"Уильям С.Берроуз. Интерзона" - читать интересную книгу автора

размышляя о душевном человеке Вильяме Ли...
Он был уверен, что рецензенты из этих подозрительных журнальчиков, типа
"One", тоже сочтут Вилли Ли душевным, если только он - гримаса дискомфорта
- ну, знаете, если он, так сказать, не переборщит.
"О, это же просто мальчишество... в конце концов, Вам же понятно, что
воля мальчика - это воля ветра, а размышления юности - это долгие, долгие
размышления."
"Да, я знаю, но... пурпурножопые бабуины..."
"Это гангренозная девственность."
"Как же мне это самому не приходило в голову. Ну, а геморрой?"
"Да как будто все дети на что-то подсели."
"Вот именно... а выпавшие из задницы кишки, ищущие, где бы отлить, как
слепые черви?"
"Порнуха для школьников."
"Поймите, я вовсе не пытаюсь казаться милым крошкой Ли..."
"Лучше и не стоит. Он на все сто процентов тоскливый мальчик, он
тащится от свистков паровозов, которые слышит через покрытое снегом жнивье
и замерзшую красную пыль Джорджии."
...да, что-то слегка беспокоило в том, что портрет душевного Вильяма Ли
должен обрисовывать сам Вильям Ли. Он подумал о развитии мозговых
марионеток, телепатической марионетки, которая настраивает вашу психику и
говорит именно то, что вы хотите услышать: "Босс, Вы душевны. Вы самый что
ни на есть новожопый пурпурномодный святой."
Ли отложил карандаш и зевнул. Он поглядел на кровать.
"Я сонный," решил он. Он снял брюки, ботинки и лег на кровать,
укрывшись байковым одеялом. Они не чешутся. Он закрыл глаза. Картины
неслись мимо, волшебный фонарь джанка.
Когда, бывает, переберешь, такое ощущение, будто избыток дурмана
кружится вокруг да около, приковывает к постели, ощущение пасмурного,
мертвого ужаса. Картины в мозгу неуправляемые, черно-белые, без всяких
эмоций, а неживая тяжесть наркотика лежит в теле подобно вязкому, густому
веществу.
Ребенок подошел к Ли и протянул к нему кровоточащую руку.
"Кто это сделал?" спрашивал Ли. "Я убью его. Кто это?"
Ребенок поманил его в темную комнату. Окровавленным обрубком пальца он
указал на Ли.
"Нет! Нет!" завопил Ли и проснулся.
Он посмотрел на часы. Было почти восемь. Его мальчик мог прийти в любую
минуту.
Ли порылся в комоде у кровати и нашел косяк. Он закурил его и откинулся
на кровать, ожидая Кики. От ганджи во рту был горький зеленый вкус. По
всему телу разлилось теплое покалывание. Ли заложил руки за голову,
выпятив ребра и втянув живот.
Ли было сорок лет, но тело его было сухощавым, как у подростка. Он
опустил глаза на свой живот, принявший форму дуги, начинающейся от грудной
клетки. Джанк довел его тело до состояния "кожа да кости". Ли чувствовал
стенку своего желудка прямо под кожей. Кожа белая и гладкая, он был почти
прозрачный, как тропическая рыба, с голубыми жилками в том месте, где
выдавалась подвздошная кость.
Кики вошел и включил свет.