (perro de vuelta), какимъ способомъ скорѣе можно увидать птицу? Обыкновенно ее очень трудно увидать, и мнѣ хотѣлось бы узнать почему это такъ.

Монтано: Причина тому слѣдующая. Какъ вы слышали, собака обыкновенно стоитъ противъ вѣтра, собака же, идущая на кругахъ, когда чутье подсказываетъ ей, что птица бѣжитъ противъ вѣтра, чтобы спастись, дѣлаетъ кругъ и, попавъ за вѣтеръ, снова дѣлаетъ стойку, чтобы сбить птицу съ этого направленія; но такъ какъ собака стоитъ по вѣтру, то указать птицу трудно, стойка неувѣренная, потому что собака не слышитъ запаха птицы, что для увѣренной стойки необходимо.

Поэтому, чтобы скорѣе увидать птицу, не слѣдуетъ обращать вниманіе на первую стойку собаки; если она, идя вокругь, не попала на слѣдъ куропатки, то она продолжаетъ кружить, указывая птицу взглядомъ; въ такомъ случаѣ охотникъ долженъ обратить все свое вниманіе на то мѣсто, куда обращенъ взоръ собаки, — тамъ, по всей вѣроятности, птица притаилась. Если въ данной мѣстности охотятся съ соколами, то полезно бываетъ привязывать на ошейникъ собакѣ маленькій колокольчикъ, какой привѣшиваютъ соколамъ, — боязнь самого звука обыкновенно заставляетъ дичь лежать крѣпче; если же въ этой мѣстности охоты съ соколами нѣтъ, а пасется скотъ, то лучше — колокольчикъ, который привѣшиваютъ скоту.

Силъвано: Можете ли вы разсказать еще что-нибудь по этому поводу?

Монтано: Могу только прибавить, что въ бурную, дождливую погоду, при юго-западномъ вѣтрѣ, когда куропатки да и вообще всякая дичь бываетъ строга, не слѣдуетъ употреблять колокольчика. Охотиться надо, избѣгая по возможности всякаго шума и управлять собакой свисткомъ и знаками; вообще, если только вы умѣете, старайтесь перехитрить дичь (стр. 366 и слѣдующія).

Монтано: «Собака со стойкой» должна обладать хорошимъ чутьемъ, чтобы легче и чаще находить птицу, не причиняя лишней работы владѣлыду. Если чутье ея слабое, она рѣдко будетъ дѣлать стойку, и то въ упоръ, чего птица не выдержитъ; это большое неудобство, въ особенности лѣтомъ, когда запахъ куропатки подавляется всевозможными испареніями и благоуханіями растеній. Она должна искать быстро, облегчая этимъ работу охотника; поискъ ея долженъ быть широкимъ, тогда она будетъ находить птицу, которую тихая собака не найдетъ; съ тихою собакой охотникъ долженъ самъ обойти всю мѣстность. Съ собакой, которую я вамъ рекомендую, вы всего этого избѣжите, — вы можете стоять на мѣстѣ и лишь слѣдить за работой вашей собаки. Для этого собака, понятно, должна быть хорошо дрессирована, иначе она не будетъ правильно обыскивать мѣстность, а будетъ проходить много птицъ; тѣ же, которыхъ она найдетъ, не будутъ выдерживать стойки, такъ какъ охотникъ долженъ постоянно окрикивать собаку, и этимъ безпокоитъ птицу. При охотѣ въ открытой мѣстности слѣдуетъ употреблять собаку, идущую на кругахъ (perro de vuelta); такая собака меньше безпокоитъ птицу; въ лѣсу же нуженъ пойнтеръ (perro de punta). Охота съ собакой съ поискомъ на кругахъ имѣетъ два неудобства: во-первыхъ, трудно разглядѣть птицу, такъ какъ стойка собаки неувѣренна, во-вторыхъ, она часто, обходя птицу, нарывается, и въ особенности тогда, когда имѣетъ дѣло съ выводкой. Собака должна обладать крѣпкими лапами, чтобы не обезножить, должна быть умной, чтобы опредѣлить (sacar) мѣстонахожденіе птицы, разъ она ее зачуяла.

Силъвано: Что вы подразумѣваете подъ выраженіемъ опредѣлить мѣстонахожденіе птицы?

Монтано: Собаки дѣлаютъ это тремя различными способами. Нѣкоторыя идутъ исключительно слѣдомъ птицы, пока не найдутъ ея; такія собаки почти всегда сталкиваютъ птицу, въ особенности тогда, когда птица бѣжитъ по вѣтру, имѣя вѣтеръ въ затылокъ; онѣ работаютъ неувѣренно и должны нарываться. Другія — пользуются какъ верхнимъ, такъ и нижнимъ чутьемъ, и эти лучше. Наконецъ, третьи, какъ только нападутъ на слѣдъ куропатки, бросаютъ его, дѣлаютъ большой кругъ, захватываютъ вѣтеръ и тогда уже становятся по птицѣ. Этотъ послѣдній способъ самый лучшій и вѣрный. Собака должна обладать большою страстью, безъ страсти она не годна; хорошая, страстная собака способна переносить тяжелую работу и не обращаетъ вниманія на пораненія. Такая собака должна быть въ охотничьемъ тѣлѣ, чтобы выдержать трудную работу, ибо она никогда не отказывается отъ работы, несмотря ни на какую усталость, но охотникъ долженъ обращаться съ ней строго, иначе она выйдетъ изъ повиновенія. Голову она должна держать высоко и свободно, чтобы лучше владѣть вѣтромъ и менѣе сталкивать птицъ; пo складу должнабыть легкою и сухою, чтобы не быть чувствительной къ жарѣ, — костистой, чтобы выдержать работу. Лапа должна быть, какъ у борзой (galgarenas), сухая; такая лапа менѣе чувствительна. Сука дольше не сбавляетъ чутья — когда она кормитъ щенятъ, ея желудокъ очищается, кобелямъ же приходится давать для этой цѣли слабительное.

Сильвано: Какія собаки обладаютъ всѣми вами указанными качествами?

Монтано: Собаки средняго роста; крупныя лѣнивы, а мелкія слишкомъ слабы, кромѣ того ихъ плохо видно, въ особенности если онѣ не бѣлой масти, — бѣлый окрасъ самый удобный. Готическія собаки (agoscados) обладаютъ большимъ охотничьимъ инстинктомъ (instinto), чѣмъ наваррскія (nаvarros), но въ то же время имѣютъ больше пороковъ; характеръ ихъ хуже, хотя онѣ и выносливы, зато у наваррскихъ чутье лучше и характеръ менѣе строптивъ. Если повязать наваррскаго кобеля съ готическою сукой, то получается замѣчательный результатъ, — помѣсь обладаетъ достоинствами обоихъ родителей. He слѣдуетъ лишь брать потомство отъ плохихъ производителей или вязать брата съ сестрой, мать съ сыномъ. По природѣ собаки эти мягкаго характера, послушны и привязчивы; владѣлецъ или охотникъ не долженъ самъ ихъ наказывать за проступки, это надо поручить постороннему, тогда собаки больше будутъ любить его и лучше повиноваться. Въ шестимѣсячномъ возрастѣ ихъ начинаютъ учить искать куски хлѣба. Дѣлать это лучше внѣ дома. Когда ими не занимаются, ихъ слѣдуетъ держать на привязи, тѣмъ съ большимъ удовольствіемъ онѣ будутъ ожидать часа свободы; держать ихъ лучше впроголодь, — пусть голодъ заставитъ ихъ искать куски хлѣба. Бросьте кусокъ хлѣба такъ, чтобы собака не видала, направьте собаку противъ вѣтра, ободряя ее словами; пріучите ее понимать слова: «пойди сюда!», «впередъ!», «ищи!», «пойди возьми!» Въ первый день позвольте ей съѣсть хлѣбъ, не наказывая, потомъ, повторяя вышеуказанныя слова, не давайте ей схватить кусокъ хлѣба, если же ослушается, — слегка накажите; крутою мѣрой можно напугать такъ, что собака потомъ совсѣмъ перестанетъ слушаться. Такимъ образомъ вы ее научите стоять надъ хлѣбомъ, заставляйте ее обходить кругомъ, какъ это она должна будетъ продѣлывать впослѣдствіи съ куропатками, затѣмъ остановите ее, щелкните пальцами, — по этому знаку она должна взять хлѣбъ. Мѣсяцевъ девяти, или старше, возьмите ее въ поле и попробуйте точно такимъ же образомъ и по куропаткамъ. Если собака, несмотря на наказанія, будетъ сгонять куропатокъ безъ стойки, то привяжите къ ошейнику длинную веревку и продѣлайте то же самое надъ пойманною куропаткой, спрятанною въ чащу такъ, чтобы собака не могла ея видѣть. Куропатку въ клѣткѣ слѣдуетъ спрятать рано утромъ, передъ росой, которая смоетъ слѣдъ человѣка; куропатку не трогайте руками, иначе собака не захочетъ подходить къ ней; не обращайте на нее вниманія, пока вы не заставите собаку сдѣлать стойку. Собакѣ дайте внутренности птицы. За ошибки не наказывайте жестоко; въ особенности не слѣдуетъ драть за уши, — отъ этого собаки иногда глохнутъ; повторяйте урокъ, пока собака васъ не пойметъ. Если вы хотите изъ вашей собаки сдѣлать собаку съ поискомъ на кругахъ, пріучайте ее къ этому смолоду; привяжите ее къ колу на длинной веревкѣ, бросьте кусокъ хлѣба недалеко, но такъ, чтобы собака не могла его достать и, поощряя ее словомъ «ищи!», заставьте ходить вокругъ кола; привыкнувъ къ этому, она будетъ то же продѣлывать и надъ куропатками. Если вы будете прятать хлѣбъ гдѣ-нибудь на стѣнѣ, приблизительно въ ея ростъ, то она впослѣдствіи лучше будетъ держать голову на поискѣ. Работая собаку по молодымъ куропаткамъ, вы ее скорѣе научите, такъ какъ молодыя смирнѣе; не учите собаку на перепелахъ, — она привыкнетъ становиться слишкомъ близко. На поискѣ прутъ собаки долженъ быть въ постоянномъ движеніи, выражая то удовольствіе, которое она испытываетъ; если у ней нѣтъ прута, она продѣлываетъ это ляжками, почему скорѣе устаетъ. Во избѣжаніе этого не слѣдуетъ прутъ обрѣзать слишкомъ коротко, чтобы собакѣ было чѣмъ выразить свое удовольствіе (тамъ же, стр. 467 и слѣдующія).

He менѣе интересенъ слѣдующій отрывокъ изъ соч. Alonzo Martinez de Espinar, 1644:»Куропатокъ стрѣляютъ въ леть изъ ружья, потому ихъ стало меньше, не стало и тѣхъ собакъ (perros de muestra), которыя такъ искусно умѣли ихъ находить, что можно было застрѣлить большое количество изъ лука; охотники того времени были искуснѣе, сейчасъ такихъ нѣтъ. Убивать дичь теперь стало легче; такъ какъ нѣтъ надобности стрѣлять сидячихъ, то охотники не хотятъ тратить время на дрессировку собакъ. Вся задача собаки — поднять птицу, но этому ее учить не надо: дѣлаетъ она это по природѣ. He желая предать забвенію способъ охоты, бывшій прежде въ большомъ ходу, тѣмъ болѣе что онъ имѣетъ свои прелести, посвятимъ ему слѣдующую главу, которую интересующіеся этимъ видомъ спорта съ удовольствіемъ прочтутъ.

«Среди многочисленныхъ способовъ охоты по куропаткамъ по существу самый интересный для любителя безспорно охота съ собакой. Собака самый неутомимый труженикъ; ея легкія и выносливость такъ хороши, что она можетъ скакать съ утра до ночи; нѣкоторыя изъ нихъ такъ быстры, что кажутся какъ бы летящими надъ землей; когда она нападетъ на слѣдъ куропатокъ, то удваиваетъ стараніе, пока не станетъ по нимъ, чего охотникъ только и ждетъ. Въ тѣ времена куропатокъ стрѣляли, и главнымъ образомъ, благодаря искусству собаки, отъ охотника требовалась большая сноровка, пріобрѣсть которую можно было лишь постоянною практикой. Нельзя быть слишкомъ внимательнымъ при воспитаніи «собакъ со стойкой», такъ какъ впослѣдствіи онѣ должны работать самостоятельно, то дрессировать ихъ слѣдуетъ смолоду.

«Прежде всего ихъ слѣдуетъ пріучить къ абсолютному послушанію, онѣ должны охотно подходить къ рукамъ, безразлично — предстоитъ ли имъ ласка, или наказаніе. Если собака послушна, то пороки ея искоренить легко. При дрессировкѣ многое будетъ зависѣть отъ знанія характера собаки: нѣкоторыя послушны безъ всякаго со стороны охотника принужденія, другихъ никакія наказанія не исправятъ, поэтому важно знать когда и какъ наказать ее. Эта черная работа должна быть закончена до выхода съ собакой въ поле; не наказывайте жестоко за маловажные проступки, чтобы не забить собаки. Пытайтесь добиться послушанія угрозой — и только; если это не помогаетъ, добейтесь послушанія наказаніемъ.

«Только взявъ собаку въ поле, вы узнаете, что въ ней есть и имѣетъ ли она склонность искать куропатку нижнимъ или верхнимъ чутьемъ (рог el rastro, o por el viento). He совѣтую терять время съ собаками со слабымъ чутьемъ и поискомъ, — будь охотникъ и очень искусенъ, онъ все-таки отъ такихъ собакъ не добьется много толку. Главнымъ образомъ старайтесь заставить собаку искать верхнимъ чутьемъ, работая ее противъ вѣтра (рісо a viento), тогда она привыкнетъ искать верхнимъ, а не нижнимъ чутьемъ.

«Тихая собака со слабымъ чутьемъ можетъ искать только низомъ, т.-е. слѣдомъ, иначе она птицы найти не можетъ, къ тому же тихій поискъ дѣлаетъ ее мало пригодной. Напротивъ того собаки съ хорошимъ чутьемъ и быстрымъ поискомъ лучше во всѣхъ отношеніяхъ; если такая собака нападетъ на слѣдъ куропатки по вѣтру, то немедленно бросаетъ его, старается поймать вѣтеръ (abarcando), обыскиваетъ мѣсто вдоль и поперекъ, пока не найдетъ птицы. Чтобы научить собаку такому поиску, нуженъ хорошій охотникъ; молодыя собаки всегда болѣе склонны къ поиску низомъ, почему ихъ отъ этого нужно удерживать. Когда охотникъ замѣтитъ, что собака напала на слѣдъ по вѣтру и идетъ имъ, онъ долженъ ее отозвать и отойти отъ этого мѣста; разъ собака узнаетъ, что куропатку можно найти слѣдомъ, она и въ будущемъ будетъ пользоваться этимъ способомъ, и такимъ образомъ уже постоянно будетъ работать низомъ.

«Охотникъ долженъ знать когда собака дѣлаетъ ошибку, какъ и когда слѣдуетъ ее наказать, не наказывая одинаково за всѣ проступки. Иногда собаку слѣдуетъ наказать строго за то, что она напоролась на куропатокъ, другой разъ, хотя она и напоролась, наказаніе должно быть легкое. Когда собака идетъ противъ вѣтра и сгонитъ куропатку потому, что не хотѣла вовремя остановиться, ее слѣдуетъ наказать, но слегка, приговаривая «осторожно!» — намѣреніе собаки было стать по птицѣ, но, сгорая страстью, она подошла слишкомъ близко и согнала. Тѣмъ не менѣе ее слѣдуетъ наказать, чтобы впередъ она была осторожнѣе. Но если собака, идя противъ вѣтра и зная гдѣ куропатка находится, бросится, чтобы согнать, — ее слѣдуетъ строго наказать, такъ какъ это большой недостатокъ. Отъ неумѣлаго и неумѣстнаго наказанія собака будетъ негодной, и вина въ этомъ всецѣло со стороны охотника. Весьма многимъ въ этомъ отношеніи недостаетъ ума. Собака идетъ по вѣтру и, не слыша запаха птицы, нечаянно нарвется, охотникъ бьетъ ее за это до полусмерти, хотя она и не виновата; такое несправедливое и для собаки непонятное наказаніе лишаетъ ее увѣренности, она перестаетъ понимать какъ ей искать, по вѣтру или противъ вѣтра, начнетъ убѣгать отъ охотника, не желая искать по приказанію, а лишь тогда, когда ей пожелается; наконецъ, на стойкѣ, завидя подходящаго охотника, изъ боязни броситъ стойку, что равно тому какъ бы ея и не было. Во избѣжаніе такихъ пороковъ охотнику необходимо съ умомъ наказывать своихъ собакъ, сообразуясь съ ихъ характеромъ, а не проступками. Въ первое время охотникъ не долженъ быть щедрымъ на наказанія; вообще сначала лучше пріучать собаку ласкою, а не строгостью, дабы избѣжать вышеуказанныхъ пороковъ. Лучше наказать собаку трижды за одинъ и тотъ же проступокъ, чѣмъ напугать ее разъ.

«Куропатки лучше выдерживаютъ стойку собаки верхочутой, нежели собаки съ нижнимъ чутьемъ. Верхочутая собака становится дальше отъ нихъ, смотря по тому, строга птица или нѣтъ, такъ какъ слышитъ чутьемъ бѣгутъ ли куропатки, или сидятъ смирно; даже если такая собака окажется среди выводки, куропатки не знаютъ ихъ ли она ищетъ. Собаки съ нижнимъ чутьемъ куропатки боятся потому, что видятъ, что она идетъ ихъ слѣдомъ; если при этомъ собака идетъ по вѣтру, то должна нарваться на нихъ. Даже и стойка такой собаки не можетъ быть вѣрною, потому что, идя по вѣтру, она можетъ встать только очень близко отъ птицы, чего куропатки не выдержатъ.

«Въ то время собаки были очень умны, а охотники искусны. Тотъ, кто считалъ себя хорошимъ охотникомъ, имѣлъ собакъ превосходно натасканныхъ, какъ говорится, такихъ, что только не говорили. Лучшими охотниками были тѣ, которые кормили своихъ собакъ своими трофеями охоты, добытыми лукомъ; лучшими были потому, что искусство и ловкость человѣка и собаки должны были пополнить недостатки оружія. Добыть куропатку изъ-подъ стойки можно было только на открытомъ мѣстѣ, — между лукомъ охотника и птицей не должно было быть чащи; при отсутствіи такихъ условій только ловкій, искусный охотникъ могъ имѣть надежду на успѣхъ. Охотникъ долженъ былъ обладать хорошимъ зрѣніемъ, легкою поступью, чтобы неслышно обойти собаку на стойкѣ, — знаніемъ мѣстности, дабы успѣшнѣе скрасть птицу. Три этихъ свойства облегчали охоту; тѣ охотники, которые ихъ не имѣли, часто оставались голодными. Хорошіе охотники изучали образъ жизни птицъ, что весьма важно, такъ какъ отъ этого главнымъ образомъ зависѣла удача.

Въ настоящее время мы лука больше не употребляемъ и мало кто знаетъ какое нужно было искусство для этой охоты. Увидя собаку на стойкѣ, охотникъ долженъ былъ сообразить, гдѣ вѣроятнѣе всего должна сидѣть птица и можетъ ли она улетѣть; затѣмъ первымъ дѣломъ долженъ былъ отрѣзать ей путь къ отступленію; если бы онъ этого не дѣлалъ и сталъ подходить съ другой стороны, то птица бы не выдержала. Опытъ научалъ его, что стрѣлять слѣдуетъ стоя противъ собаки, безъ чего птица рѣдко выдерживала; но если онъ замѣчалъ, что съ этого мѣста не видно куропатки, то ему слѣдовало осторожно итти обратно, тогда птица, видя, что охотникъ уходитъ, не улетала. Затѣмъ, подходя снова къ своей добычѣ и зная гдѣ она находится, охотникъ подходилъ ближе и продѣлывалъ все это до тѣхъ поръ, пока не достигалъ цѣли. Силой ничего нельзя было сдѣлать, приходилось прибѣгать къ хитрости.

«Собаки были настолько хорошо дрессированы, что исполняли желанія хозяина по малѣйшему знаку руки или свистка, настолько были умны, что успѣвали сдѣлать стойку по каждой отдѣльной птицѣ цѣлаго бѣгущаго выводка.

«Такая тонкая дрессировка достигалась упорнымъ трудомъ, но разъ собака въ этомъ отношеніи доведена до извѣстной степени совершенства, то въ дальнѣйшемъ ежедневная практика развиваетъ въ ней опытность.

«Стойкой по куропаткѣ собака свое дѣло сдѣлала, добыть птицу — дѣло охотника; для этого онъ долженъ поступить такъ, какъ я выше указалъ, что не трудно, тѣмъ болѣе что куропатка сама себя выдастъ тѣмъ, что обыкновенно летитъ къ тому мѣсту, гдѣ вывелась, желая затаиться. Чтобы легче замѣтить, гдѣ сидитъ птица, охотникъ долженъ слѣдить за стойкой собаки: если собака держитъ голову высоко, то птица далеко, если же низко, то птица рядомъ. Обходить птицу слѣдуетъ очень осторожно, надо зорко слѣдить куда переставляешь ногу, итти не торопясь, — задѣтыи сучокъ, шелестъ травы можетъ спугнуть птицу. Итти слѣдуетъ медленно, чтобы легче было осмотрѣть мѣстность; куропатка прекрасно затаивается, найти ее не легко, поспѣшность можетъ только повредить. Обходя птицу, не слѣдуетъ останавливаться или итти назадъ, не слѣдуетъ ворочать головой — все это безпокоитъ куропатку.

«Кромѣ того охотникъ долженъ знать, что куропатка не всегда передъ носомъ собаки; когда собака идетъ по вѣтру, то стоитъ не по самой птицѣ, — вѣтеръ можетъ отнести запахъ куропатки; происходитъ это потому, если по неровной мѣстности вѣтеръ дуетъ неодинаково, иногда онъ подхватываетъ запахъ птицы и разноситъ то туда, то сюда, собака же становится тамъ, гдѣ ее застигнетъ запахъ. Неопытный охотникъ по стойкѣ собаки ничего необыкновеннаго не подмѣтитъ и будетъ искать птицу въ томъ мѣстѣ, куда смотритъ собака, но не найдетъ ея, — ея тамъ нѣтъ. Необходимо разобрать, какое препятствіе заставило вѣтеръ измѣнить направленіе, — тамъ находится и куропатка».

Въ этой книгѣ (Arte de Ballesteria y Monteria) имѣется цѣлая глава, трактующая о вѣтрѣ; она отнесена къ псовой охотѣ и къ охотѣ на болѣе крупную дичь, хотя одинаково примѣнима и къ охотѣ съ «собакой со стойкой» на мелкую дичь.

Собаки работаютъ тремя различными способами: нѣкоторыя имѣютъ только стойку, другія безъ стойки ходятъ вокругъ птицы, наконецъ третьи дѣлаютъ и то и другое. «Собаки со стойкой» (perro de punta), найдя куропатку, замираютъ на стойкѣ по тому направленію, откуда на нихъ пахнуло; стойку такихъ собакъ куропатки обыкновенно плохо выдерживаютъ, — онѣ боятся близко стоящей собаки и улетаютъ. Собака, которая «кружитъ» (регго de vuelta), болѣе надежна по двумъ причинамъ; во-первыхъ, она знаетъ, какъ ей поступить; когда по чутью замѣтила, что куропатка недалеко, — она отойдетъ настолько, насколько нужно, чтобы не потревожить птицу; на кругахъ она ближе подползаетъ къ птицѣ въ надеждѣ, что та ея не видитъ; наконецъ, этихъ собакъ вѣтеръ сбиваетъ менѣе, чѣмъ «собакъ со стойкой». Эти собаки указываютъ птицу двумя способами: однѣ все время идутъ на кругахъ безъ стойки, подходя же къ тому мѣсту, гдѣ могутъ чуять куропатку, поворотомъ головы, безъ стойки, указываютъ птицу; нѣкоторыя продѣлываютъ это такъ осторожно, что неопытный охотникъ рѣдко когда увидитъ куропатку, въ особенности если есть малѣйшая возможность ей схорониться. Другія, идя кругомъ, дѣлаютъ стойку, какъ только попадутъ подъ вѣтеръ; эти лучше, такъ какъ онѣ ясно указываютъ охотнику гдѣ птица. Есть и такія, что становятся, сдѣлавъ полкруга, но, не имѣя вѣтра, не понимаютъ своего назначенія и если бы и закончили кругъ, то вѣроятно бы напоролись.

«Вотъ тѣ способы, какими работаютъ собаки; лучшія тѣ, которыя идутъ на кругахъ и въ то же время имѣютъ стойку, и тѣ, что только кружатъ. Когда всѣ три посредственны, то изъ нихъ лучшая — собака только со стойкой, потому что на стойкѣ она спокойна и не тревожитъ птицы. Но разъ всѣ хороши, то лучшая изъ нихъ та, которая и кружитъ и имѣетъ стойку. Хорошая собака должна обладать хорошимъ чутьемъ, должна быть быстрой до чрезмѣрности и должна быть удобнаго окраса. Стойку бѣлой или свѣтло-желтой собаки куропатки обыкновенно лучше выдерживаютъ, такъ какъ въ природѣ нѣтъ бѣлаго животнаго, похожаго на волка, лису или дикаго кота, которыхъ онѣ боятся; собаки темныхъ окрасовъ плохо видны, — въ осооенности въ частомъ мѣстѣ приходится терять много времени на поиски собаки». (Стр. 240 и слѣдующія).

Даже браконьерство было извѣстно испанцамъ того времени, что доказывается законами съ указами Наварры (Fueros y Observancias de Navarra) 1556 года.

«Опытомъ доказано, что многіе дворяне и крестьяне названнаго королевства, побуждаемые неудержимою страстью, истребляютъ куропатокъ и зайцевъ силками, сѣтями, скрадьіваютъ ихъ, скрываясь за быкомъ, бьютъ ихъ на чучела, стрѣляютъ изъ-подъ «собаки со стойкой» и такъ далѣе, во всякое время года, не исключая и періода вывода». (De la Caza y Pesca, кн. I, гл. VII).

Слѣдующій отрывокъ одной рукописи, находящейся въ Мадридской національной библіотекѣ, доказываетъ, что уже въ тѣ времена люди умѣли придать той или другой части тѣла собаки желаемую форму, и это не является достояніемъ только нашего времени.

«Если вы желаете, чтобы у вашей собаки былъ длинный прутъ, то оставьте его, если же предпочитаете короткій, какъ у «собаки со стойкой» (perro de muestra), обрѣжьте его насколько вамъ покажется нужнымъ. Если вы предпочитаете длинныя уши, то проколите концы ушей булавкой до крови, выдавите пальцами всю кровь, пока она не перестанетъ течь, — отъ этого уши сдѣлаются длиннѣе. Можете подвѣсить къ ушамъ небольшую тяжесть; надо сознаться, что охотничьи собаки съ длинными ушами гораздо красивѣе. (Tratado de Monteria y Cetreria, соч. Mossen Juan Valles, 1556, гл. XXVI).

Въ противовѣсъ двумъ вышеприведеннымъ отрывкамъ, укажу еще два, пріятно свидѣтельствующіе и о томъ почетѣ, которымъ эти собаки пользовались, и о той заботѣ, съ которой выбирались щенки.

Первый — изъ рукописи XVII столѣтія, принадлежавшей прежде герцогу Осуна; нынѣ она находится въ Національной библіотекѣ въ Мадридѣ.

Примѣты, по которымъ слѣдуетъ выбирать щенятъ, слѣдующія: «Только что родившійся щенокъ долженъ имѣть слѣдующія желательныя примѣты. Голова его должна быть большая, чутье широкое, съ открытыми ноздрями, широкими и выдающими; уши должны быть длинныя, широкія и мягкія; переднія ноги короткія, а лапа широкая; окраса онъ долженъ быть бѣлаго, съ очень рѣдкими отмѣтинами, правильно расположенными, какъ то: на ушахъ, на спинѣ.

Очень важно, чтобы маленькія отмѣтины были на переднихъ ногахъ и между пальцевъ, что всего лучше; ногти должны быть черные. Обыкновенно собаки съ такими примѣтами менѣе упрямы; собаки съ бѣлыми лапами послушнѣе, легче дрессируются. Корпусъ долженъ быть маленькій, эти болѣе старательны, послушнѣе и выносливѣе. Причина ясна: рослая собака должна затратить больше силы на движеніе, она тише, на ней тяжелая работа скорѣе сказывается, обыкновенно имѣетъ какой-нибудь порокъ, неохотно слушается. Собаки бѣлаго окраса замѣтнѣе на охотѣ, онѣ умнѣе, красивѣе и стойка ихъ изящнѣе. Напротивъ того, собаки темныхъ окрасовъ не такъ замѣтны, хотя бы и творили чудеса, не такъ красивы; темперамента онѣ горячаго, нетерпѣливы, менѣе послушны, вообще во всемъ уступаютъ бѣлымъ». (De las Propriedades del Perro Perdiguero, гл. I).

Другой отрывокъ болѣе поздняго времени, но я не могу его не привести.

«Любитель «собакъ со стойкой» долженъ знать лучшихъ своихъ собакъ, тѣхъ, что на поискѣ держатъ голову высоко. Спаривая суку, онъ долженъ брать хорошаго кобеля, оба производителя должны быть первоклассными. Щенки должны имѣть большую голову съ хорошо развитымъ соколкомъ, широкія мягкія уши, квадратный щипецъ съ хорошо развитыми брылями, тонкую псовину, крѣпкія переднія ноги, черные ногти, тонкій прутъ, и, если возможно, должны быть бѣлаго окраса. Хорошимъ признакомъ считается, если они не визжатъ, когда ихъ поднимаютъ за уши и раскачиваютъ на воздухѣ. Черный ноготь признакъ силы, — такая собака не захромаетъ. Бѣлый окрасъ на охотѣ далеко виденъ. To, что они не визжатъ, когда ихъ поднимаютъ за уши, доказываетъ ихъ храбрость. Хорошо развитый соколокъ — признакъ чутья. Большая голова, широкое ухо, квадратный брылястый щипецъ, тонкая псовина, тонкій прутъ служатъ признаками высокой кровности». (Arte de Cazar, соч. Juan Manuel de Arelanno 1745 г., стр. 96).

Самыя интересныя мѣста въ книгахъ итальянскихъ писателей относятся къ описанію типичныхъ признаковъ «собакъ со стойкой», хотя не менѣе интересны описанія псаренъ и точныя наставленія натаски.

Приведу нѣсколько характерныхъ отрывковъ.

«Охотничья собака (de cane odore). Нѣкоторыя утверждаютъ, что это самая важная порода. Мы предпочитаемъ собаку со слегка вздернутымъ носомъ (simo potiusquam adunco rostro), съ красивою головой. Передъ не долженъ казаться больше зада, — должна быть соблюдена пропорція; грудь не должна быть слишкомъ широкою въ сравненіи съ брюхомъ; спина и крестецъ должны быть длинными и ровными до самаго прута. Нервность (agilitas), неспокойный глазъ, приподнятыя уши. постоянное помахиваніе укороченнымъ прутомъ, все это недостатки въ охотничьей собакѣ. Говорятъ, что собаки, которыя на поискѣ усердно обнюхиваютъ кусты, хороши, но самая лучшая та, которая замираетъ на стойкѣ при первомъ запахѣ птицы. Что касается окраса, то предпочитаютъ пѣгихъ, похожихъ окрасомъ на рысь, но и черными не пренебрегаютъ. Хороши также бѣлый и бурый окрасы». (De canibus, соч. Biondo 1544, стр. 8).

«Самыя цѣнныя тѣ собаки, которыя не тревожатъ птицы, пока не подойдетъ охотникъ», (тамъ же, стр. 12).

«Когда «Canis sagax», собака, которую пріучаютъ къ охотѣ по перепеламъ, куропаткамъ и фазанамъ, находится на поискѣ и увидитъ этихъ птицъ, то она оборачивается къ охотнику и помахиваетъ прутомъ. Это служитъ охотнику знакомъ, что вблизи сидятъ птицы, которыхъ онъ вмѣстѣ съ собакой накрываетъ сѣтью. Итальянцы называютъ этихъ собакъ «собакой для сѣти» (retiarios), потому что ихъ употребляютъ при охотѣ съ сѣтью и онѣ привыкли къ ней». (De Quadrupedibus, соч. Aldrovandi 1522–1607, кн. III, гл. VI, стр. 552).

«Для этой охоты необходимо имѣть собаку и сѣть. Нѣкоторые называютъ эту собаку «бракомъ для сѣти» (bгассо da rete), другiе «собакой со стойкой» (can da fermo), потому что зачуявъ дичь, онѣ останавливаются и этимъ заставляютъ и птицъ остановиться. Признаками лучшихъ считаютъ: большую голову, большое, широкое, не очень толстое и висячее ухо, открытыя ноздри, всегда влажныя, квадратную морду; нёбо должно быть покрыто черными пятнами, грудь хорошо спущена, грудная кость покрыта грубою и густою шерстью, равно и нижняя часть брюха; ноги должны быть скорѣе толстыми, лапа широкая съ хорошо развитою ступней, не мясистою, псовина на остальной части тѣла должна быть тонкою и блестящей, въ крапинахъ и пѣжинахъ бураго или иного окраса. Въ холодъ съ ней не слѣдуетъ охотиться, въ особенности когда дано слабительнсе; пока солнце не обсушитъ росу ее брать не слѣдуетъ, иначе она подобьется и теряетъ чутье. Придя на мѣсто, охоту необходимо начинать противъ вѣтра, чтобы вѣтеръ былъ отъ птицы на собаку». (Ucceliera, соч. Оlіnа 1622, стр. 51).

Какъ охотникъ долженъ натаскать свою собаку, чтобы стрѣлять въ летъ и какими она должна обладать свойствами?

«Старайтесь добыть молодого брака, мѣсяцевъ четырехъ, хорошихъ кровей. Щенокъ долженъ имѣть большую, ква-дратную голову, щипецъ имѣть широкій, чутье острое, грудь должна быть хорошо спущена, корпусъ короткій, лапа большая съ острыми когтями. Пусть онъ будетъ бѣлаго окраса съ коричневыми пѣжинами, однако преобладать долженъ бѣлый окрасъ. Лучшая кровь у маркиза Fortunato Rangoni. У меня была собака, кличка ея была «Растиццо» которая исполняла все, что можно было отъ собаки требовать, что касается хода и поиска; она одинаково хорошо находила и живую и битую птицу, очень быстро и охотно ловила ихъ на водѣ; сейчасъ у меня имѣется другая по кличкѣ «Фалконе», она ничѣмъ не уступаетъ той. Кровь эта въ данное время имѣется въ Болоньи, многіе охотники ею тамъ пользуются и сохранили типъ въ чистотѣ. Онѣ хороши не только на жнивѣ въ открытомъ мѣстѣ, но великолѣпны и въ чащѣ и въ болотѣ». (La Caccia dell'Arcobugio. соч. Bontadini 1652, стр. 73).

Выдержки эти указываютъ на начало въ Италіи стрѣльбы въ летъ изъ пищали; слѣдующія покажутъ уже нѣкоторый прогрессъ этого вида охоты.

«Бракъ со стойкой (bracchi da ferma) долженъ быть свѣтло-буро-пѣгій въ крапинахъ, долженъ имѣть широкое ухо, длинный щипецъ, черное чутье; заднія ноги хорошо изогнутыми съ прибылыми палыдами (spronati), прутъ тонкій. Чтобы стрѣлять изъ-подъ этихъ собакъ изъ ружья, необходимо чтобы онѣ имѣли крѣпкую стойку, никогда бы не спугивали найденной птицы, такимъ образомъ, охотникъ можетъ, идя кругомъ, выстрѣлить изъ пищали когда птица поднимается». (La Сассіа dello Schioppo, соч. Spadoni 1673, стр. 75).

Bo Франціи собаки всегда пользовались большимъ почетомъ; со временъ Гастона Фебюса большой славой поль-зовались собаки со стойкой лежа. Доказательствомъ того, какъ ихъ любили, служитъ замѣтка Тардифа, который говоритъ: «Чтобы избавить собаку отъ мучительной жажды во время охоты, если нѣтъ воды, можно дать ей два или три яйца». (Des Chiens de Chasse, стр. 17). Подобное мнѣніе было высказано герцогиней de Polignac во время революціи 1789 года: «Зачѣмъ народъ волнуется и требуетъ хлѣба, когда онъ можетъ купить такіе вкусные пирожки!».

Одно изъ первыхъ сообщеній о стрѣльбѣ изъ-подъ собакъ принадлежитъ перу епископа изъ Senes, который даетъ намъ слѣдующее описаніе «chiens couchans».

«Найдя на лежкѣ дичь — куропатку, перепела, вальдшнепа, зайца, кролика и т. п., онѣ моментально останавливаются, что дѣлаютъ по природѣ, и, поднявъ ногу, наклоняютъ голову. Такими знаками, замѣняющими слова, они указываютъ дичь. Другія, прикованныя къ землѣ, ожидаютъ охотника, который, приготовясь къ выстрѣлу изъ лука или пищали, обходитъ собаку два-три раза, не останавливаясь, пока не разглядитъ спрятавшуюся подъ кустомъ птицу; тогда онъ пускаетъ стрѣлу или пулю и, попавъ, веселится и радуется своему обдуманному выстрѣлу». (La Nouvelle Agriculture, соч. Beaujeu 1551, гл. XVI, стр. 241).

Съ постепеннымъ усовершенствованіемъ оружія, «собаки со стойкой» все больше и больше распространялись среди охотниковъ. Jean de Clamorgan (1576) среди описанія псовой охоты по волкамъ упоминаетъ о существованіи спаніэлей для охоты по куропаткамъ и перепеламъ, которыхъ называютъ «собаками со стойкой лежа» (chiens couchans) (Chasse du loup, гл. VIII).

D'Arcussia (1605), страстный любитель охоты съ ловчими птицами, между прочими развлеченіями указываетъ на одну съ пищалью изъ-подъ «собакъ со стойкой», когда ловчія птицы линяютъ и хлѣба мѣшаютъ охотѣ съ ними. (La Fauconnerie, стр. 19).

Онъ также описываетъ брака, но его отзывъ неблагопріятный: «Онѣ нѣжны, робки, боятся холода, прожорливы, ѣдять дичь». Полагаю, что онъ имѣлъ въ виду мѣстную породу.

D'Aubigne въ 1573 г. разсказываетъ, какъ охотничья собака была косвенною причиной захвата протестантами города Менербъ. Католическій викарій города Vous, — между прочимъ давно желавшіи перемѣнить вѣру, имѣлъ доступъ вь городъ благодаря своей «собакѣ со стойкой», которая не разъ доставляла куропатокъ къ столу губернатора. Онъ выдумалъ планъ, при помощи коего отрядъ протестантовъ захватилъ городъ врасплохъ, проломивъ ворота.

«Прибавлю», — замѣчаетъ ехидно историкъ, — что патеръ этотъ былъ захваченъ въ плѣнъ во время битвы и бросился въ рѣку Дарансъ, когда его везли въ Авиньонъ» (Всеобщая исторія, томъ II, стр. 144).

Послѣ промежутка въ 70 лѣтъ мы видимъ, что моралистъ Descarles занятъ работой потому же предмету и собака приводится въ примѣръ людямъ. «Когда собака видитъ куропатку, то по природѣ она склонна за ней броситься, когда же услышитъ выстрѣлъ, то ея желаніе убѣжать естественно; однако, несмотря на это, ихъ можно выдрессировать такъ, что, увидя куропатку, онѣ останавливаются, а услышавъ надъ собой выстрѣлъ — приближаются». Изъ этого авторъ выводитъ за-ключеніе, что работу мозговъ можно направлять, и ставитъ это явленіе въ примѣръ людямъ, желающимъ покорить свои страсти. (Passion de l'Ame, 1649, томъ I, стр. 50).

Въ числѣ любимцевъ Людовика XIV были «собаки со стойкой», но скудныя свѣдѣнія, дошедшія до насъ, лишь возбуждаютъ интересъ. Нѣкоторыя свѣдѣнія о нихъ даютъ записки герцога de St.-Simon.

«Король лично накормилъ своихъ «собакъ со стойкой», потомъ спросилъ свой гердеробъ и т. д.». (Oeuvres complettes de Louis de St.-Simon).

«Король, прежде чѣмъ итти спать, отправился кормить своихъ собакъ, затѣмъ простился и т. д.» (тамъ же стр. 176).

«Людовикъ XV желалъ имѣть превосходныхъ сукъ. У него въ покояхъ ихъ всегда было семь или восемь штукъ, онъ любилъ кормить ихъ лично, чтобы онѣ его лучше знали». (Memoires de Mle Duc de Saint.-Simon, стр. 126).

«Людовикъ XIII спалъ съ своими собаками. Герцогъ de Vendome, покоритель Villa Viciosa, пошелъ еще дальше. На его постели спала цѣлая стая собакъ, суки щенились на ней. Когда М. de Contades былъ произведенъ въ начальники гвардіи, то поговаривали, что такое повышеніе онъ получилъ благодаря подарку отца, приславшаго королю нѣсколько хорошо дрессированныхъ сукъ». (Histoire de la Chasse, томъ II, стр. 286).

«Людовикъ XIV менѣе увлекался, но тоже очень любилъ собакъ, въ особенности спаніэлей, которымъ онъ самъ ежедневно раздавалъ семь сухарей, приготовленныхъ придворнымъ пекаремъ» (тамъ же).

Весьма поучительно сравнить указы, изданные этими королями, съ ихъ личными взглядами на дѣло. Для этой цѣли весьма удобно соч. М. Saugrain, 1765. Code des Chasse, въ которомъ собраны всѣ изданные указы.

Генрихъ III (1578), указъ II. «Такъ какъ дворяне и люди другихъ сословій имѣютъ «собакъ со стойкой», которыя служатъ къ истребленію дичи, мы запрещаемъ всѣмъ, безъ изъятія сословій, владѣть или пользоваться этими собаками, подъ страхомъ наказанія. За несоблюденіе сего указа люди не дворянскаго сословія подвергаются тѣлесному наказанію, дворяне же лишаются Нашего расположенія и подвергаются гнѣву Нашему и т. д.» (Томъ I, стр. 171).

Генрихъ III, указъ II. «Дабы сторожа Нашихъ лѣсовъ и парковъ и Наши егеря ревностнѣе относились къ исполненію своихъ обязанностей, въ особенности касающихся охоты съ вышеназванными собаками, Мы обѣщаемъ егерямъ за каждую пойманную и приведенную ими собаку награду въ 4 кроны и повелѣваемъ казначею Нашему выдавать награду немедленно безъ особаго на то приказанія» (тамъ же).

Генрихъ IV (1596), указъ III. «Мы строго запрещаемъ пользоваться «собаками со стойкой», такъ какъ онѣ сильно вредятъ размноженію дичи, подъ страхомъ взысканій, упомянутыхъ въ изданныхъ Нами указахъ, сверхъ того Мы налагаемъ штрафъ въ сто фунтовъ (cent livres) на первый разъ, съ содержаніемъ въ тюрьмѣ до полной уплаты штрафа; во второй разъ — тѣлесное наказаніе съ изгнаніемъ на три года изъ провинціи, въ которой совершонъ проступокъ; въ третій разъ провинившійся не заслужитъ прощенія Нашего» (Томъ I, стр. 191).

Генрихъ IV (1600), указъ XX. «Производящіе охоту съ пищалью и «собакой со стойкой» иными способами, чѣмъ Мы указали выше, если въ этомъ будутъ уличены, подвергаются штрафу въ 33 кроны, на первый разъ въ размѣрѣ полной части, вдвое во второй разъ и втрое въ третій, съ замѣной въ случаѣ несостоятельности тѣлесному наказанію, во второй разъ тѣлесному наказанію въ публичномъ мѣстѣ, въ третій разъ изгнанію изъ предѣловъ родины. Пойманнымъ при этомъ собакамъ повелѣваемъ перерѣзать подколѣнную жилку, а пищаль конфисковать» (Томъ I, стр. 203).

Генрихъ IV (1607), указъ VI. «Такъ какъ благодаря «собакамъ со стойкой» почти не стало куропатокъ и перепеловъ, Мы, сообразно съ указами Королей, Нашихъ Предшественниковъ и указовъ Нашихъ, запрещаемъ кому бы то ни было содержать или воспитывать «собакъ со стойкой» и т. д.» (Томъ I, стр. 267).

Генрихъ IV (1607), указъ XVI. «Воспрещается охота съ «собаками со стойкой», ибо это не охота, а промыселъ. Но такъ какъ многихъ страсть къ такого рода охотѣ заставляетъ преступать законы и подвергаться взысканіямъ, указаннымъ въ предшествующихъ и слѣдующихъ статьяхъ, то Мы запрещали и запрещаемъ чиновникамъ Нашимъ и остальнымъ подданнымъ Нашимъ брать въ Наши лѣса посадки и парки собакъ, иначе, какъ на привязи, въ противномъ случаѣ на первый разъ собакѣ будетъ перерѣзана подколѣнная жилка, во второй разъ она будетъ уничтожена, а въ третій разъ владѣлецъ подвергнется наказанію въ зависимости отъ Нашего желанія» Томъ I, стр.384).

He удивительно, что остроумный Elzear Blaze въ виду такихъ безжалостныхъ указовъ язвительно смѣется надъ способомъ охоты королей: «Карлъ X былъ страстный охотникъ, онъ убивалъ отъ семи до восьми сотъ штукъ дичи въ день, мимо него летѣло безчисленное множество куропатокъ и фазановъ, бѣжало несчетное количество кроликовъ и зайцевъ, его дѣло было только намѣчать жертву. По-моему это весьма скучное занятіе. Удовольствіе настоящаго охотника состоитъ совмѣстной работѣ съ собакой. Короли не имѣютъ собакъ, вѣрнѣе «собакъ со стойкой», а если таковыя и имѣются, то они ихъ не употребляютъ, ихъ замѣняютъ 200–300 человѣкъ загонщиковъ. Удовольствіе охотника увеличивается при видѣ собаки на стойкѣ; короли никогда не видали собаки на стойкѣ, передъ ними лишь летитъ несмѣтное количество дичи. Охотникъ съ удовольствіемъ поднимаетъ убитую дичь, разсматриваетъ ее и т. д.; короли никогда не видятъ битой дичи ближе двадцати шаговъ, никогда къ ней не прикасаются. Ихъ занятіе сдѣлать тысячу выстрѣловъ; тоже могла бы сдѣлать и паровая машина». (Le Chasseur au chien d'arret, 1846, стр. 256).

«Вы должны искать дичь; если бы она сама къ вамъ приходила, вы получили бы половину удовольствія. Красивая женщина, сама вамъ отдавшаяся, теряетъ три четверти своей прелести. Что я говорю? Она теряетъ всю прелесть» (тамъ же, стр. 258).

«Выше всего я ставлю охоту изъ-подъ «собакъсо стойкой» (тамъ же).

Кромѣ двухъ вышеприведенныхъ афоризмовъ, которые я счелъ нужнымъ включить, я приведу его краткое описаніе англійскаго пойнтера, всего нѣсколько словъ, но, обратите вниманіе на его подлинныя слова.

«Въ большинствѣ случаевъ лучшіе чернопѣгаго окраса, высоки на ногахъ, съ длинною узкою лапой, псовина коротка и настолько тонка, что виденъ каждый мускулъ, какъ у кровной лошади. Глазъ ихъ выпуклый и живой».

Далѣе я считаю нужнымъ удѣлить нѣсколько мѣста развитію охоты съ пищалью и искусству стрѣльбы въ летъ, какъ имѣвшимъ вліяніе на усовершенствованіе «собакъ со стойкой». Чтобы составить себѣ должное понятіе о прародителяхъ подружейной собаки, такое знаніе необходимо.

Чтобы сократить этотъ интересный вопросъ, я прибѣгаю помощи трехъ первоклассныхъ авторовъ: Magne de Магоlles, Baudrillart и Blaze.

«Въ началѣ XVI столѣтія, немного ранѣе вступленія на престолъ Франциска I, т.-е. до 1515 года, вошло въ употребленіе оружіе прикрѣпленное къ палкѣ (такъ что можно было цѣлиться), орудіе это называлось hacquebutes, позднѣе harquebuses и arquebuses».(La chasse au fusil соч. Magne de Marolles 1788, стр. 38).

«Указы пo охотѣ Франциска I въ 1515 году уже упоминаютъ haquebutes и eсhappettes какъ охотничье оружіе. Это самая ранняя замѣтка» (тамъ же, стр. 48).

«Въ маленькой книжкѣ Eccelenza della caccia de Cesare Solatio Romano, изданный въ Римѣ въ 1669, я нашелъ замѣтку о томъ, что въ то время, когда авторъ писалъ эту книгу, стрѣльба въ летъ была извѣстна въ Римѣ уже около восьмидесяти лѣтъ. Поэтому въ Италіи начали стрѣлять въ летъ около 1590 года; безъ особой ошибки можно допустить, что способъ этотъ около того же времени сталъ извѣстенъ и въ остальной Европѣ.

Я думаю, можно предположить, что до 1580 года въ летъ стрѣлять не умѣли. Кромѣ того я опираюсь на рисунки художника Stradanus, жившаго около того времени; у него нѣтъ рисунка охотника, стрѣляющаго въ летъ или хотя бы въ бѣгущую дичь. Въ поэмѣ «Le plaisir des champs», изданной впервые въ 1583, авторъ Claud Gauchet, дѣльный охотникъ, даетъ описаніе различныхъ способовъ охоты, передаетъ свои приключенія съ пищалью и похожденія друзей своихъ, но не упоминаетъ о стрѣльбѣ въ летъ (тамъ же стр. 50).

«Arquebuse — это огнестрѣльное орудіе, устарѣвшее нынѣ, впервые стало употребляться въ началѣ XVI столѣтія, незадолго до вошествія на престолъ Франциска I, въ 1515 г. Оно было прикрѣплено къ палкѣ и прикладывалось къ щекѣ, сначала оно называлось hacquebute, потомъ harquebuse, или arquebuse.

Существовало два вида этого оружія: одинъ (l'arquebuse a meche) пищаль съ фитилемъ, другой (l'arquebuse a rouet) пищаль съ вращающимъ замкомъ». (Traitr des eauxs et forets, соч. Baudrillart 1821 г., томъ III, стр. 126).

Повидимому кремневый замокъ (platine a rouet) изобрѣтенъ въ Германіи около 1540 года. Долгое время фитиль, вращающійся замокъ и кремневый замокъ употреблялись одинаково часто въ охотничьемъ оружіи, но болѣе простой и удобный кремневый въ концѣ-концовъ вытѣснилъ остальные. Лукъ не выходилъ изъ употребленія пока пищаль не усовершенствовалась настолько, что стало удобнѣе стрѣлять въ летъ; это было около 1590» (тамъ же, стр. 127).

До изобрѣтенія кремневаго ружья очевидно стрѣлять нельзя было иначе, какъ съ сошекъ». (Le Chasseur au chien d'arret, соч. Blaze 1846, стр. 24).

«Ружье это не было удобнымъ оружіемъ до 1620 года. Только въ 1750 году появились двухстволки» (тамъ же, стр. 25).

«Людовикъ XIII былъ хорошимъ стрѣлкомъ, онъ былъ первымъ стрѣлявшимъ въ летъ» (тамъ же, стр. 255).

Co словъ de Marolles очевидно, что Людовикъ XIII, родившійся въ 1601 году, не могъ быть изобрѣтателемъ стрѣльбы въ летъ, хотя можетъ-быть и ввелъ этотъ способъ во Францію. Исторія эта подобна нашему сказанію о Robert Dudley и его «собакахъ со стойкой». Какъ бы тамъ ни было, но во всякомъ случаѣ онъ былъ хорошимъ стрѣлкомъ, какъ и его сынъ Людовикъ XIV, чему свидѣтельствуетъ слѣдующее мѣсто изъ дневника маркиза de Dangeau: «Фонтенбло. Вставши съ обѣда, король отправлялся стрѣлять въ летъ, въ поискахъ за куропатками онъ наткнулся на крупнаго одинца и, зарядивъ ружье пулей, убилъ его» (30 октября 1686).

Видимо около 1789 г. были въ модѣ и болѣе современные способы охоты, по крайней мѣрѣ De Moralles описываетъ стрѣльбу дичи изъ-подъ ногъ, при чемъ охотники идутъ въ рядъ; при этомъ въ собакахъ не нуждались, брали лишь одну для подранковъ.

Описываетъ онъ также охоту загономъ, но при этомъ замѣчаетъ: «способъ этотъ весьма истребителенъ». (La Chasse au fusil, стр. 174).

Старинная нѣмецкая охотничья литература тоже крайне интересна, но имѣетъ мало общаго съ предметомъ этой книги. Хотя нѣмецкая «собака со стойкой» и имѣетъ по всѣмъ даннымъ одинъ корень съ пойнтеромъ, но въ его происхожденіи роли никакой не играла. Я приведу нѣсколько отрывковъ, касающихся способовъ охоты съ собакой, потому что они помогали мнѣ въ своихъ изысканіяхъ. Первый изъ нихъ я нашелъ на заглавной страницѣ анонимнаго сочиненія 1569 года «Ein neues Thierbuch».

«Когда она причуетъ дичь, то останавливается прежде, чѣмъ подойти, и указываетъ ея присутствіе прутомъ, охотникъ осторожно идетъ, куда его ведетъ собака (spurhund), къ мѣсту, гдѣ дичь затаилась».

«Мы, нѣмцы, и французы собакъ этихъ называемъ собаками для охоты на перепеловъ (coturnicos), потому, что эта птица ихъ спеціальность. Итальянцы называютъ ихъ собаками для сѣти (canes retis), такъ какъ употребляютъ ихъ при охотѣ съ сѣтью, даже накрываютъ ихъ сѣтью вмѣстѣ съ дичью, почему у насъ иногда называются и «Vorstehhund». (Historiae Animalim, соч. Gesner 1620 г., книга I, стр. 225).

Слѣдующая замѣтка принадлежитъ перу J. С. Aitinger (1653), страстнаго любителя охоты съ сѣтью.

«Стрѣльба дичи неблагородное занятіе», (Vogelstellen стр. 17).

«Когда собака укажетъ дичь стойкой, ее слѣдуетъ отозвать и привязать, а мѣсто должно быть замѣчено для охоты съ сѣтью» (тамъ же, стр. 20).

«Охота съ кобылкой самый искусный способъ. Когда собака стоитъ, расправьте какъ слѣдуетъ сѣть, но такъ, чтобы птица бѣжала противъ вѣтра, дабы онъ не раздувалъ птицамъ перья. Затѣмъ обойдите съ боку, скройтесь за возвышеніемъ, чтобы птица васъ не видала, оттуда подвигайте осторожно кобылку къ мѣсту стойки собаки» (тамъ же, стр. 23).

«Во Франціи сѣть употребляется такой длины, что двое охотниковъ держатъ ее, сидя верхомъ на лошадяхъ. Въ Англіи этотъ способъ охоты считается неблагороднымъ, тамъ употребляютъ соколовъ. Когда собака стоитъ, спускаютъ ловчихъ птицъ» (тамъ же, стр. 32).

«Самый лучшій способъ охоты на куропатокъ, — стрѣльба изъ-подъ собакъ, такъ охотятся короли и дворяне; можно ловить ихъ и сѣтью при помощи собакъ. Прежде, нежели продолжать, я считаю нужнымъ описать собакъ, которыхъ употребляютъ при охотѣ съ ружьемъ и ловчими птицами. Собаки эти обыкновенно кофейно-пѣгой или кофейно-крапчатой масти, чѣмъ онѣ крупнѣе и сильнѣе, тѣмъ лучше, тогда онѣ съ высока чуютъ дичь, тѣмъ болѣе, что собаки эти всегда должны искать, высоко поднявъ голову». (Der Dianen Hohe und Niedere Jagd-Geheimnisse, соч. Tantzer 1734 г. стр. 96).

Когда собака стоитъ на стойкѣ, ея не слѣдуетъ понукать, надо ее успокаивать словомъ «осторожно», тогда она будетъ стоять смирно, пока расправляютъ сѣть, послѣ чего слѣдуетъ быстро подойти къ дичи, такъ чтобы накрыть вмѣстѣ съ нею и собаку; прикончивъ птицу слѣдуетъ дать собакѣ кусокъ хлѣба. Сначала собака будетъ ненавидѣть сѣть, необходимо ее пріучить къ ней. Для этой охоты лучше имѣть двухъ собакъ: одна находитъ дичь, другая пріучена къ сѣти и не боится, когда ее накрываютъ, — рѣдко одна собака совмѣщаетъ и то и другое. Часто куропатки не выдерживаютъ стойки собаки, не говоря уже о сѣти; въ такомъ случаѣ охотникъ долженъ брать съ собой сокола, этого врага куропатки хорошо знаютъ, отъ него онѣ прячутся и лежатъ крѣпко передъ собакой, пока ихъ не накроютъ сѣтью» (тамъ же, стр. 98).

«Захватите собаку, сокола, живого голубя и длинную веревку, соберитесь пораньше. Когда собака найдетъ птицу, быстро снимите съ сокола клабучёкъ, успокойте собаку, затѣмъ, подойдя къ ней не мѣшкая, съ соколомъ на рукѣ обращеннымъ грудью къ куропаткамъ и собакѣ, крикните ей «пиль», послѣ чего собака бросится къ куропаткамъ.

«Куропатки разлетятся какъ пыль, а соколъ бросится за ними. Охотникъ скачетъ за ними на лошади, пока соколъ не упадетъ съ своею добычей» (тамъ же, стр. 103).

«Большинство охотниковъ употребляютъ при обученіи собакъ французскія слова, напр.; «Allons chercher, mon Amy!» «Garde bien», «Venes icy!», «Retires vous!» и т. п. иностранныя выраженія, съ тѣмъ, чтобы ими не легко было воспользоваться въ случаѣ потери за непониманіемъ родного звука» (Der Volkommene Teutehe Jager, соч. L. F. von Fleming 1749, стр. 178).

«Этихъ «barbets», какъ называютъ ихъ французы, тоже слѣдуетъ пріучить къ французскимъ выраженіямъ, онѣ очень полезны охотнику при совмѣстной охотѣ съ собаками для куропатокъ» (тамъ же, стр. 181).

Вышеприведенные отрывки проливаютъ свѣтъ на тевтонскій способъ дрессировки собакъ, взглядъ Fantzer'a на это дѣло крайне интересенъ, что же касается von Fleming'a, то, мнѣ кажется, онъ первый совѣтуетъ употреблять при охотѣ съ «собакой со стойкой» спаніэля.

Въ Британіи исторія охоты съ «собаками со стойкой» начинается съ повѣствованій Dr. Caius'a.

«Собаки эти внимательно слѣдятъ за своимъ хозяиномъ, сообразуя свои движенія съ тѣми указаніями, которыя тотъ пожелаетъ имъ сдѣлать. Подаются впередъ, возвращаются назадъ, идутъ вправо, влѣво. (Говоря о дичи, я подразумѣваю куропатку и перепела). Найдя птицу, онѣ осторожно сокращаютъ ходъ, внимательно и зорко слѣдятъ за добычей и, опустившись на животъ, какъ червь, осторожно подползаютъ, вблизи птицы онѣ ложатся и лапой указываютъ мѣстонахожденіе дичи. Собакъ этихъ называютъ «Index» и «Setter». Дѣйствительно это названіе къ нимъ очень подходитъ. Зная пo собакѣ, гдѣ находится птица, охотникъ разставляетъ сѣть, послѣ чего онъ подаетъ условленный знакъ собакѣ, которая ближе подползаетъ и такимъ образомъ заставляетъ птицу запутаться въ сѣти (Of Englishe Dogges 1576, стр. 16).

Около сорока лѣтъ до изданія книги «Englishe Dogges» были изданы указы Генриха VIII. Статьи, касавшіяся «лука и ружья», опредѣляли дозволенный размѣръ ружья и воспрещали отдавать приказаніе служащимъ убить оленя, дичь или звѣря, за исключеніемъ огороженныхъ парковъ, или въ случаѣ самозащиты. По закону выдавались за плату свидѣтельства, но бравшій ихъ долженъ былъ указать какого рода дичь онъ желаетъ стрѣлять. Въ дѣйствительности это было время упадка размноженія мелкой дичи (23 Генрихъ VIII, ст. 17).

Другой указъ Эдуарда VI по тому же поводу настолько интересенъ, что я приведу его дословно, озаглавивъ «Запретъ стрѣльбы дробью».

«На 23 году царствованія славнаго Генриха VIII былъ изданъ указъ, предоставившій нѣкоторую свободу охотѣ съ огнестрѣльнымъ оружіемъ, тѣмъ не менѣе запрещавшій стрѣльбу въ отмѣченныхъ мѣстахъ, въ томъ числѣ и въ мѣстахъ, обнесенныхъ землянымъ валомъ; охота на оленей и остальную дичь разрѣшалась только лицамъ, имѣвшимъ доходъ не менѣе ста фунтовъ. Указъ этотъ былъ изданъ сообразно обстоятельствамъ, имѣя въ виду охрану королевства, но онъ потворствуетъ празднолюбію. Разнузданность дошла до того, что не только дома, голубятни и церкви ежедневно подвергаются опасности со стороны легкомысленныхъ людей, но даже вкоренился обычай стрѣлять дробью, чѣмъ истребляется огромное количество дичи, при чемъ много ея пропадаетъ безъ пользы; кромѣ того, этимъ уничтожается смыслъ указа, такъ какъ стрѣльба дробью уничтожаетъ вѣрность выстрѣла, вѣрность же эта въ случаѣ войны крайне необходима. Поэтому отнынѣ запрещается кому бы то ни было, чиномъ ниже лорда парламента, стрѣлять изъ огнестрѣльнаго оружія въ чертѣ городовъ и поселковъ по дичи или другой цѣли, вблизи церквей и голубятенъ; никому и нигдѣ не разрѣшается стрѣлять дробью или снарядомъ, состоящимъ изъ болѣе чѣмъ одного зерна, подъ страхомъ штрафа за каждый случай въ десять фунтовъ и заключенія въ тюрьму на три мѣсяца. Указъ этотъ не относится къ лицамъ, которыя въ силу земельной собственности имѣли право стрѣлять изъ ружей и лука. Таковыя лица могутъ стрѣлять такъ, какъ они это дѣлали до изданія сего указа, исключая, однако, стрѣльбу дробью, такъ какъ дробь не имѣлась въ виду въ вышеприведенномъ указѣ» (2 и 3 Эдуардъ V, ст. 14).

Указъ этотъ изданъ въ 1548 году. Слова «стрѣлять дробью, чѣмъ истребляется» и т. д., высказанныя въ столь ранній періодъ времени, притомъ въ указѣ, невольно наводятъ на мысль, что англичане выдумали дробь, а не италіанцы, какъ то предполагаютъ.

Въ 1603 году Яковъ I впервые въ указѣ упоминаетъ «собакъ со стойкой»: «Всякій, кто съ 1-го числа слѣдующаго августа мѣсяца убьетъ изъ ружья, лука или другого оружія фазана, куропатку, голубя, утку, грауса, тетерева или какую-либо дичь, или зайца, или съ того же 1-го августа поймаетъ при помощи сѣти и «собаки со стойкой», или какими бы то ни было другими снастями фазана, куропатку или голубя, будетъ посаженъ въ тюрьму на три мѣсяца» (1603 — 4 1 Яковъ I, ст. 27).

He въ примѣръ французскимъ королямъ Яковъ I дѣйствительно не любилъ «собакъ со стойкой». Мы имѣемъ соб-ственноручную замѣтку его, которую привожу, не мѣняя слова: «Я не могу не упомянуть псовую охоту, т.-е. охоту съ гончими, это самый достойный и благородный видъ охоты; стрѣльба изъ ружей и лука воровской способъ охоты» (Sports and Pastimes, соч. Ioseph Strutt 1801, стр. XIV).

Робертъ Буртонъ упоминаетъ охоту по пернатой дичи въ связи съ словами: «Ружье, сѣть и «собаки со стойкой», при чемъ неподражаемо замѣчаетъ: «Охота эта труднѣе, чѣмъ охота съ ловчими птицами, но одинаково интересна» (Anatomy of Melancholy 1621 г., часть 2-я, глава 2-я, прим. 4, стр. 339).

Страннымъ образомъ Gervase Markham, издавшій въ томъ же году (1621) «Hungcis Prevention», книгу, которая обнимаетъ всѣ виды охоты, видимо ничего не зналъ о стрѣльбѣ дичи. Онъ говоритъ, что добыть дичь можно двумя способами: на манокъ или на приманку, т.-е. или подманивая къ себѣ дичь дудкой, или приманивая въ силки и петли приманкой.

Robert Howlitt и Nicholas Cox, писатели конца XVII столѣтія, ничего не знаютъ про стрѣльбу въ летъ, зато Richard Вlom въ книгѣ The Gentleman's Recreatian (1676) на стр. 125 даетъ рисунокъ съ надписью «Стрѣльба въ летъ». На этомъ рисункѣ два всадника стрѣляютъ въ мимо летящихъ куропатокъ, окружены они спаніэлями, которые носятся вокругъ и съ азартомъ подлаиваютъ. Въ поясненіе дается совѣтъ не стрѣлять въ единичную птицу ни на землѣ ни на лету, а стараться выстрѣлить въ кучу. Книга эта, однако, трактуетъ главнымъ образомъ объ охотѣ съ сѣтью, — видимо ружье въ связи съ «собакой со стойкой» еще не вошло въ употребленіе. Другой рисунокъ изображаетъ сеттера на стойкѣ, но онъ накрытъ сѣтью. Кажется почти невѣроятнымъ, что новыя идеи такъ медленно распространяются, однако лишь спустя тридцать лѣтъ послѣ изданія Блума другіе авторы начинаютъ говорить о стрѣльбѣ въ летъ. Въ 1718 году Giles Jacob въ своей книгѣ «The Compleat Sportsman» говоритъ о стрѣльбѣ въ летъ дикихъ утокъ, но словомъ не обмолвился о таковой же стрѣльбѣ куропатокъ. Еще позднѣе, въ 1732 году, въ книгѣ «The Gentleman Farrier», въ которой имѣется первое извѣстіе о пойнтерѣ, есть наставленіе какъ охотиться съ «собакой со стоикой» на куропатокъ, но при этомъ лишь указывается, какъ пріучить собаку спокойно переносить сѣть, стр. 104. Книга «Sporting Dictionary» (1735) не знаетъ стрѣльбы въ летъ по иной птицѣ, кромѣ утокъ.

Thomas Oakleigh даетъ поучительное описаніе охоты въ Англіи въ XVIII столѣтіи: «Охота съ ловчими птицами стала выходить изъ употребленія во времена Георговъ. Ее замѣнилъ другой способъ охоты, который теперь считаютъ неблаговиднымъ и имъ занимаются лишь браконьеры. Способъ этотъ — ловля дичи при помощи сѣти и «собаки со стойкой» (The Shooters Handbook, 1842, стр. 21).

«Bo времена царствованія Ганноверскаго дома охота съ ловчими птицами, охота съ сѣтью и стрѣльба дичи были одновременными способами охоты. Стрѣлковъ было немного, плохое качество оружія и снарядовъ не допускало широкаго распространенія; охота съ ловчими птицами начинала выходить изъ моды; изъ трехъ видовъ охоты до царствованія Георга III самымъ распространеннымъ была охота съ сѣтью, позднѣе ее стали считать недостойною дворянина. Когда началась стрѣльба дичи — точно неизвѣстно. Pope пишетъ, что во времена царствованія Анны была въ ходу стрѣльба фазановъ въ Виндзорскомъ лѣсу» (тамъ же, стр. 22).

Нѣмецкій писатель Ailinger (1653) говоритъ, что въ Англіи въ то время при охотѣ съ ловчими птицами употребляли «собакъ со стойкой», но я не нашелъ подтвержденія этому. Мнѣ попался лишь слѣдующій отрывокъ: «Рисунокъ изображаетъ самый интересный моментъ: собаки лежатъ, а охотникъ, прежде чѣмъ поднять птицу, снимаетъ съ сокола клобучокъ» (The Costumes of Yorkshire въ 1814 г., соч. G. Walker 1885 г., стр. 77).

Описаніе подходитъ, если допустить, что изображенныя собаки пойнтера и стоятъ на стойкѣ. Но дальше говорится, что рисунокъ относится къ охотѣ съ соколами полковника Торнтона, возродившаго этотъ видъ охоты, и могъ поэтому производиться инымъ способомъ. Какъ бы то ни было, но это единственная мною найденная замѣтка, которая говоритъ объ употребленіи «собакъ со стойкой» при охотѣ съ ловчими птицами въ Англіи.

Теперь, читатели, я высказалъ все, что знаю о «собакѣ со стойкой» до ея появленія въ Англіи и до ея удивительнаго улучшенія и развитія у насъ.

Всѣ націи признали наше умѣніе вести породу собакъ. Въ классическія времена Gratius и Nemesian, на которыхъ ссылается нѣмецкій естествоиспытатель Gesner (Historiae Animalium, стр. 249), воспѣваютъ въ стихахъ британскихъ собакъ. Гастонъ Фебюсъ говоритъ (Deduiz de la Chasse, гл. XX), что борзая стала британскою собакой. Argote de Molina восхваляетъ нашихъ гончихъ за ихъ способность преслѣдовать оленя чутьемъ (Libro de la Monterіа, гл. XVIII). Епископъ въ Senes отдаетъ намъ должное словами: «сознаемтесь, что мы при выборѣ производителей прилагаемъ менѣе заботъ, чѣмъ англичане». (La Nouvelle Agriculture, стр. 233).

La Blanchere говоритъ: «He въ данное время сложилось мнѣніе, что чутье англійскихъ собакъ лучше нашихъ, это знали уже во времена Людовика XIV, когда Ла-Фонтэнъ издавалъ свои басни (1668 г.), поэтъ, въ разговорѣ съ вдовой Гарвея Елизаветой Монтэгю, желая сказать ей пріятное, выразился: «Вашъ народъ превосходитъ остальныя народности въ проницательности; даже ваши собаки обладаютъ лучшимъ чутьемъ, нежели собаки нашей бѣдной націи» (Les Chiens de Chasse, стр. 147).

Забота Англіи при созиданіи пойнтера была скорѣе примѣнительною, она не изобрѣла новый родъ, но лишь скрещивала имѣвшійся готовый матеріалъ. Она, безъ сомнѣнія, создала, но создала, какъ поэтъ Шелмъ, «комбинируя». Если при созданіи самого пойнтера англичане, можетъ-быть, и придали лишь форму головѣ, то все-таки они могутъ гордиться тѣмъ, что изобрѣли секундировку, ключъ къ гармоничной совмѣстной работѣ двухъ и болѣе собакъ, и этимъ передѣлали промысловую охоту короля Людовика въ пріятное и благородное искусство.