"Дэвид Юм. Его жизнь и философская деятельность" - читать интересную книгу автора (Сабинина М. В.)

ГЛАВА II

Первая поездка во Францию. – Философские занятия Юма и плод их. – “Трактат о человеческой природе”. – Первоначальная судьба этого произведения; авторское самолюбие Юма. – Второе литературное произведение Юма. – “Опыты нравственные, политические и литературные”. – Жизнь в доме лордов Анэндалей. – Процесс с ними

Направившись из Бристоля во Францию, Юм посетил прежде всего Париж, затем провел некоторое время в Реймсе и наконец поселился в небольшом местечке la Flêche, где и оставался два года из числа трех лет своего первого пребывания во Франции. По-видимому, Юм был очень доволен тем образом жизни, который он вел в избранном им уединенном селении. По его словам, здесь ему удалось устроить себе тот режим, которого он давно и упорно добивался. “Я старался,– говорит Юм,– только о том, чтобы сохранить свою независимость, и не обращал внимания ни на что, кроме усовершенствования моих литературных способностей”. Впрочем, из своего убежища Юм, очевидно, следил и за событиями современной жизни, так как и в его первом философском труде, и в позднейших “Опытах” мы находим мысли относительно сущности чудес и возможности совершения их. Рассуждения эти были вызваны тем, что во время пребывания Юма в Ля-Флеш общественное мнение Франции было сильно возбуждено рассказами о чудесах, совершившихся в Париже на могиле янсенистского аббата. Разумеется, Юм оспаривал как возможность, так и реальность этих чудес. К сожалению, мы не имеем никаких других сведений о том, как проводил время Юм в течение своего двухлетнего пребывания в Ля-Флеш. Известно только, что двадцати пяти лет Юм окончил большое сочинение “Трактат о человеческой природе” (“Treatise on Human Nature”), составляющее главный и наиболее ценный вклад Юма в философскую литературу. Так как, по словам самого автора, он задумал и начал этот труд еще живя в Шотландии, а затем продолжал его в Реймсе, то мы не ошибемся, предположив, что в Ля-Флеш Юм занялся лишь окончательной обработкой своего “Трактата”, то есть систематизированием материала, литературной отделкой его и так далее. Не без похвальбы говорит Юм в одном из своих писем, что “Трактат о человеческой природе” он написал в возрасте от двадцати одного до двадцати пяти лет,– факт тем более удивительный, что упомянутое сочинение отличается замечательными достоинствами: превосходной литературной формой, несравненной простотой и ясностью выражений, соединенными с глубиной мысли. Решительно ни одно философское сочинение, настолько зрелое, обдуманное и превосходное во всех своих деталях, не было написано таким юным автором. Замечательно, что в “Трактате” Юм высказал наиболее глубокие, наиболее оригинальные мысли, так что позднейшие его труды, быть может, более совершенные по форме и по строению, представляют по содержанию лишь бледные копии с того мощного произведения, которым Юм дебютировал на поприще философской литературы.

В сентябре 1737 года Юм отправился в Лондон для того, чтобы хлопотать там об издании своего “Трактата”. Прежде всего, однако, он занялся пересмотром и переделкой своего сочинения; некоторые части его он совсем выпустил, другие сильно изменил, делая все это для того, чтобы подготовить возможно лучший прием для своего детища. Своему родственнику, Генри Тому, он писал об этом следующее: “В настоящее время я занимаюсь кастрированием моей книги, то есть урезыванием ее лучших частей, стараясь сделать ее как можно менее оскорбительной”. В другом письме к тому же Генри он говорит: “Я не могу доверять своему мнению (о “Трактате”) как потому, что оно слишком близко касается меня самого, так и потому, что оно крайне изменчиво и я никак не могу установить его: иногда я возношусь выше облаков, иногда же терзаюсь сомнениями и страхами”.

Наконец Юм заключил формальный договор с издателем Джоном Нуном и передал ему свою рукопись, а сам в сентябре 1738 года удалился в свое родовое имение, чтобы там, в деревенской тиши, ожидать новостей о своем успехе или падении. Два первых тома сочинения Юма были изданы в январе 1739 года, а через несколько месяцев уже можно было констатировать полный неуспех, которым сопровождалось появление в свет его первого философского труда. Об этом факте Юм отзывается следующим образом в своей автобиографии: “Никогда еще не было такого несчастного литературного предприятия, каким оказалось мое сочинение “Трактат о человеческой природе”; оно погибло при самом появлении своем на свет; на его долю не выпало даже чести возбуждения против себя ропота изуверов. Но так как по своей натуре я был склонен к веселью и надежде, то скоро оправился от этого первого удара и, живя в деревне, с новым жаром принялся за свои занятия”.

Есть, однако, основание думать, что Юм вовсе не так легко примирился с неудачей своего первого опубликованного труда. В письме от 1 июня 1739 года он говорит: “Я вовсе не расположен более к тому, чтобы писать подобные сочинения, так как из Лондона получил известия о посредственном успехе моей философии,– весьма посредственном, если судить о нем по продаже книг и если мой издатель заслуживает доверия”. Особенно огорчало Юма равнодушное и пренебрежительное отношение общества к “Трактату о человеческой природе”. Автор понимал, как много смелых и новых мыслей заключало в себе его сочинение; он ожидал, что они произведут целую революцию в мире умственных интересов; он приготовился к негодованию обскурантов и заблаговременно придумывал средства и орудия для борьбы с ними. Ничего этого не дождался самолюбивый философ, задумавший сразу произвести переворот в области мысли. Тихая, вялая продажа вышедших частей “Трактата”, полное равнодушие читателей, замалчивание критиков... Юму на горьком опыте пришлось убедиться в том, что новизна его мыслей и взглядов чересчур опередила развитие его современников и что большинство их не находит ничего общего, никакой связи между рассуждениями нового философа и своими убеждениями и взглядами. Все это так разочаровало Юма и так расхолодило его философский пыл, что он решил на время переменить род занятий и обратился к изучению истории и социальным вопросам.

Впрочем, “Трактат” Юма не был совершенно обойден молчанием. В издании, называвшемся “История трудов ученых” (“History of the Works of the Learned”), за ноябрь 1739 года, появилась критическая статья о сочинении Юма, в которой к этому произведению отнеслись внимательно и с большим уважением. Автор этой заметки неизвестен, но, вероятно, он был человек знающий и проницательный; труд Юма он оценил следующим образом: “Произведение это отмечено несомненным и большим талантом; оно обнаруживает вдохновение гения, но гения еще молодого и недостаточно опытного”. Юм был очень недоволен такой оценкой и в письме к Гетчесону жаловался на приведенный критический отзыв, называя его “оскорбительным”.

В истории первоначальных неудач “Трактата о человеческой природе” всего печальнее не то, что это произведение было не понято современниками и критикой,– удивительно и обидно подметить в Юме жажду славы, очевидное желание добиться одобрения публики, хотя бы то было одобрение невежественного большинства, а не избранного меньшинства. В своем желании быть понятым и одобренным Юм, как мы видели, решился даже на “уродование” своего труда. Первые изменения в нем он сделал еще в 1737 году, отсылая манускрипт своего “Трактата” на просмотр епископу Бётлеру. Об этих изменениях он упоминает в письме к Генри Тому и прибавляет: “В этом есть доля малодушия, за которое я себя порицаю; но я решил не быть энтузиастом в философии, тем более что сам порицал других энтузиастов”. В конце концов Юм убедился, что все его уловки и старания в этом направлении тщетны и что успех его философского произведения остается пока несбывшейся мечтой. В 1739 году он писал из своего имения: “Теперь я недоволен собой, но, без сомнения, скоро буду недоволен всем миром, подобно другим авторам-неудачникам”.

Следующие шесть лет (1739—1745 годы) Юм провел в поместье Ninewells в обществе своих родных. Предаваясь обычным научным занятиям, Юм изменил область своих исследований: от чисто интеллектуальной сферы, к которой относились два изданных им тома “Трактата”, он обратился теперь к этике и занялся решением нравственных проблем. Плодом этих занятий был третий том “Трактата”, изданный в 1740 году. По интересу самого сюжета и по талантливой обработке его наиболее замечательна глава, в которой Юм говорит о справедливости и несправедливости, выясняя при этом происхождение понятий закона и собственности.

Едва закончив издание трехтомного трактата, Юм снова выступает перед публикой в качестве автора первого тома “Опытов нравственных и политических” (“Essays, Moral and Political”), вышедшего в 1741 году; через год за первым томом последовал и второй. Интересно, что издание это долго оставалось анонимным: Юм не хотел давать своему новому труду имя, которое всякому напоминало бы об авторе “Трактата”, так неудачно начавшем свое литературное поприще. “Опыты” Юма имели большой успех; уже в июне 1742 года первое издание их разошлось, а спрос все увеличивался, так что в 1748 году появилось второе издание этого сочинения, причем две главы были выпущены и прибавлены три новые. Во втором издании Юм назвал свой труд: “Опыты нравственные, политические и литературные” (Essays, Moral, Political and Literary”), и под этим заглавием новое произведение Юма выдержало несколько последовательных изданий. Итак, настойчивый автор добился желанного успеха, который выразился на этот раз и в быстрой распродаже изданий, и в одобрении друзей и знакомых Юма. Епископ Бётлер, обошедший молчанием “Трактат о человеческой природе”, горячо рекомендовал новый труд Юма как образцовое литературное произведение, написанное “ясно, сильно и полное блеска, интереса и остроумия”. Действительно, нельзя не признать больших достоинств за “Опытами” Юма: в некоторых из них он высказывает такие веские экономические суждения и так удачно соединяет их с мудро разрешаемыми политическими вопросами, что этими размышлениями подготовляет путь к тому сочинению Адама Смита (“О народном богатстве”), которое считается главным вкладом в экономическую литературу восемнадцатого века. Но зато как философское сочинение “Опыты” далеко уступают “Трактату”, и современные Юму философы оказались плохими критиками, не угадав того серьезного значения, которое имел его первый философский труд, и предпочтя ему “Опыты” за их литературные достоинства и меньшую резкость взглядов.

Издав свое второе литературное произведение, Юм прожил два-три года в Ninewells, занимаясь чтением и совершенствуясь в греческом языке, который, по его признанию, он знал недостаточно хорошо. В это время Юма окружали самые блестящие представители современной ему шотландской интеллигенции; между его друзьями было немало людей, пользовавшихся крупной известностью в мире литературном и политическом, и Дэвид Юм с удовольствием посвящал свои досуги непосредственному общению или же переписке с новыми друзьями. Однако же в положении Юма было кое-что, заставлявшее его сильно задумываться: несмотря на успех “Опытов”, он все еще не обладал таким определенным доходом, который обеспечивал бы ему скромную, но независимую жизнь. Хлопоты друзей Юма о предоставлении ему вакантной кафедры нравственной философии в Эдинбургском университете окончились неудачей, и в 1745 году Юм принял предложение юного маркиза Анэндаля, переехав к нему в качестве наставника и руководителя его образованием. Странная и тяжелая жизнь выпала на долю Юма в течение года, проведенного им в поместьях семьи Анэндалей. Воспитанник Юма был жалким, полупомешанным юношей, которого, разумеется, нельзя было ни учить, ни развивать так серьезно, как этого желал бы воспитатель-философ. Кроме того, дядя молодого маркиза, заведовавший всеми делами лордов Анэндалей, оказался очень дурным человеком, и Юму пришлось перенести от него много несправедливых обид. Без сомнения, одна материальная нужда и необходимость заработка заставляли Юма в течение целого года вести такой жалкий образ жизни, но, к сожалению, его труды и терпение не были вознаграждены ни в каком смысле: Анэндали не заплатили Юму условленного жалованья, и ему пришлось вести длинный процесс, чтобы получить свой заработок с богачей, имения которых оценивались миллионами рублей. Интересно, что Юм вел этот процесс с такой настойчивостью, которая, по-видимому, плохо мотивировалась незначительной суммой, составлявшей жалованье Юму у Анэндалей. Это тем более удивляло друзей Юма, что процесс затянулся до 1761 года, а в это время наш философ был уже хорошо обеспеченным человеком, и всякий другой на его месте давно махнул бы рукой на такую ничтожную тяжбу. Но у Юма было высоко развито чувство законности и справедливости, то чувство, которое удерживает человека от посягательства на все ему не принадлежащее, но зато и побуждает неуклонно отстаивать свои законные права. Относительно тяжбы с Анэндалями неизвестно даже, получил ли Юм следуемые ему деньги; но он выиграл свой процесс, то есть отстоял перед законом свои права, что и было его главной целью.