"Даниель Дефо. Его жизнь и литературная деятельность" - читать интересную книгу автора (Каменский Андрей Васильевич)

Глава IV. Гонения (1702—1714)

Сущность английской революции 1688 года. – вступление на престол Анны. – Переворот в положении Дефо. – Возобновление религиозной нетерпимости. – Памфлет к женщинам. – Парламентский акт о диссентерах. – Сатира «Как покончить с диссентерами» и произведенное ею впечатление. – Суд над Дефо и его вторичное разорение. – У позорного столба и в Ньюгейте. – Жизнь и деятельность в тюрьме. – Издание газеты «Обозрение». – Беспримерный литературный работник. – Покровительство министра Гарлея. – Освобождение Дефо. – Преследование со стороны кредиторов. – Дефо скрывается на западе Англии. – Памфлет о соединении Англии с Шотландией. – Деятельность Дефо в Шотландии. – Его дальнейшие литературные работы. – Преследования политических врагов. – «Обращение к совести и справедливости»

При поверхностном взгляде революция 1688 года в Англии как будто выразилась только в передаче короны Стюартов Вильгельму III; но в сущности она представляла переход власти от короля к парламенту, а с учреждением в 1699 году ответственного министерства, избранного из среды господствовавшей в парламенте партии, установился в общих чертах тот парламентский строй, который существует в Англии и поныне. Подобно тому, как Вильгельм III и Мэри были утверждены на престоле парламентской декларацией прав, о которой уже говорилось, так и переход короны после них к дочери Якова II, Анне, а затем к Ганноверской династии в лице Георга I был также предусмотрен парламентским актом о престолонаследии, принятым в 1702 году, еще при жизни Вильгельма III и по его предложению. Таким образом, после революции 1688 года вместе со Стюартами исчезает со страниц английской истории сам вопрос о божественном праве королей, и с тех пор все права английских государей опираются только на один государственный акт, утвержденный представителями народа.

С вступлением на престол Анны Дефо скоро убедился, что смерть Вильгельма III, горько оплакиваемого теперь народом, положила конец и его дальнейшим успехам на политическом поприще. Хотя королева в первом заседании Совета и заявила о своем намерении держаться политики покойного короля, но вскоре имена самых доверенных советников его были вычеркнуты из списка членов Королевского совета, и их заменили злейшие враги Вильгельма III. Борьба разных политических и религиозных партий возобновилась с новой силой; подавленные якобиты снова подняли голову; но особенно ощутимо проявился дух нетерпимости и фанатизма среди духовенства высокой церкви, которое не только изгнало с церковных кафедр более умеренных из своих собратьев, но стало громить диссентеров как зловредную секту, стоящую вне закона и которая должна быть искоренена вмешательством власти. Через два месяца после вступления на престол королевы Анны оставленное Вильгельмом III министерство полностью преобразилось: виги были поголовно замещены тори, что оказало громадное влияние как на парламент, так и на фанатических англиканских церковников. При этом опять всплыли наружу старые учения о несопротивлении власти и божественном праве королей. В одном из памфлетов, изданных Дефо в это время, он отождествляет подобные учения с теми проповедями, которые раздавались с церковной кафедры во время тирании Якова II и провозвестники которых, когда выяснился истинный характер короля, немало способствовали его изгнанию.

В числе сочинений, выпущенных Даниелем Дефо до конца 1702 года, обращает на себя внимание отчасти напоминающая диатрибы наших новейших пророков нравственности сатира, обращенная к женщинам, в которой он советует им, ввиду развратной жизни их будущих мужей до женитьбы, отказаться от замужества и пребывать в девстве.

В конце 1702 года в парламент был внесен проект закона против допущения на общественную службу диссентеров, только временно подчиняющихся требованиям государственной церкви, – проект, которому предшествовала горячая полемика в печати. Верный себе и неизменный в своих убеждениях, Дефо не побоялся вторично выступить с обличениями тех малодушных из своих религиозных собратьев, которые ради житейских интересов входят в сделку с совестью, и находил, что такая мера принесла бы им только нравственную пользу и крепче сплотила бы диссентеров между собой.

Поразителен контраст между положением Дефо в начале и в конце того же 1702 года. Сперва – доверенный и уважаемый друг короля на пути к блестящей политической карьере, пользующийся известностью писатель и общественный деятель; теперь – отринутый двором и правительством, в котором господствовали реакционеры, отрицавшие самые дорогие ему принципы революции 1688 года, ненавидимый партией религиозных фанатиков, грозивших полным уничтожением его секты, и даже покинутый многими из своих единоверцев за то, что он высказывал им правду. Недаром Дефо говорит в своем последнем памфлете: «Мне удивительно, что все против меня; между тем как я положительно уверен, что правда – на моей стороне». Тем не менее ему предстояли еще более тяжкие испытания: позор, тюрьма, разорение, нищета семьи; но сознание своей правоты никогда не покидало его и поддерживало в той непреклонной борьбе за правое дело, которую он не оставлял до самой своей смерти.

Фанатичные поборники государственной церкви продолжали метать свои громы против диссентеров; к ним пристали и многие из членов господствовавшей теперь реакционной партии; самые низменные страсти религиозного фанатизма и нетерпимости были возбуждены, и между искренними диссентерами царил теперь панический страх, что их ожидало возобновление прежних гонений за их веру. Дефо скоро увидел, что всякая полемика с этими новыми инквизиторами была бесполезна; хорошо знакомый с теми идеями, которые они проповедовали с церковной кафедры и проводили в печати, он соединил все это в сатире, изданной им в том же 1702 году под названием «Как покончить с диссентерами».

Никакие выдержки не в состоянии дать понятия о неподражаемой иронии этого удивительного произведения. Самая злая насмешка и самые жестокие удары сатиры здесь скрыты под оболочкой слов, которые можно было бы вложить в уста одного из самых яростных поборников государственной церкви; все их вожделения и затаенные мысли выражены здесь их же собственным языком. Джон Форстер в одном из своих этюдов о Дефо говорит по поводу этой сатиры: «Если бы понадобилось какое-нибудь оправдание появлению этого мастерского памфлета, то его легко было бы найти в умственном состоянии того общества, которое могло принять все это за серьезные намерения». Так именно и случилось. Все замеченные настроения известной среды высказаны здесь с такою реальною правдой, что сатира произвела настоящий переполох между более боязливыми из диссентеров, а обезумевшие фанатики англиканства приняли ее за произведение одного из самых преданных чад своей церкви. Ли в биографии Дефо рассказывает, что какой-то духовный из членов Кембриджского университета[7] написал своему книгопродавцу, выславшему ему экземпляр памфлета, такое характерное письмо: «Я получил Ваше письмо с приложением памфлета „Как покончить с диссентерами“, который наделал такой шум и за который я Вас благодарю. Я искренно присоединяюсь к автору и после Библии считаю его книгу самою драгоценною из всех, которыми владею. Молю Бога, чтобы Он вложил в сердце королевы желание исполнить все, что в ней предлагается». Между прочим – поголовное истребление всех диссентеров.

Разумеется, вскоре было открыто, что автор памфлета – диссентер, что памфлет представляет собой сатиру на фанатиков высокой церкви. Они увидели, что попались в собственные сети. Конечно, было решено уничтожить автора, но, делая это, следовало осудить и саму книгу, что являлось бы помехой при осуществлении того гонения на диссентеров, которого они добивались. Таким образом, противники Дефо были вынуждены предавать поруганию и с кафедры, и в печати как возмутительный пасквиль ту самую книгу, от которой только что приходили в восторг; они не могли также очистить от нарекания свою церковь, иначе как порицая то самое религиозное гонение, которого они добивались. В одном из своих последующих сочинений, «О современном положении партий», Дефо верно замечает, что его сатира «Как покончить с диссентерами» «была смертельным ударом для всей партии». Как только обнаружилось имя автора, его цель и намерение сделались очевидными для всех. В ослеплении ярости партия церковников решила скорее пожертвовать всеми своими принципами, чем отказаться от мести. В первый момент всеобщего озлобления Дефо скрылся; но под давлением его врагов правительство тори возбудило против него государственный процесс, и в одном из июльских номеров «Лондонской газеты» (1702 год) было объявлено о выдаче награды за его поимку. Мы приводим целиком текст этой публикации, так как в ней описана наружность Дефо.

«Даниель Фо, alias[8] Дефо, обвиняется в составлении возмутительного пасквильного памфлета под названием „Как покончить с диссентерами“. Он среднего роста, худощав, около сорока лет от роду; лицо смуглое, волосы темно-каштановые, но носит парик; глаза серые, нос с горбиной, подбородок острый, над углом рта большая родинка. Родился, в Лондоне и долгое время держал чулочную лавку в Фрименс-Ярде, в Корнхилле, а теперь владеет черепичным заводом в Тильбюри, в графстве Эссекс. Кто укажет место пребывания означенного Дефо одному из статс-секретарей или мировых судей ее величества и будет способствовать его поимке, тот получит вознаграждение в 500 рублей, каковую сумму ее величество повелела выдать разыскавшему Даниеля Дефо».

Памфлет Дефо в феврале 1703 года был публично сожжен рукою палача. Ввиду того, что типографщик и распространявший его книгопродавец были арестованы, Дефо, чтобы «спасти от разорения ни в чем неповинных людей» (как он сам выразился), решился отдаться в руки правительства. Во время своего предварительного заключения, до суда, он выпустил несколько памфлетов, касавшихся памяти покойного короля и его добрых отношений к государственной церкви, разъяснение своей последней, наделавшей столько шуму сатиры и, самое главное, приступил к первому изданию своих сочинений, первый том которых, включавший двадцать два его произведения вместе с известной сатирой, вышел в том же 1703 году. В этот же промежуток была издана его «Сатира на самого себя», где Дефо сознается в своем ослеплении, которое повело к ошибочному предположению, что публика сразу поймет истинный характер книги «Как покончить с диссентерами» и не примет ее за чистую монету.

Объявив себя автором ненавистной тори сатиры, Дефо понадеялся на обещанное «милосердие королевы», и его уговорили, ввиду этого, отказаться на суде от защиты, при которой, конечно, обнаружились бы стремления крайних партий, тори и церковников. Обещание это было самым бессовестным образом нарушено, и по усиленному обвинению прокуратуры его признали виновным в составлении и опубликовании «возбуждающего к мятежу пасквиля». Это возмутительное судбище завершилось еще более возмутительным приговором, по которому Дефо был присужден к уплате пени в 200 марок, к троекратному выставлению у позорного столба и к тюремному заключению на определенный– срок, по желанию королевы; кроме того, он должен был внести денежный залог, в обеспечение его благонамеренного поведения в течение семи следующих лет.

После объявления приговора Дефо просидел еще двадцать дней в Ньюгейтской тюрьме, до выставления у позорного столба. Нужно удивляться невероятной энергии и умственной силе этого человека, который во время краткого промежутка до ожидавшего его позорного наказания успел написать еще два сочинения: памфлет «Кратчайший путь к миру и единству», где он взывает к христианскому чувству братской любви и терпимости как членов англиканской церкви, так и диссентеров, и знаменитый «Гимн позорному столбу», в котором автор навеки пригвоздил к позорному столбу своих бессовестных гонителей.

В тот самый день (29 июля 1703 года), когда Дефо в первый раз был выставлен на позор перед уличной толпой против биржи в Корнхилле, вышла и эта знаменитая сатира, первое издание которой было расхватано собравшимся вокруг него народом. В течение следующих двух дней он выставлялся таким же образом в самых бойких местах Лондона – на улице Чипсайд и против Темпл-Бара. Сознание справедливости и ненависть ко всякого рода гонениям и тирании с давних пор живут в английском народе. Вместо того чтобы подвергать всяким оскорблениям этого мученика за свободу совести и права народные, выставленного на позорном эшафоте с головой и кистями рук, просунутыми в деревянную колодку, собравшаяся громадная толпа, разогнав солдат, обратила позор Дефо в торжество, причем украсила эшафот со столбом гирляндами и усыпала цветами. Хотя в своей последней сатире «Гимн позорному столбу» Дефо заклеймил вечным позором своих гонителей, но ввиду такого проявления народного сочувствия правительство не решилось подвергать его за это особому преследованию.

Продолжительное заключение в тюрьме, предстоявшее теперь Дефо, отразилось на его делах, и принадлежавший ему черепичный завод в Тильбюри, который давал ему главные средства к существованию, должен был прекратить свою работу. Он был окончательно разорен, и его семье предстояла чуть ли не голодная смерть. Враги его, конечно, не намеревались давать ему пощады; но они сознавали его силу как популярного политического писателя. Теперь настал момент, когда честность Дефо как писателя должна была подвергнуться сильному искушению. Граф Нотингем по поручению правительства предложил ему свободу и место в правительственной службе, если он сообщит содержание разных секретных бумаг, оставшихся после покойного короля, и укажет, кто побудил его написать инкриминированную ему сатиру. Дефо с негодованием отверг это гнусное предложение и предпочел просидеть полтора года в тюрьме.

Ньюгейтская тюрьма, судя по тому, что она представляла в конце XVIII столетия, была совершенным адом в 1703 году. Политические преступники были перемешаны с самыми зверскими убийцами и ворами. Смертная казнь на виселице являлась тогда обыкновенным наказанием даже за мелкое воровство. После сессии уголовного суда палач едва успевал отправлять на тот свет множество попадавших в его руки жертв. Грязь, разврат и дебош стояли страшные. Ввиду отсутствия каких-либо гигиенических условий при содержании массы скученных здесь арестантов многие из них, не дождавшись казни, умирали от особого, так называемого «тюремного», тифа.

Вот в какой ужасной обстановке провел Дефо более полутора лет. Нужно полагать, что у него была отдельная камера, где он мог заниматься литературной работой, но при всем том трудно представить себе более ужасные условия для такого рода занятий, и тем более поражает нас почти невероятная умственная деятельность этого опозоренного, разоренного и всеми брошенного человека. В течение своего полуторагодового заключения вместе с убийцами и разбойниками Дефо издал до сорока сочинений и памфлетов по разным общественным и политическим вопросам, кроме газеты, называвшейся «Обозрение» и бывшей во многом предшественницею современных газет, которую он также начал издавать в тюрьме, один, без всяких сотрудников. Газета эта аккуратно выходила сначала один раз, потом три раза в неделю и пользовалась большою известностью. Дефо выпускал ее и после своего освобождения, до середины 1713 года. Если принять в соображение, что за девятилетний период, в продолжение которого выходил этот журнал, с первой до последней строки написанный рукою одного человека и представлявший в общей сложности до пяти тысяч печатных страниц статей по всем отраслям знаний, Дефо издал еще более восьмидесяти других сочинений, касавшихся всевозможных политических и социальных вопросов, волновавших в то время общество, то действительно его деятельность можно признать беспримерною в истории литературы, не говоря уже о той изумительной душевной силе, которую не могли сломить никакие гонения и беды.

В начале 1704 года произошел министерский кризис: господствовавшая до сих пор в парламенте партия крайних тори ввиду всеобщего недовольства, возбужденного ее реакционною политикой, должна была наконец сойти со сцены и уступить свое место вигам, и Гарлей (впоследствии лорд Оксфорд) встал во главе министерства. Он знал Дефо только по литературной деятельности, но считал его для нового правительства весьма полезным человеком, которого следовало поддержать. С самого начала своего вступления в министерство Гарлей принялся упорно хлопотать о его освобождении. Ввиду разных затруднений хлопоты эти увенчались успехом только через четыре месяца: в половине августа Дефо был освобожден из Ньюгейтской тюрьмы, причем все лежавшие на нем судебные штрафы уплатила королева. Благодаря усилиям того же будущего друга и покровителя в последние месяцы заключения Дефо была оказана денежная помощь его семье, находившейся в самом бедственном положении. Здоровье его было сильно расшатано в тюрьме, и по освобождении Дефо удалился на короткое время со своею семьей в уединенное местечко Эдмондбюри, чтобы набраться новых сил. Но голова и перо его не переставали работать. Памфлеты, трактаты и целые книги следовали почти непрерывно, так что одно перечисление их заняло бы несколько страниц Отдых его, впрочем, продолжался недолго; последовавшее во время его заточения крушение черепичного завода в Тильбюри опять вовлекло Дефо в бесчисленные затруднения с кредиторами, которые преследовали его судебными процессами (в некоторых случаях по наущению его политических врагов) и всякими несообразными требованиями. Ему ничего не оставалось более, как на время удалиться из Лондона, и он провел несколько месяцев в разъездах по юго-западным графствам Англии, скрываясь даже под чужим именем. И тут его новый друг Гарлей оказал ему большую поддержку. В это время происходили выборы в парламент, и он поручил Дефо содействовать своим пером и советом всем кандидатам либеральной партии в избирательных округах этого района.

Во время этих разъездов Дефо пришлось сделать более тысячи миль верхом; он не только присутствовал на всякого рода митингах и совещаниях с разными местными влиятельными людьми, но продолжал безостановочно издание своего журнала «Обозрение», начатого в тюрьме, все статьи для которого и теперь выходили из-под его пера.

Уладив дело со своими кредиторами по заводу, долги которым он продолжал выплачивать до 1715 года, Дефо отказался теперь от всяких коммерческих предприятий и посвятил все свое время и всю свою энергию одной литературной работе. В 1705 году вышло второе издание его сочинений, право на которое он продал нескольким лондонским книгопродавцам, чтобы сколько-нибудь поправить свои расстроенные дела. «Сочинения» быстро расходились, и в 1713 году потребовалось уже четвертое издание. Необходимо заметить, что Дефо всю жизнь был жертвою самого бессовестного литературного хищничества, отличавшего нравы его времени. Вслед за выходом каждого его сочинения, каждого выдающегося памфлета, появлялись незаконные перепечатки их; о такой книге, как «Робинзон Крузо», и говорить нечего: она расходилась во множестве краденых изданий, часто изуродованная; под ее обложкой прятались самые грубые подделки. В одном из своих сочинений Дефо говорит по этому поводу, что если б он мог воспользоваться хотя частью тех барышей, которые получали от продажи подделок под его произведения разные литературные хищники, то стал бы очень богатым человеком.

Изданная в 1706 году книга Дефо о соединении Англии с Шотландией была самым крупным из его сочинений, написанных в то время. Она имела большой успех и немало способствовала осуществлению этой меры, занимавшей тогда администрацию Гарлея. Соединение с Шотландией было любимой мыслью покойного покровителя Дефо, Вильгельма III, но осуществить ее пришлось только в царствование Анны. Ввиду замечательного успеха его книги правительство предложило Дефо ехать в Шотландию с целью популяризации там идеи проектируемого соединения двух стран, которая благодаря его сочинению уже получила значительное распространение в Англии. Перед своим отъездом он в первый раз был представлен королеве Гарлеем.

В течение трех лет Дефо жил в Эдинбурге, где он приобрел большие знакомства и сделался очень популярен. Жизнь в Шотландии так ему понравилась, что одно время он серьезно думал поселиться здесь навсегда. Когда вопрос о соединении с Англией обсуждался в шотландском парламенте, вышла его поэма «Каледония», написанная в честь Шотландии; в 1707 году, после окончательного утверждения акта о соединении, Дефо издал «Историю соединения двух королевств», в осуществлении которого он принимал немалое участие. Книга эта и теперь имеет значение как основательный исторический материал. Автор ее так близко познакомился с Шотландией и настроениями разных политических ее партий, что после возвращения его в Лондон, когда билль о соединении двух стран уже сделался законом, правительство, опасавшееся восстания в Шотландии якобитов[9], подстрекаемых Людовиком XIV, послало его вторично в Эдинбург с секретным поручением – влиять на общественное мнение и подготовить его к предстоящему после смерти Анны наследованию престола Ганноверской династией.

Новый претендент католической партии как потомок Стюартов имел немало приверженцев в Шотландии, особенно между кланами горной ее части. В Эдинбурге тогда происходили сильные волнения и мятежи, причем Дефо едва не сделался жертвою разъяренной толпы якобитов, Во время своего пребывания в Шотландии Дефо не только продолжал издание «Обозрения», но временно издавал газету «Эдинбургские куранты». Размер этого очерка не позволяет входить в дальнейшее описание политической и литературной деятельности Дефо за остальной период царствования Анны и до ареста его друга и покровителя Гарлея (графа Оксфорда). Перо почти не покидало его руки все это время; он не только писал много по всем волновавшим общество вопросам, но и упорно держался той партии, которая в данный момент проводила излюбленные им принципы: единения, религиозной терпимости и свободы. Это было время разгара страстей, когда волна, поднятая великой английской революцией 1688 года, еще не успокоилась и раздражение враждовавших партий доходило до своего максимума. Понятно, что Дефо имел множество врагов (пожалуй больше, чем друзей), и в своем озлоблении они ни перед чем не останавливались, чтобы повредить ему. Между прочим, он часто подвергался обвинениям, что пишет из-за денег и держится той стороны, которая больше платит. В 1715 году вышло его известное сочинение «Обращение к совести и справедливости», в котором, после тяжкой болезни, окончательно измученный нападками враждебной печати и новыми судебными преследованиями в первые годы царствования Георга I, он взывает к чувству справедливости общества и в проникнутых благородным негодованием словах отрицает клеветы своих врагов. Приводим в заключение настоящей главы небольшую выдержку из этой замечательной книги, которая говорит сама за себя.

«Если я, – говорит Дефо, обращаясь к своим гонителям, в порыве истинного красноречия, – когда-либо держался неправой стороны или покривил душою в борьбе за правое дело, если я из боязни или в угоду кому бы то ни было действовал хоть раз в жизни против своих убеждений… если я когда-либо позабыл те вечные истины справедливости и свободы, которых всегда держался и от которых ни в радости, ни в горе не отступлю ни на одну йоту… только тогда вы можете клеймить меня названием продажного человека, подкупленного эмиссара, шпиона – чем хотите… Вы говорите: унизительное ремесло – писать из-за хлеба! Тем хуже для меня, господа, если после всех моих трудов, страданий, опасностей, после всей возбужденной против меня ненависти, после тех унижений, которым мне пришлось подвергаться, я часто не мог добиться этого хлеба… Я пристал к правому делу и твердо держался за него всю мою жизнь; я не изменял ему, когда подвергался за него гонениям; я не нажил богатств, когда оно торжествовало; и, слава Богу, нет еще такой партии и такого двора во всем христианском мире, которые были бы в состоянии купить меня и заставить изменить этому делу».