"Юлий Буркин. Какукавка ("Если", #7, 2002)" - читать интересную книгу автора

- Омерзительно. Гадко. И как книжонку сию грязную публика встретила?
Восторженно небось? Как все низкое.
- Давайте посмотрим... Та-ак... Вот. "Резкая критика церковных обрядов в
"Воскресении" была одной из причин отлучения Толстого святейшим Синодом от
православной церкви..."
- Отлучение? Неужели так?..
- Написано. Значит, точно...
- Если уж честно говорить, нам с Богом всегда было, тесно, как двум
медведям в одной берлоге... Но отлучение... Это, братцы, чересчур...
- Я вам про что и говорю, - проникновенно сказал пришелец, - не надо вам
все это писать. Один у России великий писатель, и тот скурвился - про
проституток пишет, от церкви отлучен... Кому это надо? Какой вы пример
народу подаете? Написали "Войну и мир" - да и хватит. Хорошая книжка! Я
читал. Честное слово, в восьмом классе... Там все, что надо, есть - и
национальный характер, и национальная идея, и национальный оптимизм... Да
все!.. Не опошляйтесь. Пашите землю, шейте сапоги. Может, тогда и не будет
у вас этих неприятностей в девятьсот десятом, и не побежите вы из дома, не
замерзнете на станции...
- Может, мне и Соньку бросить, пока не поздно? - заговорщически наклонился
граф к собеседнику.
- Ну, это вы уже сами решайте, Лев Николаевич. Тут я вам не советчик...
- Может, мне с духоборами в Америку махнуть? - наклонился граф к
собеседнику.
- Лев Николаевич, увольте. Не мне это решать.
- Да я не тебя, шельму, спрашиваю, - выпрямился граф, - я так, сам с
собой... А ты-то уже, я так понимаю, скоро к себе в будущее вернешься?
Давеча пришли ко мне двое мужиков, один говорит: "Вот пришли незваны", а
другой вторит: "Бог даст - уйдем не драны"... - Толстой по-детски
захихикал, но тут же осадил себя и продолжил: - Уж не серчай на меня, что
не гостеприимно принял...
- Да ладно, чего там, - засмущался пришелец. - Все нормально. Вы мне
главное скажите. Не будете "Анну Каренину" писать?
- Да ни за что! Все, хватит. Отписался.
- А "Воскресение"?
- Еще чего не хватало! Церковь я, чего греха таить, недолюбливаю, но
отлучение... Жить буду в свое удовольствие... Про меня еще скажут: нашел в
себе силы уйти в зените славы... И не унизился до ее эксплуатации... - от
удовольствия граф прищурился.
- Обязательно скажут, - подтвердил пришелец.
Толстой вздрогнул. Похоже, он и забыл о его присутствии.
- Сколько тебе тут осталось? - спросил. Гость глянул на часы:
- Одна минута.
- Ну и как там, в будущем?
- Нормально. Жить можно.
- А Россия как?
- Да... Так себе...
- Худо, - покачал головой Толстой. - А в Бога-то веруют?
- По-всякому... Вот, дядька у меня, например... Раздался легкий хлопок, и
пришелец исчез. Внезапный ветер смахнул со стола бумажные листы и закружил
их по комнате.