"Эдгар Берроуз. Тарзан непобедимый" - читать интересную книгу автора

Лэ без лишних слов забралась в коридор. Тарзан опустил решетку и
вернулся к отверстию, ведущему в шахту. Лэ ни на шаг не отставала от него.
Не говоря ни слова, он взял Лэ на руки и поднял ее высоко как только мог. Ей
не нужно было объяснять, что делать дальше. Без особого труда нащупав на
грубой внутренней стене опору для рук и ног, она начала подниматься медленно
вверх, ободряемая советом и поддержкой пристроившегося следом Тарзана.
Шахта привела их прямо в комнату в башне, с которой открывался вид на
весь город Опар, и здесь, укрытые стенами, они сделали передышку, чтобы
обсудить план действий.
Оба знали, что наибольшую опасность для них представляют обезьяны,
которыми кишели руины Опара и с которыми жители Опара умели разговаривать.
Тарзану не терпелось покинуть город с тем, чтобы расстроить планы белых
людей, вторгшихся на его территорию. Но сначала он хотел сокрушить
противников Лэ и восстановить ее на троне Опара, или же, если это окажется
невозможным, обеспечить для нее безопасный побег.
Глядя на женщину при дневном свете, Тарзан в который раз поразился
несравненности ее неувядающей красоты, которую не могли приглушить ни время,
ни заботы, ни опасности. Он спрашивал себя, что ему делать с ней; куда ее
увезти; где эта жестокая жрица Пламенеющего Бога отыщет такое место, чтобы
чувствовать себя естественно и органично. И по мере того, как он размышлял,
он склонялся к мысли, что такого месте не существует вообще. Лэ принадлежала
Опару, королева-дикарка, рожденная повелевать народом диких полулюдей.
Ввести Лэ в салоны цивилизации - все равно, что ввести туда тигрицу. Две
или три тысячи лет тому назад она могла бы быть Клеопатрой или Шебой, но
сегодня она была лишь Лэ из Опара.
Какое-то время они сидели и молчали, прекрасные глаза верховной жрицы
изучали профиль бога леса.
- Тарзан! - произнесла она. Мужчина повернул голову.
- Что, Лэ? - спросил он.
- Я по-прежнему люблю тебя, Тарзан, - промолвила она тихим голосом.
В глазах человека-обезьяны вспыхнуло беспокойство.
- Давай не будем говорить об этом.
- Я хочу об этом говорить, - прошептала она. - Это доставляет мне
печаль, но печаль радостную - единственная радость, которая когда-либо была
у меня в жизни.
Тарзан протянул бронзовую руку и накрыл ладонью тонкие удлиненные
пальцы женщины.
- Ты всегда владела моим сердцем, Лэ, - сказал он, - вплоть до
границы любви. Если мое чувство к тебе не переходит эту границу, то в том
нет ни моей вины, ни твоей.
Лэ рассмеялась.
- Моей уж точно нет, Тарзан, - сказала она. - Разумеется, сердцу не
прикажешь. Любовь - это дар богов. Иногда даруется как награда, иногда как
наказание. Для меня она, наверное, - наказание, но иного я себе не желаю. Я
взлелеяла ее в своем сердце с первой же минуты нашей встречи, и без этой
любви, пусть безнадежной, мне не жить.
Тарзан не ответил. В наступившей тишине они стали ждать наступления
ночи, под покровом которой надеялись незамеченными спуститься в город.
Острый ум Тарзана был занят планами возвращения Лэ на престол, и вскоре они
принялись их обсуждать.