"Ошибки Г. К. Жукова (год 1942)" - читать интересную книгу автора (Свердлов Фёдор Давыдович)

БОИ В ТЫЛУ ВРАГА

Под руководством разведывательного отдела группы Белова еще с февраля началась подготовка и создание специальных групп разведчиков-диверсантов. Сейчас они со специальными минами начинали действовать на всех коммуникациях врага.

Белов просил у Жукова уточнить задачу: брать Вязьму или только овладеть железной дорогой и автострадой и тем самым отрезать и изолировать вяземскую группировку, ожидая подхода наших войск с севера или с юга. Он докладывал, что во всех кавдивизиях, кроме 1-й гв. кавдивизии, осталось не более чем по 150 бойцов, могущих вести бой в пешем строю. Артиллерии почти нет. Артиллерия 329-й стрелковой дивизии осталась в 33-й армии. Боеприпасы, разыскиваемые под снегом, не всегда доброкачественны и т.д.

После трагедии с 329-й стрелковой дивизией, Белов принялся за ликвидацию угринского гарнизона противника. Дело в том, что в результате наступления кавалеристов на станции Угра оказалась окруженной довольно значительная группировка немцев. Объединенная под одним командованием, она занимала несколько ближайших к станции населенных пунктов. Это было что-то вроде нарыва на занимаемой группой Белова территории. Вот и решено было его аннулировать. Наступление началось довольно успешно. Удалось выбить противника из населенных пунктов окружавших станцию. На этой станции находились эшелоны с боеприпасами, и они Белова особенно интересовали. Там у противника была артиллерия и минометы. Немецкая авиация ежедневно сбрасывала окруженному гарнизону на парашютах продовольствие и однажды даже – несколько парашютистов, очевидно, для поднятия боевого духа. Кавалеристов же немцы нещадно бомбили. С угринским гарнизоном можно было бы расправиться раньше, но пришлось снимать отсюда силы и сосредотачивать их для выручки 33-й армии, вернее, ее остатков. Бой с угринским гарнизоном начался в середине марта и с переменным успехом, продолжался до конца месяца. Когда немцы навалились на 4-й воздушно-десантный корпус, нужно было срочно идти ему на вручку. Блокада угринского гарнизона была снята. Немцы на станции Угра, заметив отход кавалеристов, заподозрили что-то хитрое с их стороны и ночью ушли со станции в населенный пункт Вознесенье. На станцию Угра немедленно были направлены партизаны из отряда Жабо. Там обнаружили 35 вагонов с нашими боеприпасами – снаряды: 45, 76, 122 и 152 мм, два вагона парашютов и много другого военного имущества. Снаряды были не только в вагонах, они лежали здесь в огромных штабелях. Все это было заминировано. Кроме того, немцы беспрерывно бомбили станцию и пытались подорвать боеприпасы. 4 апреля на станцию были направлены саперы и большой обоз для вывоза боеприпасов. Саперы разминировали вагоны и штабеля, началась погрузка боеприпасов на повозки и когда она закончилась, Жабо, под силой оружия приказал разгрузить повозки и прогнал их с территории станции. Отряд Жабо подчинялся командиру 4-го воздушно-десантного корпуса, и Белову пришлось обращаться к нему с просьбой прекратить безобразие и самодурство и наказать виновных за хулиганство. Вопрос был урегулирован. 10 апреля разведчики и обоз Белова подходили к станции. Но в чем дело? По ним открыли огонь… немцы. Оказалось, что ночью 9 апреля они вернулись сюда и прогнав без единого выстрела партизан Жабо, вновь заняли станцию.

11 апреля, взяв проводника из местных жителей, немцы двинулись на юг по территории занятой 4-м воздушно-десантным корпусом. Одно из подразделений десантников, оборонявшее высоту севернее станции Вертерхово, рано утром даже видело колонну немцев с обозом, но трогать их не стали, немцев было более 600 человек.

В это время 4-й воздушно-десантный корпус вопил о помощи, и вся 2-я гв. кавдивизия была переброшена к нему. Протяжение фронта группы Белова растянулось более чем на 300 километров. Территория, занимаемая ею в тылу врага, стала огромной. Силы же, которыми она располагала, вынуждали ее перейти к обороне и инициатива, медленно стала переходить в руки врага.

Кавалеристы дрались с немцами героически, но за два месяца ни один человек еще не был награжден. Белов обращается в штаб фронта с просьбой разрешить представить к награждению людей хотя бы в звене эскадрон – полк. Он также просит прислать хотя бы 600 человек пополнения для 2-й гв. кавдивизии из числа хорошо подготовленных кавалеристов, посадка самолетов на аэродроме в Бол. Вергово.

Утром 13 апреля кавалеристы с радостью, но с удивлением слышали артподготовку и залпы «Катюш» далеко на юге. Это начала действовать 50-я армия генерала Болдина. Удивлялись потому, что штаб фронта на предложение генерала Белова нанести сосредоточенный удар всеми силами на юг, навстречу 50-й армии, ответил отказом и сообщил, что «Болдин к наступлению не готов».

Для связи с Болдиным Белов выслал две группы лучших разведчиков. Они ушли в район Зайцева Гора, что на Варшавском шоссе, штаб фронта сообщил, что он удерживается войсками 50-й армии.

4-й воздушно-десантный корпус 14 апреля занимает Акулово, Богородицкое, а в ночь на 15 апреля – продолжает наступление в направлении Буда и Фанерный завод.

16 апреля Жуков дает распоряжение десантному корпусу наступать не на Буда, а на Нов. Аскерово, Зайцева Гора, так как 50-я армия, якобы, овладела указанными пунктами (данные не соответствовали действительности). Десантный корпус получил пополнение 700 человек.

Все шло хорошо, но Белов с каждым днем все больше сожалел, что Жуков не разрешил наступать навстречу Болдину более крупными силами. Да, будь сейчас здесь 1-я гв. кавдивизия, с ее хорошо укомплектованными полками, она бы непременно соединилась с 50-й армией. Правда, противник начал проявлять активность в районе севернее Дорогобужа, за рекой Днепр, там даже были случаи, когда партизаны сдавались в плен или просто оставляли поле боя и уходили. Но участок севернее реки Днепр с началом весеннего разлива, так или иначе нужно будет оставлять, ведь моста там нет и переправочных средств тоже.

Но враг явно в панике, он бросает против группы Белова разную «шушваль». С ней ведут бой часть сил 33-й пехотной дивизии, 504-й саперный мотополк, 82-й полк и часть 557-го и 558-го полков, 34-й разведотдряд, 25-й корректировочный отряд, часть 46-й стройроты, 4-я рота 584-го дорожно-строительного батальона, какая-то группа Штрубе (150 человек). 578-й и 677-й ландштурм (пехотные команды) и, наконец, 443-й отряд связи.

Здесь нужно было бить противника раньше сразу и сильно. Теперь же, с каждым днем его силы, бросаемые против 4-го ВДК и 2-й гв. кавдивизии, росли, а наступательный порыв кавалеристов ослабевал, сил становилось меньше. К 20 апреля наступление группы Белова в рейде захлебнулось.

21 апреля стало известно, что Болдин временно прекратил наступление. Это был очередной «сюрприз». Теперь действия десантного корпуса стали изолированными, больше -бесполезными.

Начинался разлив рек, который в этих местах очень мешал действиям войск. Белов вместе с А.В. Щелаковским (Щелаковский Алексей Варфоломеевич, комиссар 1-го гв. кавкорпуса, в рейде – член Военного совета группы войск Белова. Умер в Харькове в 1960 г.) выехали во 2-ю гв. кавдивизию, там не клеилось наступление. Белов обвиняет в бездеятельности Васильева, принявшего дивизию от Осликовского, улетевшего на «Большую землю», и просит штаб фронта опять прислать Осликовского. Но дело, конечно, не в Васильеве. Дивизия окончательно вымоталась и дольше вести активные боевые действия не в состоянии.

Белов пытался наступать на юг 2-й партизанской дивизией, которой командовал полковник Москалик; такие действия облегчили бы положение десантников и 2-й гв. кавдивизии, но у партизан ничего не получалось, тут полностью отсутствовала организованность и дисциплина. Части даже не вышли на исходный рубеж для наступления. Люди плохо, а точнее – совсем не подготовлены.

Опять «сюрприз», в 2 часа ночи 22 апреля стало известно, что 50-я армия снова переходит в наступление.

Получена телеграмма: «Белову, Щелаковскому. Начал действовать в направлении вас. Прошу крепче нажимать. Болдин».

И вот, Белов нажимает. Наступает и 4-й десантный корпус. Но к вечеру он получает еще одну телеграмму, теперь уже из штаба фронта: «Болдину дается приказ о переходе к обороне до 5.5. В этих условиях вам целесообразнее перейти к активной обороне. Дайте приказ командиру 4-го ВДК. Жуков, Хохлов, Голушкевич».

Опять неувязка, опять неразбериха.

23 апреля разведчиками десантного корпуса, на Варшавском шоссе, около населенного пункта Стар. Калугово взят пленный 14-го мотополка 5-й танковой дивизии немцев. Интересно. Значит противник перебросил ее из Вязьмы сюда? А к Кононенко непрерывно поступают данные, что на Вязьму идут эшелоны с войсками. Придется ему все это тщательно проверить.

23 апреля Москалик (2-я партизанская дивизия) наконец, перешел в наступление. Партизаны наступали на Спас-Деменск и, даже, овладели населенным пунктом Высокое, что в 17 км северо-западнее города. Противник же, в свою очередь начал наступать из Ельни и занял Софиевку, но партизаны, окрыленные успехом на юге, уже не терпят обид со стороны немцев и к вечеру занимают Софиевку вновь. К исходу дня партизаны врываются в Губино, что в 12 км северо-западнее Спас-Деменска, громят там штаб 66-го пехотного полка, захватывают трофеи и пленных. Противник пытается наступать севернее Спас-Деменска, но здесь 11 7-й лыжный батальон (6-й партизанский полк 2-й партизанской дивизии)отбивает его атаки.

25 апреля генерал Белов, вновь предлагает Жукову план операции. В нем указывалось, что так как попытки прорваться через Варшавское шоссе в течение трех месяцев, не имели успеха, то не лучше ли прорыв совершить силами второго эшелона корпуса, который к тому времени состоял уже из трех дивизий. Белов предлагал усилить корпус артиллерией, танками и надежно прикрыть его действия с воздуха. Командование возложить на Осликовского. 50-й армии, закрепить прорыв и расширить его. В прорыв, кроме корпуса, Белов предлагал ввести еше одну армию. «Промедление, – писал Белов, – отдает инициативу в руки противника. Он может упредить нас наступлением». Кроме того, Белов просил указать «Ближайшие перспективы».

Ответ пришел 26 апреля, в нем говорилось:

«1. До 5.05.42 г. Болдин активных действий вести не будет.

2. Осликовскому эта задача не под силу.

3. Ваша задача беречь 4-й корпус. 329-ю сд. Развертывать повсеместно партизанские отряды и срывать работу тыла противника. Усиление будет подано в мае месяце. Жуков, Хохлов, Голушкевич».

4-й ВДК был выведен из боя в район Мал. Мышенка. К концу апреля группа Белова перешла к активной обороне, нужны были средства заграждения. Значительно активизировались действия ее диверсионно-разведывательных групп в тылу и на коммуникациях противника. Дальнейшее же наступление партизанской дивизии Москалика было отбито танками и пехотой. К этому времени у Москалика уже имелось 4 танка, из них один КВ. а в группе – 5 танков (один KB и один Т-34).

В партизанском полку «Лазо» было 3 танка, но у них отсутствовало горючее. Кроме того, в группе появилась корпусная батарея тяжелых орудий и даже с тягачами.

Тем временем, из Вязьмы продолжали поступать данные о прибытии туда войск и техники. Враг явно что-то готовил, это настораживало.

30 апреля командующий фронтом ориентировал Белова:

«Основная задача корпуса и всех отрядов работать на дорогах не давая врагу совершать перевозки. Населенные пункты нас сейчас интересуют меньше. Жуков, Голушкевич».

Да, аппетит Жукова резко снизился, требования стали весьма скромными. Одновременно указывалось о производстве инженерных и оборонительных работ, а так же работы по сбору оружия, боеприпасов, мин, проволочного заграждения и прочих заграждений. Схемы инженерных сооружений дивизии должны были представить к 5 мая. Теперь повсеместно шли усиленные работы по совершенствованию обороны. Одновременно с выполнением боевых задач, войска вели работу по подписке на заем обороны. Воины группы войск Белова подписалась на 3.409.663 рубля (100% охвата), партизаны на 83.580 рублей. Огромную сумму внесло население занимаемой группой территории. Деньги собранные на заем обороны, были отправлены на «Большую землю» самолетами У-2.

В конце апреля противник вновь начал активничать в районе севернее Ельни и Дорогобужа, но атаки на обоих участках были отбиты. Кононенко получил данные, что оборонявшая район Семлево, Колодезное 23-я пехотная дивизия немцев, ждет смены 35-й пехотной дивизией, что в районе Издешково отмечается прибытие танков противника. В Ельне продолжает обороняться 221-я пехотная дивизия, в городе сосредоточено десять ее рот. Штаб дивизии расположен в Строгино (36 км юго-западнее Ельня).

В группе войск Белова создан резерв, что в создавшихся условиях было весьма сложно. Пока в него входил 6 гв. кавполк 2-й гв. кавдивизии под командованием майора Князева. Белов отдал специальный приказ об усилении охраны и обороны всех штабов, узлов связи и максимального усиления работы разведывательных и диверсионных групп. Штаб группы предполагал, что как только войдут в свои берега реки и подсохнут дороги, противник начнет активные действия. Теперь лишь оставалось установить: где, когда и какими силами он нанесет главный удар? В Вязьму продолжают прибывать эшелоны с войсками и теперь это направление особенно интересует Кононенко. 329-я стрелковая дивизия получает задачу вести разведку в тылу врага и все время держать его под наблюдением. 7 мая вдруг пошел снег и резко похолодало. Бои в районе Ельня продолжались вот уже 20 дней, но группировка противника там осталась прежней. Наши войска продолжали почти каждую неделю производить одну-две частные операции по улучшению позиций или захвату небольших населенных пунктов. Разведчики брали пленных на переднем крае и в тылу врага, уничтожали небольшие его гарнизоны, средства связи.

Но вот 9 мая ночью в штаб группы войск Белова на самолете прибывает начальник оперативного управления фронта генерал Голушкевич. С ним прибыли: новый начальник штаба группы полковник Заикин и генерал Калмыков. Он назначен фронтом заместителем к Белову. Генерал Калмыков прибыл со своим адъютантом лейтенантом А.И. Донченко. Они одеты по-московски: хромовые аккуратненькие сапожки, белые с черной опушкой, и очень красивые полушубки. Кононеко лишь качает головой: боже, боже как они там далеки от нашей реальной действительности! В 7.30 9.05. Голушкевич сообщал начальнику штаба Западного фронта Соколовскому: «Прибыл к Белову. Возвращусь в ночь с 10 на 11 мая. Приступил к работе». В штаб группы войск к 8.00 11 мая вызываются все командиры соединений. Белов ориентирует их в общей обстановке и тех ближайших задачах, которые ставил перед группой фронт. Голушкевич привез особое задание. С большим опозданием, но командующий фронтом, кажется понял, что необходимо серьезно подумать о судьбе группы войск Белова и основательно подготовить прорыв на участке 50-й армии. Особо конфиденциально, генерал Белов был ориентирован, что прорыв 50-й армии начнется в первых числах июня. Конечно, сейчас трудно сказать, думал ли при этом Жуков о том, позволит ли противник занимать прежние позиции и то положение, которое группа занимала к моменту прибытия Голушкевича. Как разведчику, Кононенко казалось, что о противнике во фронте меньше всего думали, там вообще не любили считаться с возможными действиями врага, если такие его действия шли в разрез с желаниями Жукова.

Но Белов, очевидно, серьезно ставил вопрос о подготовке противником наступательной операции против группы, так как тут же самолетами начали поступать противотанковые средства (ПТ ружья, мины) и даже зенитные пулеметы и несколько легких 37 мм зенитных пушек. Вскоре штаб фронта предложил заменить и Кононенко как разведчика, на что генерал Белов ответил категорическим отказом. К этому времени Кононенко разгадал замысел врага и направления его возможных действий.

Все хорошо понимали, что удержание занимаемой территории является важнейшей, более – жизненной задачей. Первое важное направление было в районе Всходы. Здесь оборону занимал 6-й партизанский полк. Он располагался в первом эшелоне. Во втором был один полк 2-й гв. кавдивизии с ротой прибывших противотанковых ружей. Здесь же были установлены противотанковые минные поля и противопехотные заграждения, хотя их было не так уже много. В подвижном резерве находился 6 гв. кавполк, ему было придано несколько танков. Остальные танки располагались на узле дорог (в населенном пункте Волочек). К середине мая было восстановлено два KB, три Т-34 и одиннадцать Т-26. отсюда, из Волочка они могли действовать в любом направлении. Второе важное направление было между Вязьмой и Знаменкой. Здесь оборонялись 329-я стрелковая дивизия и полк партизан Жабо, который был гораздо сильнее дивизии и по численности и по вооружению. Он подчинялся 4-му воздушно-десантному корпусу. Для прикрытия этого направления командир десантного корпуса получил 36 противотанковых ружей. Все как будто было предусмотрено.

Тем временем противник все продолжал активничать в районе Ельни, здесь даже стали появляться, так называемые «казачьи украинские сотни», которые в первом же наступлении понесли значительные потери и быстро откатились в Ельню. Начались активные действия и в районе полка «Лазо». Противнику совсем не нравилось то, что между полком и 2-й партизанской дивизией слишком узкий перешеек. Здесь были отмечены действия 137-й перхотной дивизии противника, уже знакомой. Но главные силы врага были не здесь!

20 мая фронтом официально утверждается предложение Белова о переименовании партизанских отрядов в полки и дивизии. Такие меры стали настоятельно необходимы. Действиями партизан как и регулярными войсками руководил непосредственно штаб группы войск Белова.

21 мая отмечалось интенсивное передвижение пехоты противника из Вязьмы на юго-восток. Ночью на самолете прибыл генерал Галанин, который был назначен к Белову общим заместителем, а Калмыков утвержден просто заместителем, он кажется обижен, но напрасно, генерал Галанин более деятелен и эрудирован.

В разведывательной сводке № 0128 от 23.05. в выводах указывалось: «На южном участке фронта, в районе Ельня, Спас-Деменск, Баскаковка противник продолжал сосредотачивать пехоту и танки, предположительно для активных действий в направлении Всходы и далее вдоль железной дороги к станции Угра. Сосредоточение пехоты и танков в районе Знаменка -возможны для действий в направление Желанье, Великополье, Бельдюгино с дальнейшим выходом на ст. Угра с целью окружения полка Жабо и 4-го ВДК».

Но кто читал во фронте эту сводку? Конечно, Белов ждал наступления противника со дня на день и, как видно из последующих событий не ошибся в определении направления главного удара противника. Но как бы вы ни разгадали время, место действий врага и силы его группировки, как бы ни предупреждали войска, для них наступление врага всегда будет неожиданным, хотя бы в какой-то степени.

И вот в 4.30 24 мая, немцы начали артиллерийскую подготовку. На юге со стороны станции Баскаковка, на севере со стороны Знаменка. Примерно через час противник перешел в наступление. Шел дождь, что было на руку кавалеристам, так как авиация противника не работала. В штабе Белова все сидели на телефонах, но даже и в 6 часов утра никто ничего еще не знал. Одно стало ясно: противник наносит удар так, как и предполагалось – по сходящимся направлениям. Из района Знаменки, на Вяземском направлении, он наносил удар по полку Жабо и правому флангу 329-й стрелковой дивизии. Но дивизия удержалась и отразила удар немцев, а вот полк Жабо не выдержал, он не был стойким и дисциплинированным, он побежал.

На направлении Всходы, не на высоте оказался 6-й партизанский полк, а также и 8-й полк 2-й гв. кавдивизии полковника Высоцкого. Партизаны же проспали, хотя накануне их строжайше предупредили. Правда, первая атака вражеских танков, здесь была отбита ротой противотанковых ружей, но к вечеру противнику все же удалось захватить Всходы и подошли к переправе на реке Угра.

Весь день 6 мая партизанский полк, 2-я гв. кавдивизия и 4 ВДК вели упорные и кровопролитные бои с врагом, но силы были не равны. С юга на Всходы наступало не менее дивизии и 50 танков, а с севера, со Знаменки, также не менее дивизии и более 60 танков. Положение все время усложнялось, кавалеристы оставили целый ряд населенных пунктов.

За первый день боя противник отобрал у них порядочный кусок территории и 29 населенных пунктов, из которых один им удалось вернуть.

Начальник немецкого Генерального штаба сухопутных войск генерал Гельдер 24 мая записал в своем дневнике:

«Атаки группы армий «Центр» против кавалерийского корпуса Белова привели к хорошим результатам. Противник упорно обороняется». Гельдер был прав.

В течение последующих двух суток шли упорные бои. В районе Всходы противник навел мост и начал переправу танков и пехоты. Стало известно, что рота десантников, оборонявшая Бол. Мышевку, была окружена превосходящими силами противника и героически погибла, предпочитая смерть позорному пленению. 26 мая – небо чистое, авиация немцев ожесточенно бомбила населенные пункты севернее Всходы. Особенно Пустошки и Судаково, где были переправы через реку Угра. На переправе дрались части 2 гв. кавдивизии. Здесь должен был переправляться 4-й вдк. У переправы Пищево переправлялась 8-я вдбр. Белов требовал от 4 вдк использовать переправу – «иначе будет поздно!». Но командование корпуса что-то тянуло и части не переправляло. В результате противник отрезал их от переправы. Пришлось посылать на выручку резервный полк, который атакой с тыла отбил немцев и помог переправиться основным силам 4-го воздушно-десантного корпуса.

6 гв. кавполк и 329-я стрелковая дивизия дрались самоотверженно, и противнику здесь удалось достичь успеха лишь ценою больших жертв. Его продвижение перед этими частями было незначительным. 4-й же вдк так и не выполнил к исходу 27 мая приказ и не переправился через реку Угру, он не вышел в район Сельцо, теперь его занял противник, а корпус так и продолжал находиться в районе Сорокине (10 км северо-восточнее Всходы).

Ночью штаб группы переходил в Пискарево. О, если бы немцы знали как близко от них Белов и его штаб! А между тем, к Всходы подошла еще одна немецкая дивизия. У противника задействовано уже более ста танков, но кавалеристы их подбивают. Особенно отличаются «пэтээровцы». Противник имеет и наши КВ. Они перекрашены в его крысиный цвет. Наши противотанковые ружья их не берут, да и снаряды отскакивают. Есть случаи, когда немцы используют и наши самолеты.

26 мая наша авиация бомбила немцев в населенных пунктах Всходы и Мариуполь, – это уже большое достижение! 27 мая 2-я гв. кавдивизия отошла на очередной рубеж. Белов настоятельно просит Жукова начать наступление 11-го кавкорпуса Калининского фронта с севера, а 50-й армии Болдина с юга, такие действия намного облегчили бы положение его группы войск. Командующий Калининским фронтом Конев «удовлетворяет просьбу и приказывает Соколову наступать на юг… двумя полками». Да, да – двумя полками. А последний, выполняя приказ, решил наступать двумя отрядами по 150 человек каждый! Здорово, правда?

29 мая в штаб группы прибыл с 30 бойцами комиссар 2-го гв. кавполка Берман. Он доложил, что 2-й и 7-й гв. кавполки подчинил себе командир 4-го вдк и все вместе они ведут бой в лесу 10 км западнее от станции Угра. Они собираются пробиться сначала на юг, а уже затем – к Белову на запад. Им немедленно выслали навстречу группу разведчиков-проводников.

Хотя генерал Гельдер и записал в своем боевом дневнике, что 28 мая кольцо вокруг кавалерийского корпуса замкнуто силами 4-й Армии, но на этот раз он был не прав. Дело обстояло далеко не так. Даже к исходу дня 29 мая, группа Белова еще располагала большой территорией, у нее в запасе еще было два оборонительных рубежа, семь танков и в резерве совершенно свежая 1-я гв. кавдивизия, части 4-го десантного корпуса, которые хотя и понесли потери, но из боя были выведены, приводили себя в порядок и были боеспособны. Кроме того, в ночь на 30 мая Белов готовился к приему еще двух свежих, полнокровных десантных бригад, 1-я и 2-я партизанские дивизии продолжали занимать оборону и тоже готовы были к драке. Нет, сил у него еще хватало. Белов берег их для совместного удара, в ожидаемой операции 50-й армии, которую обещал, от имени Военного совета фронта генерал Голушкевич. Такая операция должна была начаться в первых числах июня. Если бы враг получил хороший удар со стороны войск 50-й армии, то большую часть сил, и главное – танковые дивизии, а теперь их против кавалеристов действовало две (5-я и 11-я), он повернул бы против 50-й армии Болдина. Вот тут-то Белов и рассчитывал нанести немцам удар своими свежими, еще не участвовавшими в боях силами, а их было не мало. Белов держал в строжайшей тайне свой замысел и сохранял силы.

Но для командующего фронтом наступление противника против группы Белова было совершенно неожиданным. Жуков не обращал никакого внимания на ежедневные сигналы и предупреждения Белова, он раз и навсегда решил, что его выводы об опасности для группы войск группировки противника -«преувеличены». Разведотдел фронта явно не знал общей группировки врага, и потому подсчеты немецких сил и выводы Кононенко тоже считал преувеличенными. Да вряд ли командующий фронтом, когда-либо серьезно слушал мнения и выводы даже своего разведчика. У него были свои мнения и выводы, и все остальные должны были исходить именно из них, а не высказывать свои.

Конечно, будь 50-я-армия серьезно подготовлена к удару на север, совершить прорыв через Варшавское шоссе ей теперь было бы куда легче, так как все свободные силы 4-й немецкой армии действовали против группы Белова. Резервы у немцев полностью отсутствовали. Такую возможность мог использовать теперь и Калининский фронт, действия которого координировал Жуков, так как основные силы 9-й немецкой армии и все резервы группы армий «Центр» были тоже задействованы против наших, войск, находившихся в тылу противника. Враг смело оголял участки обороны и все бросал на них. Он как будто знал, что его там никто не тронет. Немцы как чувствовали – русские к наступлению не готовы и их можно бить по частям. Так оно и было. Была ли это очередная ошибка Жукова? Кто знает? Возможно. Пока же две наступавшие по сходящимся направлениям немецкие группировки 30 мая соединились.

1 июня противник после перегруппировки начал наступление и ввел свежие силы. Погода улучшилась, появились бомбардировщики, штурмовики и истребители противника, они нещадно наносили удары. С переднего края кавалеристов высоко к небу поднимались огромные тучи пыли и дыма, а вместе с ними и души погибших героев… Противник овладел Мытищино и рядом других населенных пунктов. Теперь врагом была занята одна треть территории, удерживаемой кавалеристами на 24 мая. Никакая 50-я армия и не думала наступать, извне немцев никто не беспокоил, все оставалось по-старому, за исключением тех сотен жизней, которые отдали кавалеристы за последние семь дней боев. Но живых в группе войск Белова вместе с партизанами еще очень много – целых 17 тысяч!

На левом фланге группы противник ввел свежую 23-ю пехотную дивизию, и она нанесла удар по малочисленной, но упорно дерущейся 329-й стрелковой дивизии. Левый ее фланг не выдерживает атаки, он смят. Создается угроза окружения и прорыва врага в тыл группы. Белов посылает на помощь пехотинцам 5-й кавполк 1-й гв. кав. дивизии под командованием подполковника Борщова. Полк по-кавалерийски стремительно, с хода наносит удар, и враг остановлен. Нет, он не только остановлен, но и отходит. Положение полностью восстановлено. Противник, видимо, в недоумении.

2 июня идут особенно жестокие бои. Немцы бросают танки, но появляются наши танки, они много раз ходят в контратаку, несколько танков врага горят, его атака захлебнулась. Противник опять в недоумении – откуда у кавалеристов танки?! KB с героическим экипажем лейтенанта Кошелева попадает в засаду врага и гибнет, гибнет и Кошелев. Белов вводит в действие резерв, но не весь, а лишь часть. Он скупится, еще надеется, держит силы для другой задачи, верит в то, что ему обещал Жуков. Офицеры штаба группы хорошо знавшие своего командира и привыкшие к его решительности – удивлены. К исходу дня противнику удается занять еще один наш рубеж.

Занял он и самый лучший аэродром группы, правда, его успели заминировать, но что из этого? 3 и 4 июня положение группы войск Белова не улучшается, против нее противник задействовал уже шесть полнокровных дивизий, разгромить или даже, остановить врага, группа уже не в состоянии, она может лишь оттянуть час катастрофы, не больше.

После долгого совещания со своим комиссаром Щелаковским, Белов, в 19 часов 4 июня шлет во фронт следующую телеграмму:

«Настало время вашего совета. Пять дивизий противника и шестая на подходе, обладая громадным превосходством танков и авиации успешно продвигаются, ломая героическое сопротивление войск группы, не считаясь своими большими потерями. За 12 суток тяжелых боев противник овладел больше чем половиной ранее занимаемого группой района. Еще сутки боя, и возможен прорыв противника в центре группы и разъединение наших сил. Дальнейший бой в окружении грозит уничтожением живой силы наших войск. В целях ее сохранения и качественно высокой боеспособности, просим разрешения о выходе из рейда при условии продолжения упорных оборонительных боев. План: прорваться восточнее Ельня в район партизанского стрелкового полка «Лазо». В дальнейшем прорываться в направлении Киров для соединения с войсками фронта. Просим срочных мер, помощи, совета. Белов. Заикин. Щелаковский».

Наступает 5 июня, и Белов, наконец, узнает, что никакого наступления 50-й армии не будет, а командующий фронтом милостиво разрешает ему выходить из рейда. Но и здесь, связывая инициативу Белова, и совершенно не зная обстановки, или, просто, не считаясь с нею, Жуков предлагает любое из двух его «решений».

Первое: прорываться через боевые порядки наступающей на войска группы мощной группировки врага и ударом на восток и юго-восток выходить на участке 50-й армии.

Второе: Прорываться на север и выходить через боевые порядки Калининского фронта.

Как пишет Кононенко, оба варианта вызывают у Белова и его ближайших помощников, по меньшей мере, удивление. И вот почему: прорыв через главную группировку врага, теснящую части группы, был бы очень похож на попытку проломить головой каменную стену. Конечно, иногда люди впадают в такое состояние, но, как правило, у них разлетается голова раньше, чем нарушается крепость стены. Принятие такого решения принесло бы огромные жертвы и, пожалуй, было бы вообще не выполнимо. Жуков вообще меньше всего думал о жертвах. Его девизом было: «Успех, любой ценой!».

Второй вариант был более реален, но он совершенно не учитывал необходимости форсирования нашими войсками Днепра который в указанное время очень разлился и через который не было ни одной переправы. В группе же переправочные средства полностью отсутствовали. Кроме того, после форсирования реки, ей пришлось бы прорываться через железную дорогу и через автостраду, а было уже хорошо известно, как трудно это сделать. Удивляло лишь то, что такие «вещи» забыл Жуков. Сколько было положено людей при попытках соединиться с 11-м кавкорпусом Соколова, прорываясь у Семлево и Реброво, пытаясь прорваться у Издешково? Таким образом, и второе решение Жукова приводило группу или к полному провалу или к большим потерям в личном составе.

Но Белов никогда не забывал о тех, кто, гордо называя себя, «Мы Беловцы!» – шел в атаку на любого врага. Думая о победе, он всегда прикидывал, а сколько жизней будет она стоить и делал все, чтобы победить врага с наименьшей кровью. Собрав командиров соединений и всех начальников отделов и служб своего штаба, он поставил перед ними вопрос: Как быть? Выполнять ли одно из двух решений Жукова, – тогда какое и как, или будут какие-либо другие предложения?

Некоторые из присутствующих были склонны ко второму решению, из двух зол выбирая меньшее, с соответствующими «поправками» и дополнениями. И лишь начальник оперативного отдела полковник П.С. Вашурин предложил следующий план: прорываться на запад, громить тылы немецкой Центральной группы армий и уходить в Белорусские леса. Таким образом, войска группы Белова превратились бы из регулярных частей в партизан. Но потери при этом были бы, конечно, наименьшими.

Белов всегда требовал от штаба и учил офицеров, что любое решение, даже самое глупое должно быть чем-то обосновано. У Вашурина таких обоснований как раз и не было.

Но в группе кроме тяжелой общей обстановки было не мало и других довольно серьезных трудностей. В первую очередь, к ним относилась проблема с ранеными, командующий фронтом такие проблемы вообще не учитывал. К указанному времени было около 10 госпиталей, а в госпиталях более 2000 человек раненых. Второе, Жуков категорически запретил выход 1-й и 2-й партизанских дивизий на «Большую землю», они должны были превратиться в мелкие отряды и… временно исчезнуть. Конечно, это резко уменьшало силы и боевые возможности группы.

Было решено, раненых оставить под опекой партизан, замаскировав и спрятав все госпитали в лесных массивах. С легкоранеными поступали так: каждая дивизия и десантная бригада организуют отряды легкораненых и обеспечивают их выход вместе со своими частями. Но, когда раненые в госпиталях узнали о своей участи, все, кто мог мало-мальски передвигаться, бежали из госпиталей в свои части. Кто не мог двигаться сам садился на лошадь, а кто не мог сидеть и на лошади, садился на повозку.

Белов, заслушав мнения и предложения командиров дивизии и офицеров штаба, принимает решение: резко развернувшись на юг (группа отходила на запад) прорываться западнее Ельни в расположение 5-го партизанского полка «Лазо». Решение генерала Белова, было встречено всеми, как самое мудрое, и в действительности, так оно и оказалось. Оставалось лишь одно, – прорваться на юг так, чтобы противник не обнаружил этого маневра, не разгадал намерений Белова и не бросил сюда танки и мотопехоту. А вскоре случай, и главное -находчивость Белова помогли одурачить врага. Немцы поверили, что группа отходит на запад, и прекратили нажимать на нее с востока. Им теперь было невыгодно, чтобы кавалеристы отходили так быстро к Днепру. Благодаря этому войскам Белова удалось оторваться от немцев, и скрытно произвести перегруппировку. К 9 июня, значительно оторвавшись от врага, прикрываясь незначительными силами партизан, беловцы сосредоточились в исходном районе северо-западнее Ельни и начали подготовку к прорыву на юг.