"Владимир Сергеевич Бушин. Эоловы арфы (Роман в новеллах) " - читать интересную книгу автора

площади Сент-Гюдюль, далее вдоль здания парламента, мимо парка - к
королевскому дворцу, от дворца - к университету и только отсюда - мимо
городского музея - к Дворцу правосудия.
Наконец Женни предстала перед следователем. Допрос был чисто
формальный. Вся вина арестованной состояла, конечно, лишь в том, что,
принадлежа к прусской аристократии, она разделяла революционные убеждения
мужа.
- Как можете вы, баронесса фон Вестфален, быть заодно со смутьянами и
вертопрахами?! - возмущался следователь.
- Господин следователь, - устало проговорила Женни, - вы свое дело
сделали, обвинить меня вам не в чем, а уж мое происхождение и мои
взгляды - это не ваше дело. Я прошу вас побыстрее меня освободить, дома
остались трое маленьких детей, они, как вы, надеюсь, понимаете, ждут мать.
- Бедные малютки одни? О, какая бесчеловечность! - воздев руки,
воскликнул следователь. - Вы свободны, фон Вестфален, можете идти. Я
обещаю вам, что в следующий раз такого безобразия не повторится. В
следующий раз для вашего удобства и в интересах ваших детей их заберут
вместе с вами, твердо вам обещаю.
- Еще неизвестно, - усмехнулась Женни, - что будет в следующий раз,
кто кого будет судить. Посмотрите, в какое переменчивое время мы живем.
Но, во всяком случае, имейте в виду, когда придет наш черед, мы не будем
прикрывать свои справедливые действия по отношению к вам лицемерными
фразами.
Следователь зябко поежился в кресле.
- Мы крепко сидим на своих местах, - веско сказал он.
- У Луи Филиппа было гораздо больше оснований так думать, чем у вас
или у полицейского комиссара, с которым я вчера познакомилась, -
усмехнулась Женни.
- Вы свободны, госпожа Маркс, - следователь широко махнул рукой. -
Идите, идите, - ему захотелось поскорей избавиться от нее.
Женни вышла...
Ее усмешка при словах следователя о том, что <мы крепко сидим>,
имела, как оказалось, гораздо больший смысл, чем можно было ожидать.
Маркс, которого освободили в тот же день, рассказал на страницах
французской газеты <Реформа> о том, какое издевательство учинили над ним и
его женой в столице Бельгии - <образцовой конституционной стране>. Об этом
же громовую, по его собственному выражению, статью опубликовал Энгельс в
лондонской чартистской <Северной звезде>. В брюссельской газете
<Освобождение> была статья польского революционера Людвика Любринера; были
выступления Жотрана и Жиго в Демократической ассоциации; были
парламентский запрос и выступление в палате представителей депутата Жана
Брикура, требовавшего наказания виновных; была угроза юриста Карла Майнца,
профессора Брюссельского университета, возбудить судебное дело против
полиции... Словом, общественное негодование поднялось огромное. Министр
юстиции Госси и министр внутренних дел Рожье вынуждены были дать в
парламенте объяснения. Более того, они уволили со службы помощника
комиссара, арестовавшего Маркса, комиссара, который допрашивал Женни, и
следователя. Скрепя сердце об этих увольнениях правительство объявило в
прессе.
Но все это было позже, несколько дней спустя, а сейчас, выйдя за