"Борис Годунов (киносценарий)" - читать интересную книгу автора (Мережковский Дмитрий Сергееевич)
VI. Прием послов
Престольная палата. Трубы и дворцовые колокола. Рынды[11]входят и становятся у престола; потом бояре, потом стряпчие, потом ближние бояре, потом сам царь Борис в полном облачении с державой и скипетром. За ним царевич Феодор.[12] Борис садится за престол. Феодор садится по его правую руку. Подходит Воейков.[13] Опускается на колени.
Благая весть. Встань, воевода тарский.И цепь сию, в знак милости, прими.
Снимает с себя цепь и надевает на Воейкова. Подходит Салтыков.[14]
Салтыков.
Царь государь. Послы и нунций папыЖдут позволенья милости твоейНа царствие здоровать.
Борис.
Пусть войдут.
Трубный шум и литавры. Входят послы с папским нунцием Рангони[15]во главе, предшествуемые стольниками. Подходят к престолу; стольники раздаются направо и налево.
Салтыков.
Рангони, нунций папы.
Рангони.
Великий царь всея земли московской.Святой отец Климент тебе своеАпостольское шлет благословеньеИ здравствует на царстве. Если ж ты,Как он, о царь, скорбишь о разделеньиРодных церквей – он через нас готовВойти с твоим священством в соглашенье.Да прекратится распря прежних летИ будет вновь единый пастырь стадуЕдиному.
Борис.
Святейшего КлиментаБлагодарю. Мы чтим венчанных римскихЕпископов и воздаем усердноИм долг и честь. Но Господу ХристуМы на земле наместника не знаем.Когда святой отец ревнует к вере,Да согласит владык он христианскихИдти собщá на турского султана,О вере братии наших свободить,То сблизит нас усердием единымК единому кресту. О съединеньи жРодных церквей мы молимся все дни.Когда святую слышим литургию.
Аппарат следует за Рангони, который пробирается сквозь пышную толпу. В дальнем конце палаты Шуйский и Воротынский тихо беседуют. Рангони становится так, что они его не замечают, но он все слышит.
Воротынский. Грамоты литовские читал? В Кракове все уж говорят, что сын попов убит, а не царевич. Жив де он, и объявится.
Шуйский. Брешут ляхи, кто им поверит? Да и нам до Литвы далече. Вот, кабы здесь, на Москве…
Воротынский. Ну, а кабы здесь, можно бы за дельце взяться, можно бы, а?
Шуйский. Что гадать впустую.
Воротынский. Не впустую. Сказывал намедни крестовый дьяк Ефимьев: двух чернецов забрали в шинке. Один говорил: он де спасенный царевич Димитрий, и скоро объявится, будет царем на Москве.
Шуйский. Мало ли что люди с пьяных глаз по кабакам болтают.
Лицо Рангони. Он слушает сперва рассеянно, потом все с большим вниманием. При последних словах Воротынского он – весь слух.
Шуйский. Где они сидят?
Воротынский. В яме на патриаршем дворе.
Шуйский. Знает царь?
Воротынский. Нет… Слушай, Иваныч, хочешь. Велю их прислать? Чем черт не шутит?
Шуйский. Погоди, дай подумать. Так сразу нельзя. Да и не время сейчас об этом. Пойдем.
Хотят идти. К ним подходит Рангони.
Рангони. Простите, бояре. На два слова. (Отводит их немного в сторону). Пишут мне из Литвы, да и здесь говорят, будто жив царевич Димитрий. Странный слух, не правда ли?
Шуйский. Мы ничего не слыхали.
Рангони. А верно обрадовался бы царь, узнав, что царевич жив. (Пристально смотрит на Шуйского). Так знайте же, бояре, если слух тот верен и его Высочеству грозила бы опасность – мало ли, что может случиться. Святейший отец примет под свою защиту московских царей законного наследника. В этом вам моя порука. В Литве немало у нас монастырей, где он найдет приют и безопасность.
Шуйский и Воротынский стоят, не зная, что ответить. Но, не дожидаясь их ответа, Рангони уходит.
Шуйский. Все подслушал иезуит проклятый. Пойдем скорее.
Воротынский. Как знать. Может, и к счастью.
Пробираются сквозь толпу, ближе к престолу. Аппарат следует за ними.
Видно, как Борис отпускает послов. Около престола царица и царевна.[17]
Борис (сходя с престола).
Царица и царевна, ты, Феодор,Моих гостей идите угощать.Вино и мед, чтобы лились реками.Идите все – я следую за вами.
(замечая Шуйского).
С объезда ты заехал, князь Василий.Что молвят? Все ль довольны?
Шуйский.
Кому ж не быть довольным, государь.На перекрестках мед и брага льются,Все войско ты осыпал серебром.Кому ж не быть довольным. Только, царь,Не знаю, как тебе и доложить.На Балчуге двух смердов захватили.Во кружечном дворе. Они тебяПеред толпой негодными словамиОсмелилися поносить.
Борис.
Что сделала толпа?
Шуйский.
Накинулась на них; чуть-чуть на клочьяНе разнесла; стрельцы едва отбили.
Борис.
Где ж эти люди?
Шуйский.
Вкинуты покаОбои в яму.
Борис.
Выпустить обоих.
Шуйский.
Помилуй, царь.
Борис.
Не трогать никого.Не страхом я – любовию хочуДержать людей. Прослыть боится слабымЛишь тот, кто слаб; а я силен довольно,Чтоб не бояться милостивым быть.Вернитеся к народу, повеститеПрощенье всем – не только кто словамиМеня язвил, но кто виновен деломПередо мной, хотя б он умышлялНа жизнь мою или мое здоровье.
Шуйский, кланяясь, уходит. Воротынский за ним. Борис остается один.
Борис.
Надеждой сердце полнится мое,Спокойное доверие и бодростьВошли в него. Разорвана отнынеС прошедшим связь. Пережита пораКромешной тьмы – сияет солнце сноваИ держит скиптр для правды и добраЛишь царь Борис – нет боле Годунова.
Шуйский и Воротынский спускаются по лестнице из Грановитой Палаты. Садятся на коней. Разъезжаются в разные стороны.