"Павел Буркин. Пепел Сколена 1 " - читать интересную книгу автора

все, что успеет - если здешний архив составляет хотя бы тысячную долю ГАРФа,
на это понадобятся годы...
Из мебели в комнатке имелся изящный столик для еды и питья - его легко
было придвинуть к ши-рокому, годящемуся и для сна, и для любовных утех,
ложу - и есть, как римские патриции, лежа. Наконец, был еще шкаф (внутри
обнаружилось какое-то тряпье), местные "удобства" в виде ночного горшка и
какого-то совочка, и старая, ободранная метла. Был и другой стол, заваленный
свитками и пыльными фолиантами. Наугад открыв один из них, он прочитал:
"Деяния божественные, как они есть, писанные Моррестом ван Вейфелем, что из
земли Кетадринской". Ух ты, оказывается, он "знаток" по мифам. Надо срочно
изучать, чтобы не сесть в лужу...
Надоевшие башмаки - долой, дорожную одежду - тоже. Пол укрыт толстым,
теплым ковром - можно разуться. С нескрываемым наслаждением Моррест стянул
сапоги, размотал пропревшие портянки - до такой простой вещи, как носки, тут
не додумались. Пришлось осваивать армейскую премудрость - хоро-шо хоть, на
галере не надо далеко ходить... А ведь тут и простыня есть, и одеяло, и
подушка. Чудо после галерных удобств. Книжку в руки - и читать, разбираясь в
хитросплетениях местных букв. "Си хэ аппре кои вашадх нэ, ааве хэ калаи
радхимэ..." - "Сколько бы лет не прошло с тех пор, сколько бы не выпало
снегов в горах..." Поначалу читать было тяжело, но постепенно он втянулся,
перестав замечать что-либо вокруг.
Чтение прервал странный звук, какой-то глухой хриплый стон.
- Кто здесь? - от удивления он спросил по-русски, повторил
по-сколенски, и только потом попробо-вал составить фразу по-алкски. Вскочил
и как был, босиком подошел к письменному столу. Схватил масля-ную лампу и
пошел на звук.
Оказывается, тут была еще комнатка, совсем маленькая, с большой выемкой
в полу посередине и подвешенной на цепях исполинской, литров на сто
пятьдесят, лейкой. Бочка, сбоку у нее торчит труба, а на ней насадка, как у
лейки, только из тонкой дощечки с просверленными дырками. Внутри холодная
вода - но в углу, отгороженная от мойки деревянной ширмой, небольшая печка,
рядом с ней стопкой сложены дрова и солома - на растопку, а на печке стоят
два ведра с водой. Нагреть до кипения, подняться по стремяночке - вон она,
рядышком - и залить в бочку. Парочка ведер, потом еще парочка - и уже можно
мыться, чуть кач-ни- и вода потечет, как в душе. Хочешь горячей воды - грей
еще два. Все предусмотрено для счастья. Даже ил и песок для мытья есть,
какие-то склянки с бальзамами в углу. Есть и огромное медное корыто - аналог
ванны.
До джакузи этой кустарщине далеко, но ведь здесь и такой душ - роскошь.
Чаще-то просто в реке моются, если, конечно, не считают, что смывающий
грязь - смывает свое счастье. "А, не так все и плохо, - подумал Моррест. -
Если меня оставят в должности..."
Потом взгляд упал в дальний угол - и будущий придворный летописец чуть
не выронил лампу. К вмурованному в пол и потолок столбу была привязана
трогательно-беззащитная женщина лет двадцати пяти - тридцати, полностью
обнаженная. Веревки впились в щиколотки и запястья. Наверняка Эленбейн
оставил ее, когда вышел встречать нового хрониста. Лампа давала совсем
немного света, но даже так были различимы рубцы, избороздившие спину и
ягодицы. На гвозде чуть сбоку висело орудие избиения - довольно-таки
измочаленная плеть. "И ты еще переживаешь, что занял чужое место, парень? -