"Павел Буркин. Когда камни кричат" - читать интересную книгу автора

вырвавшаяся из ствола старенького пистоля, озарила тот самый дом, где они
нашли убежище.
Потом раздался отчаянный крик Мелины, звук хлесткой пощечины и яростная
ругань на неизвестном языке. Впрочем, почему неизвестном? Выговор Рокетт
узнал, так говорят приезжающие на рынок пуладжийские купцы с несравненными
горскими мечами, вышивками, драгоценностями. Но эти если и торговали, то
совсем другим товаром - живым, чернокосым и черноглазым. А также
сероглазым и русоволосым - с той стороны Гор Солнца, ибо Ствангар
переживает далеко не лучшие времена - уже не первый век.
Да, тут тоже был факел - правда, один. Зато в его свете Рокетт насчитал
восемь рослых бородачей - трое с массивными армейскими мушкетами, один с
огромной алебардой, двое с пистолями (один еще и с факелом), и самый
крайний - с чем-то вовсе чудовищным, калибром, наверное, втрое больше
самого мощного мушкета.
Своего монстра здоровяк тащил с трудом, а вместо одной сошки махина
ставилась на невысокий железный треножник. Спину мужчине оттягивал мешочек
с ядрами и порохом. "Из такой дуры и стену можно пробить!" - подумал
Рокетт. Но в первый момент поразило даже не это. А то, что в руках
бандитов (вооружены, но одеты кто во что - к чьим-либо регулярным войскам
они точно не имели отношения)
извивалась, пытаясь вырваться и брызгая кровью из раненой ноги, Мелина.
Рокетт чуть не бросился на обидчиков - но вовремя опомнился. В конце
концов, сегодня по ним уже стреляли на поражение, если в него попадут,
спасать девчонку будет некому. И хотя пуладжи - не темесцы, им плевать,
кто во что верит в Эрхавене, но оставлять ее в руках
бандитов-работорговцев - верх цинизма. Да и не им ли везут рабынь темесцы?
Если так, они могут поменять их баш на баш - и заполучить-таки Мелину для
дознания. Девчонку следовало спасать...
Впрочем, нет, даже не поэтому, понял вдруг Рокетт. Еще и потому, что
она стала его другом. А бросать в беде друзей нельзя. Потому что тогда
однажды вот так же бросят и тебя.
Горцы отчаянно старались не шуметь. Но, во-первых, городские руины -
это не горы, тут не может случиться обвала, но за спиной может рухнуть
стена, плеснуть вода в луже, прошелестеть трава или кусты. А во-вторых,
они волочили пленницу, которой, наоборот, нужно было как можно больше
шума. Зато Рокетт шел действительно тихо - уж он-то пробирался по
развалинам далеко не в первый раз.
Правда, никогда еще от этого не зависело так много.
Пуладжи шли долго - и, как ни странно, быстро. Рокетт успел нешуточно
запыхаться, пару раз таки оступился - эта безумная ночь выматывала, как
ничто прежде. Сперва он подумал, как они будут выходить из города - ведь
ворота закрыты - но, наверное, раз смогли войти, смогут и выйти. И
все-таки они не стали входить из города. Остановились на пересечении
Рыбачьего проспекта и когда-то самой северной улицы города, в те времена
так и называвшейся - Северной. Луна наконец выглянула в разрывы туч - но
тем непригляднее оказались здешние развалины.
И в лучшие времена тут было не самое приятное место. Городская тюрьма,
где сидели се, находившиеся не в ладах с законом - от незаконных рыбаков,
не входящих в соответствующий цех, до государственных изменников. К
примеру, три века назад тут много лет гнили заживо жены и дети последних