"Ленин" - читать интересную книгу автора (Волкогонов Дмитрий Антонович)Семейная генеалогияТихий, зеленый и глубоко провинциальный городок Симбирск, что на средней Волге, стал колыбелью будущего отца русской революции и основателя первого в мире социалистического государства. „Губернские ведомости" Симбирска в конце прошлого века сообщали, что в 1897 году в городе насчитывалось сорок три тысячи жителей, в том числе 8,8 процента - дворяне, 0,8 процента - духовенство, 3,2 процента купцов и почетных граждан, мещан - 57,5 процента, крестьян - 11, военных - 17 и остальные-прочие… Типичный мещанский город России. В нем находилось две гимназии (мужская и женская), кадетский корпус, духовные училище и семинария, ремесленное училище графа Орлова-Давыдова, фельдшерская школа, чувашская учительская школа, татарское медресе, несколько приходских школ, Карамзинская библиотека, бесплатная народная библиотека имени Гончарова. Были здесь и водочный, пивомедоваренный, винокуренный, воскосвечный, мукомольный заводы. Немало было в крохотном городке и благотворительных заведений: христианского милосердия, попечительства о бедных, братства преподобного Сергия Радонежского, святого Николая Чудотворца, Марии Магдалины… Основанный на нагорной стороне реки в 1648 году боярином Хитрово как форпост от набегов кочевников, город скоро превратился в типичный тихий провинциальный российский городок, каких было немало. Утопающий в зелени садов, деревянный Симбирск жил на границе веков как бы в полудреме: размеренно, спокойно, неторопливо, без потрясающих новостей. Я знаю этот город не по словарям и не понаслышке: в 1949 - 1952 годах в Ульяновске (бывшем Симбирске) заканчивал танковое училище, бывал здесь и позже. Со временем город стал идеологической Меккой большевизма. Рассматривая старые фотографии города и сравнивая их с тем, каким он стал к столетию рождения В.И.Ульянова-Ленина, поражаешься фанатичной настойчивости тех, кто десятилетиями превращал его в идеологический храм вождя. Как писал журналист и краевед Ульяновска Ж.Миндубаев, превращение старинного города в „грандиозный ленинский алтарь" сопровождалось „громадным погромом". В ходе его, как с болью отмечал исследователь, "ломалось все - причем в прямом, чисто физическом смысле. Начав с переименования города под лихим лозунгом „Осиновый кол в могилу старого Симбирска!", местные преобразователи с потрясающей бездумностью сносили древние церкви, соборы, монастыри. Снесли все! Исчезла даже церковь, в которой крестили Володю Ульянова, сломан губернский дом, где бывал А.С.Пушкин. Кафедральный собор в память о симбирцах, погибших за отечество в 1812 году, взорвали для того, чтобы расчистить место для памятника Ленину… Вместо всяких там Лисиных, Солдатских, Дворцовых появились улицы Маркса, Энгельса, Либкнехта, Люксембург, Плеханова, Бебеля. В страшном 1921 году, когда в Поволжье свирепствовал голод, симбирские власти не пожалели сил и средств на сооружение памятника Карлу Марксу… Кладбище Покровского монастыря, где были похоронены многие достойные симбирцы, исчезло вообще. Оно было превращено в Здесь, в Симбирске, родился отец будущей Системы, который не мог, конечно, знать, что по истечении семи десятилетий она, Система, добьется изобилия лишь таких продуктов идеологизированного бытия, как собрания сочинений Великого Основателя пролетарского государства, да смертоносных ядерных зарядов, способных уничтожить всю человеческую цивилизацию. Ульянов (Ленин) здесь прямо вроде бы ни при чем. Он руководствовался как будто благими целями справедливости и равенства, которые во все времена берут в плен сознание революционеров. Но Ленин не хотел думать и малодушно сомневаться в средствах и цене достижения этих целей. Родившийся здесь мальчик оказался очень способным и вполне мог стать крупным юристом, экономистом, историком, но стал революционером мирового масштаба, и это обстоятельство оказало неоспоримое влияние на весь ход российской истории, и, смею уверить, не только российской. В двенадцатитомной биографической хронике вождя о событии появления на свет этого человека говорится весьма лаконично: „Апрель, 10(22) Родился Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Отец Владимира Ильича - Илья Николаевич Ульянов был в то время инспектором, а затем директором народных училищ Симбирской губернии. Он происходил из бедных мещан города Астрахани. Его отец ранее был крепостным крестьянином. Мать Ленина - Мария Александровна была дочерью врача А.Д.Бланка. Семья Ульяновых проживала в Симбирске (ныне Ульяновск), во флигеле дома Прибылов-ской на Стрелецкой улице (ныне ул. Ульянова д.17а)"4. Вот и все. Остальные сведения о семье нужно по крупицам собирать в двенадцати томах, но главное в них то, как Ленин „готовит планы" и „идейно громит" своих противников, как он „читает", „пишет", „выступает"… Вроде хроника биографическая, в ней несколько тысяч страниц, но портрет человека по хронике получается как модель политического авторобота: „изучает материалы", „руководит совещанием", „дает указания", „критикует за примиренчество", „разоблачает центристов" и т.д. Примерно такая же информация содержится и в официальной биографии Ленина. Восемь изданий ее слащавого текста имелись в любой советской библиотеке, но едва ли когда эти книги добровольно востребовались. Народное чутье обмануть трудно. Смирившись и поверив в то, что высшие партийные лидеры СССР всегда „выдающиеся руководители ленинского типа", где-то в подсознании люди прятали мысль: все это преувеличено. Но - видимо - так надо. Поэтому к официальному Ленину в душе большинство людей относились равнодушно. Лишь единицы (если не для экзамена или диссертации) могли по доброй воле посидеть с томом ленинских сочинений. Как я имел возможность лично убедиться, абсолютное большинство партийных руководителей, которых я знал, никогда не читали Ленина сверх идейного „партминимума". Что считать „ленинским", всегда своевременно указывалось в партийных директивах, постановлениях, „закрытых письмах ЦК". Все руководствовались Лениным, которого фактически не знали. Не претендуя на полноту описания и опираясь на ранние работы двадцатых годов A.Шуцкевера, В.Невского, А.Митрофанова, И.Никитина, И.Вольпера, И.Ходоровского, А.Воронского, А.Сольца, других авторов, разумеется, работы Н.К.Крупской, книги зарубежных исследователей и архивы бывшего ЦПА ИМЛ, ЦГАОР, ЦГАСА и иные, попытаюсь изложить свое видение генеалогии семьи Ульяновых. Без этого портрет лидера русской революции будет невнятно-расплывчатым или схематичным. Семья Ульяновых была большая, и у нее, естественно, имелось много родственных ветвей. Отец Владимира Ульянова Илья Николаевич женился на Марии Александровне Бланк в 1863 году в Пензе, где он работал преподавателем физики и математики. После Нижнего Новгорода семья осела в Симбирске. В официальных биографиях Ленина почти ничего не говорится о родителях матери и отца Ульяновых, об их национальном происхождении. Хотя, естественно, это для интеллектуального облика, социального положения и нравственных качеств человека не имеет никакого значения. Но официальным биографам очень не хотелось отмечать редкое смешение крови в генеалогическом древе, на котором появился плод в лице Володи Ульянова. Ведь считалось естественным, само собою разумеющимся, что вождь российской революции должен быть русским! Но исторический котел великой страны, именовавшейся Россией, переплавлял в своем тигле самые различные национальные и расовые ветви, что было совершенно естественным и нормальным. И я пишу об этих вещах без всякого „тайного умысла", а лишь потому, что этническая характеристика Ленина всегда тщательно затушевывалась в стремлении придать ему если не пролетарское, то хотя бы „батрацкое" происхождение. Не случайно в Биохронике специально подчеркивается, что его дед по отцовской линии „ранее был крепостным крестьянином". Но почему тогда не упоминается, кто были его бабушка по отцу или родители матери - по происхождению? Рассмотрим вначале материнскую ветвь Владимира Ульянова. Мария Александровна - мать Ленина - была четвертой дочерью в семье Бланков. Александр Дмитриевич (Сруль Мойшевич) Бланк, ее отец, крещеный еврей из Житомира, был врачом. Отчество Бланк взял во время принятия христианства у своего крестного отца Дмитрия Баранова, а В Петербурге дед Владимира Ульянова А.Д.Бланк женился на Анне Григорьевне Гросскопф - девушке из состоятельной немецкой семьи. Достоверно известно, что семья Бланка была зажиточной, о чем можно судить по тому, что врач с женой не раз совершали поездки в Европу, и в частности на Карлсбадские минеральные воды. Александр Дмитриевич Бланк служит уездным врачом в г.Изречье Смоленской губернии, затем после должности полицейского врача некоторое время работает в Мариинской больнице, переезжает затем в Пермь, оттуда в Златоуст. Здесь он занимает престижный пост медицинского инспектора госпиталей Государственного оружейного завода. В 1847 году, как пишет Н.В.Валентинов, Бланк оставляет службу, выходит в отставку, приписывается к дворянству Казанской губернии. К этому времени уже дослужился до статского советника. Здесь он покупает имение Кокушкино7. Приобретение имения стало возможным благодаря крупному денежному приданому, которое принесла в семью Анна Григорьевна. Жена Бланка, которая так и не научилась сносно говорить по-русски, осталась лютеранского вероисповедания. Здесь, в Кокушкине, они воспитывают пять дочерей: Анну, Любовь, Софию, Марию (мать Владимира Ульянова) и Катерину. Кокушкино не было „хуторком", который купил доктор Бланк, как пишется в официальных биографиях, а представляло собой небольшую помещичью усадьбу. До 1861 года у Бланка были крепостные крестьяне. Конечно, академик Поспелов и его руководители не могли опуститься до признания этого нежелательного „классового" факта, хотя, если смотреть на него исторически, он естествен и отражает обычные реалии своего времени. В Кокушкине, небольшом имении, которым владели Бланки, было всегда шумно и людно. Александр Бланк слыл властным и довольно импульсивным человеком. Им владела одна маниакальная идея: видеть в водолечении универсальное средство. Его можно даже считать одним из основателей бальнеологии. Бланк написал книжку о том, что „вода внутрь и вода снаружи" в состоянии поддерживать доброе здоровье у каждого человека. Отставной полицейский врач заставлял своих плачущих дочерей укутываться на ночь мокрыми простынями. Подрастая, дети спешили выйти замуж, дабы скорее освободиться от папенькиных навязчивых экспериментов. Анна Григорьевна Гросскопф умерла рано. После ее смерти в Кокушкино приехала ее родная сестра Екатерина, взявшая на свои плечи все заботы о воспитании племянниц. Это была весьма образованная женщина, именно она многое привила Марии Александровне (матери Володи Ульянова): умение играть на фортепьяно, обучила пению, дала основы знаний трех иностранных языков (немецкого, английского и французского). В Кокушкино не раз приезжал брат жены Бланка - крупный чиновник департамента внешней торговли Карл Гросскопф. По приезде в имении устраивались музыкальные вечера, и дочери Бланка тянулись к этому образованному и жизнерадостному человеку. То была обычная жизнь небогатого обрусевшего дворянина-помещика с весьма сильным культурным немецким влиянием, благодаря семейству Гросскопф. Впрочем, Ленин и не скрывал, как это делали в последующем его советские биографы, своего, в известном смысле „помещичьего", происхождения. Дворянские корни по материнской линии, естественно, в Биохронике не отражены. Сохранилась, однако, подпись самого Владимира Ильича, сделанная в апреле 1891 года на копии постановления Симбирского депутатского собрания о внесении Марии Александровны Ульяновой в дворянскую губернскую родословную книгу". После ссылки Ленин, обращаясь в департамент полиции о разрешении его жене Н.К.Крупской отбывать оставшийся срок в Пскове, подписывался: „потомственный дворянин Владимир Ульянов"9. Как видим, по материнской линии происхождение Ленина далеко не „пролетарское", что лишь подчеркивает абсурдность марксистского и большевистского принципа оценивать человека метром классовой принадлежности. В 20-е и 30-е годы этот критерий полноценности личности был доведен до зловещего абсурда, и нередко люди расставались с жизнью лишь потому, что кто-то в роду у них был „буржуйского" или „помещичьего" происхождения. К вождям это, естественно, не относилось и квалифицировалось как „революционное исключение". Отцовская ветвь Ленина явно плебейская, и не случайно Биохроника специально акцентирует на этом внимание читателя: дед Ленина был „крепостным крестьянином". Но и это не так. Дед Ленина Николай Васильевич Ульянов был астраханским русским мещанином, промышлявшим портняжничеством. Он был сыном крепостного крестьянина, но совсем молодым был отпущен на оброк и больше в деревню не вернулся, став мещанином. Прадед Ленина Василий Никитич Ульянинов (по ряду документов прадед Ленина проходит и как Ульянов, иногда Ульянин или Ульянинов) - тот был крепостным крестьяни-ном. Почти всю жизнь дед В.Ульянова Николай Васильевич прожил одиноко, и лишь когда ему перевалило за пятьдесят и у него скопилось немного деньжат, он женился на дочери крещеного калмыка Анне Алексеевне Смирновой, моложе его почти на двадцать лет. Кстати, В.И.Ленин во внешнем облике унаследовал в значительной степени калмыцкий, азиатский тип лица от своей бабушки-калмычки. В этом позднем браке родилось пятеро детей: три сына и две дочери - Александр, Василий, Илья (отец Володи Ульянова), Мария и Феодосия. Илья был последним, очень поздним ребенком: он появился на свет, когда отцу было за шестьдесят, а матери - сорок три года. Вскоре Николай Васильевич умер, оставив на семнадцатилетнего Василия жену, двух сыновей и двух дочерей (Александр умер в младенчестве). Нужно сказать, что Василий, получив вместо наследства огромные заботы о большой семье, проявил истинное подвижничество и самоотверженность. Ценой особого усердия Василий выбился в приказчики известной в Астрахани фирмы „Братья Сапожниковы". Трудолюбие и преданность хозяевам были оценены их немалым доверием. Старший брат смог содержать мать и младшего брата Илью, которого послал на учебу в Казанский университет. Василий долгие годы полностью содержал брата, пока тот учился в университете и поднимался на ноги, став учителем математики. Есть документы и иные свидетельства о том, что Василий присылал Илье Николаевичу деньги „на обзаведение", „на свадьбу", „на переезды" и т. д. Оставаясь до самой своей смерти холостым, Василий Николаевич - удачливый и усердный приказчик торгового дома - сыграл огромную роль в судьбе своего брата Ильи. Высшее образование, полученное Ильей, сыном скромного портного, является главной заслугой Василия, который незадолго до своей смерти (есть, правда, лишь косвенные свидетельства) выслал денежную часть своего состояния младшему брату10. О многих деталях сложной генеалогии Ульяновых смогла увлекательно рассказать Мариэтта Шагинян в своей книге „Семейство Ульяновых"*. Генеалогия семьи Ульяновых достаточно запутана, и на ней не стоило бы останавливаться, если бы это не характеризовало официальную историографию советских вождей: непомерное выпячивание второстепенных деталей в рамках схемы „классового подхода" и умолчание, искажение, а то и прямая фальсификация тех сторон характеристики человека, которые, как отмечалось выше, не вписываются в рамки партийных установок. На Западе же этому вопросу было уделено немало внимания, особенно солидным русскоязычным „Новым журналом", выходящим в Нью-Йорке. К слову, этот серьезный во всех отношениях журнал с момента своего появления напечатал десятки статей о Ленине, осветив на своих страницах именно те грани биографии вождя, на которые в СССР было наложено идеологическое табу. Так или иначе, дискуссия на страницах нью-йоркского русского журнала** показала: советским властям было что скрывать. Весьма убедительно по этому поводу высказался Луис Фишер, автор одной из лучших зарубежных биографий о Ленине. Говоря о генеалогической стороне портрета российского вождя, он отметил, что можно вывести только одно заключение: „Достоверных сведений о национальном происхождении доктора Бланка никогда не оглашали. Соот- * Книги М.И.Ульяновой и А.И.Ульяновой-Елизаровой, посвященные Ленину и его семье, мало что добавляют к официальной историографии. ** Своими документированными и аргументированными соображениями о предках Ленина поделились Н.В.Валентинов, Д.Н.Шуб, С.М.Гинзбург, А.М.Бургина, анонимный автор под псевдонимом Историк. ветствующие документы несомненно имелись в раздутых русских архивах, но большевики сочли нужным, чтобы они не увидели света… Скрытность Кремля в этом отношении, тогда как другим сторонам жизни Ленина уделяются десятки тысяч страниц, можно объяснить желанием создать националистический образ Ленина как стопроцентного, чистокровного великоросса"11. Мы были вынуждены высказаться по этому поводу лишь в силу многолетнего замалчивания и фальсификации тех материалов, которые могли бы пролить свет на жизнь и деятельность этой сложной личности. Коротко напомнив о предках Ленина, я хотел сказать этим фрагментом о происхождении совсем другое. В этом генеалогическом ребусе человека, оказавшего самое сильное влияние на Россию в XX веке, на страну, которая до недавнего времени носила название СССР, отражена, как в зеркале, судьба великого народа. Предками Ленина были русский, калмычка, еврей, немка. Можно было бы сказать в некотором смысле и о шведском элементе. Конечно, могли быть люди и других национальностей. Но в происхождении Ленина слышен голос русской судьбы: славянское начало и азиатские просторы, еврейский элемент национального интеллекта и немецкая, западная культура. От этого никуда не уйти, да и уходить не надо. Россия - страна по сути своей евразийская, и благодаря случаю или Божьему промыслу Владимир Ульянов отразил в своей личной судьбе всю сложность и национальную противоречивость одной из последних великих империй на нашей планете. Генетическая и генеалогическая селекция истории стихийна и загадочна. Но здесь мне представляется необходимым сделать одно пространное отступление. После смерти Ленина еще в 1924 году секретариат ЦК РКП(б) поручил старшей сестре умершего вождя готовить все доступные ей материалы для написания научной истории семьи Ульяновых. Анна Ильинична Елизарова, один из организаторов института Ленина, добросовестно и по своей инициативе взялась за дело и довольно скоро пришла примерно к тем же выводам, которые автор настоящей книги изложил выше. Особенно много ей дали документы из архива Петербургского департамента полиции о происхождении Ленина по линии матери, как и некоторые другие материалы, которые ей помог достать М.С.Ольминский. Несколько лет (почти восемь) она не делилась с кем-либо о своих находках. Возможно, она сама была тогда носителем национальных предрассудков и не хотела освещать запретную тему. Но накануне 1933 года, за два года до своей смерти, А.И.Ульянова-Елизарова неожиданно обратилась к Генеральному секретарю партии И.В.Сталину по поводу сделанных ею открытий в генеалогическом древе В.И.Ленина и желательности их опубликования. Теперь она знала, что прадед Ленина по материнской линии Мойше Ицкович Бланк родился и проживал в городе Староконстантинове, а затем в Житомире. Его сыновья Абель и Сруль (Израиль) приняли христианство и в соответствии с этим изменили имена на Дмитрия и Александра. В 1820 году оба сына были приняты в число воспитанников Медико-хирургической академии в Петербурге, которую успешно окончили в 1824 году12. В письме Сталину А.И.Ульянова-Елизарова писала: „Для вас, вероятно, не секрет, что исследование о происхождении деда показало, что он происходил из бедной еврейской семьи, был, как говорится в документе о его крещении, сыном „житомирского мещанина Мойшки Бланка". Далее Анна Ильинична пишет, что этот факт „может сослужить большую службу в борьбе с антисемитизмом". Автор письма, тем не менее, утверждает весьма спорные положения о том, что факт еврейского происхождения Ленина „является лишним подтверждением данных об исключительных способностях семитического племени, что Известно, что Мария Ильинична, передавшая письмо сестры Сталину, дождавшись, когда он его внимательно прочтет, услышала в ответ категорическое и жесткое: - Молчать о письме абсолютно! Но старшая сестра Ленина через год с лишним проявляет настойчивость и вновь обращается с этим вопросом к Сталину, утверждая, что „в институте Ленина, так и в институте мозга… давно отмечена большая одаренность этой нации и чрезвычайно благотворное влияние ее крови при смешанных браках на потомство. Сам Ильич высоко ценил ее революционность, ее „цепкость" в борьбе, как он выражался, противополагая ее более вялому и расхлябанному русскому характеру. Он указывал не раз, что большая организованность и крепость революционных организаций Юга и Запада зависит как раз от того, что 50% их составляют представители этой национальности"15. Вновь почти антирусские заявления от имени вождя… Сталин, обрусевший грузин, не мог допустить, чтобы люди узнали о еврейских корнях Ленина. Его жесткий запрет действовал долго и прочно. Когда М.С.Шагинян опубликовала свою книгу „Билет по истории" (книга первая „Семья Ульяновых"), в которой сделала попытку докопаться до генеалогических корней семьи Ульяновых, реакция на это небезопасное подвижничество была непримиримо-угрожающей. Вначале книга Шагинян была рассмотрена в узком кругу ведущих членов президиума Союза советских писателей. Оценили „ведущие мастера" работу писательницы как „мещанскую" и „идеологически враждебную". Затем через месяц, 9 августа 1938 года, собрался президиум Союза писателей СССР, где кроме чисто „партийных" литераторов были и известные мастера: А.Караваева, В.Катаев, М.Кольцов, П.Павленко, А.Фадеев, А.Толстой, Л.Кассиль, другие писатели. В постановлении был сформулирован пункт о том, что, „применяя псевдонаучные методы исследования о т.н. „родословной" Ленина, М.С.Шагинян дает искаженное представление о национальном лице Ленина, величайшего пролетарского революционера, гения человечества, выдвинутого русским народом и являющегося его национальной гордостью"16. Конечно, те, кто написал, издал, распространил книгу, были удостоены суровых идеологических осуждений и взысканий. Документы из разных архивов, содержащие хоть какую-то информацию о родословной Ленина, всего 284 листа, были в 1972 году изъяты и переданы в специальные фонды ЦК партии, где они находились в заключении долгие годы. Партийное руководство сделало Ленина как бы наднациональным лицом - просто „интерна-ционалистом". Кроме еврейской ветви весьма интересна и ветвь немецко-шведская. Гросскопфы, как пишет швейцарский историк Л.Хааз, происходили из Северной Германии. Исследователь, в частности, отмечает, что многие из этой фамилии, часто весьма отдаленные от рассматриваемой ветви, оказались известными людьми: прадед Ленина Й.Г.Гросскопф был представителем немецкой торговой фирмы „Шадэ"; достаточно известным был теолог Й.Хефер; 3.Kypциyc - домашний учитель кайзера Фридриха III; В.Модель - генерал-фельдмаршал гитлеровского вермахта. Все предки и родственники Ленина по немецкой линии были богатыми буржуа17. А шведская ветвь идет от богатого ювелира К.Ф.Эстедта, жившего в Упсале. Ювелир был поставщиком украшений ко двору короля Густава IV Адольфа. В шведском эвене в основном были люди ремесла: парикмахеры, шляпники, портные. В общих чертах Ленин знал о своем происхождении. Будучи по культуре, языку русским человеком, он никогда не относился к России, своему отечеству как высшей ценности. Но, естественно, как нам удалось установить, вождь русской революции никогда себя не чувствовал ни немцем, ни шведом, ни евреем, ни калмыком. И хотя в анкетах Ленин называл себя русским, его мироощущение было интернационально-космополитическим. Для него революция, власть, партия были неизмеримо дороже России. Ведь он готов был отдать без колебаний половину европейской России немцам, лишь бы сохранить свою власть! Но здесь, конечно, главную роль играло не его этническое происхождение, а интернационально-космополитическое мировоззрение. Но при этом нельзя сбрасывать со счетов и потенции влияния на становление индивидуальности предыдущих „звеньев" генеалогического древа, выражающиеся в традициях культуры, мышления, обычаев, психики. Любая «душа» восходит от родника своих предков. Но, повторю, при оценке судьбы и деяний Ленина было бы ошибочным придавать повышенное значение национальному элементу. В нем содержались лишь некие этнические потенции, которые реализовались в действительности под решающим влиянием социально-политических условий. На этом не стоило бы так подробно останавливаться, если бы Ложь - универсальное зло - не понадобилась большевикам и здесь, чтобы, сначала сокрыв обычное, естественное, привычное в России смешение национальных кровей, не сделать затем этнически „чистого" вождя. Семья Ульяновых, осев в 1869 году в Симбирске, вела в основном тот же образ жизни, что и большинство служивых людей, чиновничество, мещане того времени. Но более высокий интеллектуальный уровень Марии Александровны и Ильи Николаевича наложили свой решающий отпечаток на духовную жизнь семьи. Рядом с Владимиром росли два брата и три сестры: Анна (родилась в 1864 году), Александр (1866 г.), Ольга (1871 г.), Дмитрий (1874 г.) и Мария (1878 г.). Был и брат Николай (1873 г.), который скончался младенцем, была и еще одна Ольга (1868 г.). Родителям очень хотелось иметь дочь Ольгу. Когда первая Ольга умерла при рождении, через три года родившейся девочке дали вновь это имя. Но не суждено было долго жить и этой симпатичной и умной девушке; вторая Ольга умерла двадцати лет от роду. Мария Александровна не кончала университетского курса, но благодаря основательному домашнему воспитанию и заботам своей тетки Екатерины Гросскопф была весьма образованной женщиной. О том, как воспитывался Ленин, его братья и сестры, написано множество книг. В них много верного, но много и преувеличенно-слащавого. По словам авторов некоторых публикаций, Ленин проявил свою „гениальность" едва ли не с пеленок. Автор настоящей книги не намерен воспроизводить картины домашнего быта семьи Ульяновых, а отметит лишь несколько деталей, обычно выпадающих из многочисленных описаний. Действительно, Володя Ульянов был очень способным, даже талантливым ребенком. Здесь огромную роль сыграли высокая образованность отца и матери, вся духовная атмосфера дружной, как сказали бы сейчас, и благополучной семьи. Этому в немалой степени способствовал достаток и высокое положение отца. Илья Николаевич, поднявшись с должности рядового педагога на пост инспектора народных училищ, через несколько лет становится их директором. Это действительно был подвижник народного образования и выдающийся педагог. Он высоко был оценен властями: получил ордена (в том числе Станислава первой степени) и, в конце концов, заслужил чин действительного статского советника. В табели о рангах это приравнивалось к званию „штатского" генерала. К этому времени И.Н.Ульянову высочайше было пожаловано дворянство, что автоматически и юного Владимира сделало дворянином. Положение семьи и ее членов было, казалось, прочным, пока не наступила смерть отца и неожиданно для всех - арест и казнь старшего сына. Володя все время шел первым учеником, но, конечно, никакого еще Одновременно частые похвалы, подчеркивание родителями и учителями особых способностей, пионерство в учебе исподволь формировали в юноше глубокую внутреннюю самоуверенность, ощущение некоего умственного превосходства над сверстниками. В семье он был „любимчиком", привык всегда находиться в центре внимания и даже почитания, что не могло не наложить определенной печати на складывающийся характер и психологию молодого Ульянова. Как впоследствии не раз отмечали Мартов, Потресов, Валентинов и некоторые другие известные марксисты, Ленин не был тщеславен, но не скрывал своего морального „права" на первенство, в которое он уверовал еще с гимназической скамьи. Уже тогда свое первенство молодой Ульянов считал возможным подтверждать грубым моральным давлением и нетерпимостью к иным взглядам. Студенческий товарищ Александра Ульянова В.В.Водовозов вспоминал, как „после посещения семьи Ульяновых обнаружилось, что близко сойтись с Владимиром он ни в коем случае не может. Его возмущала невыносимая полемическая грубость Ульянова, его безграничная самоуверенность, самомнение, разжигаемое тем, что (уже тогда!) в семье его считали „гением", а окружающие видели в нем непререкаемый авторитет"18. Семья Ульяновых была русской семьей, испытавшей опосредованно влияние внешне незаметных течений, обычаев, привычек разных культур, что существовали тогда в российском этносе. Счастливая комбинация многих факторов - материального, духовного, культурного, личностного - предопределила успешное развитие в детстве и юности человека, которому было суждено стать в будущем, как выразился Виктор Чернов, „Робеспьером русской революции"19. Но духовное и политическое самоопределение Владимира Ульянова было еще впереди. Одной из решающих ступеней этого самоопределения стала судьба старшего брата Александра. Сильный интеллектуальный ковчег молодого Ульянова, сотворенный классическим школьным знанием и самообразованием, стало наполнять нечто новое и необычное. |
||
|