"16 авторов (буриме). Убить Чужого ("Eurocon" #2) " - читать интересную книгу автора

развесистыми бледными боками - и был вознаграждён опасливым "добрый день".
Деревенский обычай здороваться с каждым Георгий чтил свято, с удовольствием
наблюдая подчас оторопь встречного, судорожно пытающегося вспомнить, где он
с тобой мог видеться прежде.
В самом конце улочки пришлось вжаться в забор, давая дорогу бульдозеру.
За рычагами сидела сильно татуированная личность, голая до пояса, с
сигаретой на губе и, кажется, не слишком трезвая. На запылённой дверце
кабины упрямо проступали полузатёртые-полузамазанные слова: "Убей чужого!"
Судя по технике исполнения, надпись была делом рук какого-нибудь юного
патриота. Осмелели. Заметно осмелели. Раньше предпочитали уклончивое "Убей
урода!" Этак скоро, глядишь, дойдём до того, что и впрямь будем всё называть
своими именами.
Вскоре воссияла впереди крашенная серебрянкой ограда. Возле входа на
территорию магазина приткнулись три легковушки. Под жестяным навесом было
уже довольно людно. За столиком в центре бетонного квадрата шумно
пробавлялись винцом двое задорных визгливых юношей и три басовито
матерящиеся девушки. В левом углу бара прихлёбывал извечное своё розливное
пиво всё тот же Володька. Словно и не уходил вообще. Столик напротив
единолично оккупировал некто неизвестный. Георгий покосился на него
мимоходом и невольно задержал взгляд. Молодой бритоголовый красавец сидел,
не касаясь позвоночником пластиковой спинки стула, и, выпятив подбородок,
смотрел в никуда. Глаза - мёртвые, ртутные. На столе ополовиненная бутылка
дорогой водки и рюмка. Ни закуски, ни запивки.
Взяв пятьдесят граммов коньяка и бутерброд с сыром, Георгий,
естественно, подсел к Володьке.
- Никак праздник у тебя? - полюбопытствовал тот.
- Праздник. Дорожку домостил... А ты, я смотрю, решил тут навеки
поселиться?
- Ага! Навеки! Я уж и на собрании отсидеть успел... Только-только
подошёл.
- Шумно было на собрании?
Володька ощерил зубы. Редкие. Желтоватые. Зато свои.
- Помнишь, как лягушки в прошлом году вопили? "Безобразие!
Возмутительно! Озеро пересыхает! Надо что-то делать! Переизбрать правление!
А то совсем без воды останемся!.." - Лягушачьи интонации вышли у него
забавно и очень похоже. - Так и мы. Один к одному. У нас же в "Початке"
контингент - какой? Пенсионерки, бабушки-старушки... Но горла-астые...
- А что у вас там пересыхает?
- Ну как... Пелагее Петровне яблони повырубили, Клавдии Сергеевне
бульдозером штакетник смяли... Выживают старушек.
- Кто?
- А то сам не знаешь кто! Кто нас отовсюду выживает?
- Что ж у вас, сторожа нет?
- Был. Уволился... Да ты с ним знаком, с Евсеичем. Сегодня, чай,
виделись...
Георгий пригубил коньяк, откусил краешек бутерброда и принялся в
задумчивости жевать. Жевал долго.
- Ума не приложу, что бы мы делали без чужих... - искренне поделился он
наконец. - Что ни случись - чужие. Озеро пересыхает - чужие. Яблони
вырубили - чужие. Раньше-то и свалить было не на кого...