"Вадим Бурлак. Похождения главного дуэлянта России (фрагмент)" - читать интересную книгу автора

- Я тоже не разобрал, - пожал плечами Давыдов. - Мила она или дурнушка?
Пушкин рассмеялся.
- Надо бы расспросить Толстого... А то, гляди-ка, скрытным каким стал.
Спустя некоторое время Пушкин вдруг вспомнил:
- А все же странное это было лицо в окне. Не здешнее...
Далекое-далекое...
- Да что оно так запало тебе в душу? - Удивился Давыдов.
Но Пушкин ничего не ответил.
Как ни пытались выведать тайну у Толстого-Американца, ничего не
получилось.
Граф то отшучивался, то плел небылицы о навестившей его дальней
родственнице из провинции, то утверждал, что женское лицо в окне его дома
померещилось приятелям спьяну.
Но случай этот уже стал обрастать фантастическими слухами.
Кто-то утверждал, что видел ночью, возле дома графа, молодую красавицу,
закутанную в черный платок, кто-то заприметил в окне у зажженной свечи
прелестное лицо...
И пошли по Москве разговоры, будто Федор Толстой выиграл в карты у
богатого вельможи красавицу-наложницу или что прячет он у себя знатную
черкешенку. Другие утверждали, что увез граф из табора молодую цыганочку.
Но Толстой-Американец упорно не желал раскрывать тайну.
Все же наступил час, когда он признался Денису Давыдову. Случилось это
уже после гибели Пушкина.
В тот вечер граф крупно проиграл гусару. Повеселевший от удачи и
выпитого вина, Давыдов вдруг предложил:
- А знаешь, братец, я, пожалуй, прощу тебе долг. Денег не возьму, но за
это открой свою таинственную незнакомку.
Толстой-Американец покачал головой.
- Деньги я тебя все равно заставлю взять, Денис Васильевич, но тайну
открою. Поделюсь, ибо тяжким она грузом лежит на моей душе... Словом,
однажды, во время моих странствий, перст Посейдона привел меня на
замечательный остров.
Вскоре я сблизился с тамошним царьком. Один раз встретился, другой, да
и уговорил его сыграть в картишки. И надо заметить, несмотря на свою
честность в игре, раскапустил я его на все состояние страны...
Денис Васильевич при этих словах едва не выронил фужер и захохотал до
слез.
- Ох, братец, уморил... Нет слов, уморил... Неужто царек туземный не
понял, как ты из шестерки ломаешь туза?..
- Играл в тот раз я честно, - возразил Толстой-Американец.
Возразил он так твердо и спокойно, что Давыдов тут же погасил веселье и
с изумлением уставился на приятеля.
- Так вот, - продолжил граф. - Поставил царек на кон последнее свое
сокровище - внучку-принцессу. Совсем-совсем еще ребенка...
- И ты согласился играть на человека? - Возмутился Давыдов.
- Сам не знаю, что со мной произошло. Охмурение какое-то. Будто бог
азарта барабанил мне по башке. Словом, я выиграл снова...
От других сокровищ царька я отказался. Деревяшки всякие, шкуры да
раковины мне ни к чему, от внучки-принцессы не мог отказаться. Тем более
царек, не знаю уж сам почему, настаивал. Сам черт не разберет, какие у них