"Кальвин" - читать интересную книгу автора (Мережковский Дмитрий Сергееевич)12Кем посеяны «плевелы» – созданы те, кто осуждены на вечную смерть? Два ответа у Кальвина: созданы Богом – созданы диаволом; «Есть такие семена в мире, которые не Богом посеяны». Эти два противоречивых ответа – две стены одного лабиринтного хода, который приводит Кальвина к Минотавру чудовищу – Богу Диаволу. «Зачем Бог создал тех, о которых знал наверное, что они погибнут?» На этот незаглушенный, потому что от самого Бога идущий, вопрос человеческой совести у Лютера Кальвин отвечает вместе с ал. Павлом: «А ты кто, человек, что споришь с Богом?»[77] (Римлянам, 9:20). «Я – сын Отца моего, по свидетельству Сына Божия», – мог бы ответить Павлу и Кальвину всякий верующий; мог бы ответить и так же, как Иов Праведный: Я к Вседержителю хотел бы говорить и желал бы состязаться с Богом. И если бы он так ответил, то был бы оправдан Богом вместе с Иовом: Горит гнев Мой на вас за то, что вы говорили обо Мне не так верно, как раб Мой Иов (Иов, 42:7). Ближе к Богу и вернее судит о нем вечно-мятежный и освобождающийся раб, Иов, чем друзья его вечно-покорные и чтó такое свобода не знающие рабы. Главный грех Кальвина в созерцании – догмат о Предопределении, так же как в действии, Теократии, – «Будущее меня страшит; я не смею думать о нем, – признается он. – Если только Господь не сойдет опять на землю, то варварство поглотит нас всех».[78] В этом страхе будущего у Кальвина – страх свободы. Тот же страх и у Лютера, но по другой причине: внешнего восстания человеческой личности – того, что люди наших дней называют «социальной революцией», – страшится Лютер, а Кальвин – внутреннего восстания человеческой личности – того, что люди наших дней называют «человеко-божеством». «Духом божеской, титанической гордости возвеличится человек и явится Человекобог» (Достоевский). Кальвин как будто уже предчувствует то, что у Гёте скажет Богу Прометей: «Богу единому слава! Solo Deo gloria!» – спешит сказать Кальвин, как будто уже предчувствует, что скоро будет сказано: «Слава Человеку единому!» «Должное получает Бог только тогда, когда человек уничтожен», – спешит и это сказать, как будто уже предчувствует, что скоро будет сказано: «Должное Человек получает только тогда, когда Бог уничтожен».[79] Та горячечная рубашка, которую хочет надеть Кальвин на титана Прометея, – все будущее, возмутившееся против Бога человечество, – и есть «ужас Предопределения». Но это, конечно, покушение с негодными средствами: Кальвинову горячечную рубашку разорвет, как паутину, бешеный титан. Ужас будущего гонит Кальвина к прошлому: он хочет обратить течение времени вспять – вернуться от Нового Закона к Ветхому, от будущей свободы – к бывшему закону. Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня… проповедывать пленным освобождение… отпустить измученных (рабов) на свободу (Лука, 4:18). Этого Кальвин как будто никогда не слышал, и для него Христос Освободитель как будто никогда не приходил. Сам того не сознавая и думая, что служит Христу, он хочет сделать так, чтобы Христос был, как бы не был; думая, что «славит Бога», хочет опрокинуть весь установленный Богом порядок вещей во времени, как бы вывихнуть его чудовищным вывихом, совершая в этой невозможной попытке не нравственное, а метафизическое преступление. «Люди ничего не могут делать, кроме зла», – учит Кальвин.[80] Но вот «незаписанное» в Евангелии слово Господа, Аграфон, – слово Сына в Духе: Люди, помогайте Богу, как Сын Марии сказал: «Кто Мне в Боге помощник?» И ученики сказали: «Мы».[81] Людям помогает Бог – это известное, прошлое, а будущее, неизвестное: Богу помогают люди, не как рабы – господину, а как свободные – Свободному. Кальвин не понял, что величайший из всех даров Божьих людям – свобода, и что в ней одной – истинная «слава Божия» – лучезарнейшее сияние лица Божьего в лице человеческом. |
||
|