"Сергей Буртяк. Кот (Женщинам читать не рекомендуется)" - читать интересную книгу автора

К тому же накануне он потерял работу.
Нет, это глупо: шел-шел и потерял. Как-то нелепо. Шаблонно. Если
вдуматься, смахивает на чей-то вопль о потере сознания. Вот если потерял
заменить на уронил, - получится куда симпатичнее и свежее. Меньше ложного
пафоса, больше психофизической правды - уронить хрупкую статуэтку (работу
древнего мастера), которую некто (возможно, сам мастер) поручил твоей
идиотской заботе, - уронить и разбить ее вдребезги о каменный пол (с
гримасой ублюдочного отчаяния), или утопить в мутной речке - легко, и,
понятно, - понятно - это может вызвать проблемы.
Итак, уронил... Нет, не получится - будет казаться, что речь идет о
предмете. Ладно, вернемся потом. Теперь - накануне. Что это?.. А, нет,
накануне здесь - правильно. Увольнение случилось как раз накануне того
самого появления кота, с которого все началось. И к тому же - абсолютно
понятно и верно: объяснится чуть дальше, но обязательно. И это действительно
к тому же, ко многому страшному и удивительному, что к тому времени уже
произошло; и в этом к тому же есть то, что почти никогда не следует за
разбитием статуэток, - здесь есть трагизм, присущий разбитию более тонких и
ценных вещей. Предположим, сердец. Или разумов. Да, или разумов... Хотя,
если статуэтка живая, то не так уж все отличается... М-да... А вот без
потерял все-таки можно вполне обойтись. И тем более без уронил. Поэтому (а
еще потому, что утрачен был все-таки процесс, а не вещь) лучше сказать
просто:
К тому же накануне его уволили.
Несправедливо. Знаете, как бывает... Лучше не знать. Воздух вокруг тебя
как бы сгущается, в течение двух-трех недель ты чувствуешь, что дни сочтены
- не вообще, а на этой работе, - не трагично, но приятного мало; начинаешь
вспоминать по минутам и в конце концов приходишь к выводу: увольнять тебя не
за что. Неожиданно (а уже поднялось настроение и все предвидения показались
надуманными) тебя вызывает Пугач (шеф-ублюдок) и, полируя блеклыми зенками
твои давно не чищеные ботинки или сверля свитер на груди (как для вручения
ордена), вяло что-то мямлит насчет трудного положения фирмы, раздутого
штата, недовольства начальников... Нет, ты, конечно, можешь остаться, если
хочешь, но... в общем, эта зарплата будет последней, вряд ли что-то можно
поправить... да, и еще... нет, не все... просто... последняя зарплата, она,
к сожалению, не может быть полной, ты не должен спорить и возражать, тебя
почти не загружали в этот месяц, уж извини, решение принималось не сразу...
в общем, это будет всего половина. Так что...
"Урод!.."
Ты выходишь из его надушенной офисной комнаты и почти произносишь,
неслышно, но злобно, выталкивая воздух сквозь тесно сжатые зубы, в никуда:
"Урод! Ублюдочная тварь! Ссссука..." - ну и так далее, все это знают, -
пытаешься хлопнуть несколькими дверями, но их сдерживает специальный
механизм для смягчения; ты шагаешь, разрывая на ходу полупустую мягкую пачку
и прикуривая еще в коридоре, где курить категорически... Блин!.. И ты жадно
втягиваешь в себя дым, а его излишки тянутся за тобой серым царственным
шлейфом. Или синеватым - зависит от освещения. Тебе почти хорошо. Тебе
наплевать. Злость делает тебя суперменом.
В курилке уже кто-то есть. Рассказываешь и чувствуешь, как покрываешься
коркой проказы, видишь это в его отступающих глазах (или ее, что еще
противней, особенно если собирался затащить ее в койку); умолкаешь на