"Павел Буркин. Пепел Сколена 1 " - читать интересную книгу автора

жестоко режутся, а еще на кетадринов ходят дружины воинственных баркнеев,
кенсов и самых злобных врагов кетадринов - фодиров. Когда и тех, и других
завоевала Империя, лет на двадцать вражда приостановилась. Но после Великой
Ночи конвейер смерти заработал с новой силой. Жестокость рождала еще более
жестокую месть, а месть порождала новых мстителей, и так до бесконечности.
Света в конце туннеля не предвиделось. Да и какой может быть свет, если
десять поколений предков только и делали, что вспарывали животы врагам (а
те, соответственно, им)? Что, мирные инициативы, "не убий" и
мир-дружба-жвачка? Ну, а как быть с повешенным дедом, зарубленным на брачном
ложе отцом, изнасилованными и посаженными на колья сестрами? Правда, мужчины
твоего племени проделывали то же самое с родней убийцы, но ведь и они мстили
за аналогичные деяния. А те... А эти в отместку... А те, дабы смыть с рода
позор...
Когда начинается грызня между народами, издавна жившими вместе, все
становятся чикатиллами. Такая вот геополитика "маленьких, но о-очень гордых
народов".
- Что ж, - наверняка внутренне забавляясь, произнес Амори. - Сейчас мы
позовем Эленбейна, и вы сможете научиться придворному этикету... или не
сможете, если ваши ответы нас не удовлетворят. Аджан, позови-ка нашего
уважаемого хрониста.
Эленбейн ван Эгинар явился злой, не выспавшийся и сонный - таким же,
впрочем, был и Моррест. А король уже заметил - и усмехнулся в соломенного
цвета бороду. Амори было тридцать шесть, за мирные годы он порядком
огрузнел, но в каждом движении еще чувствовалась грация хищного, смертельно
опасно-го зверя. Отчего-то Морресту казалось, что под дорогим плащом,
отороченным мехом горностая, и под сло-ем жирка - этаким вторым слоем
маскировки - скрываются железные мускулы, а стоящий у трона меч в роскошных
ножнах - не парадный, бутафорский, а боевой. И Амори знает, как с ним
обращаться. Но, разу-меется, безмозглая гора мышц никогда бы не создала
империю. Глаза Амори, свинцово-серые, властные, глубоко посаженные, выдавали
ум и осмысленную, холодную жестокость. Против воли Моррест поежился - если
король решит убить, он убьет. Не спасет ничто. Гордый, орлиный нос с легкой
горбинкой, почти не заметной на монетах, довершал сходство. Амори обладал
приятным баритоном, говорил не торопясь, взве-шивая каждое слово. И,
разумеется, он уже заметил состояние обоих кандидатов на должность.
- Что, спать хочется? Я понимаю кетадрина, он после воздержания в своем
монастыре эту сколенку заполучил. Я бы тоже не уснул. - Моррест едва не
покраснел. "Он что, считает меня озабоченным?" - А вы, Эленбейн? Неужто
впервые в жизни полезли в архив? А то как запрошу в архиве грамотку, так и
говорите: "Нет тут такой!" М-да. Хоть какая-то польза от кетадрина.
Теперь уже смутился Эленбейн. Похоже, он из древнего, знатного и
богатого рода, где считают, что работа - для смердов, а для них только вино,
стихи и смазливые рабыни. Они, наверное, думали, что работа летописца - это
такая синекура, куда можно пристроить непутевого отпрыска какого-нибудь
герцога. А Амори, понаблюдав за лицами подданных, резко переменил тон.
Улыбка исчезла, на лицо вернулась обыч-ная непроницаемая маска.
- А теперь к делу, - неожиданно холодно произнес король. - Мы
недовольны работой нашего при-дворного хрониста. Поэтому мы вызвали
известного летописца из Кетадринской земли, Морреста ван Вей-феля. Мы могли
бы просто сместить вас, Эленбейн, и заменить Моррестом в приказном порядке.