"Готфрид Бюргер. Удивительные путешествия барона Мюнхгаузена (барон Мюнхгаузен)" - читать интересную книгу автора

подобие лестницы и по ней благополучно выбрался на свет.
Наученный горьким опытом, я стал другими способами отделываться от
медведей, которые охотно гонялись за моими пчелами и лазали по ульям. Я
вымазал медом дышло телеги и ночью залег в засаде неподалеку от нее. Все
произошло именно так, как я ожидал. Огромный медведь, привлеченный запахом
меда, принялся с такой жадностью лизать передний конец дышла, что втянул
его в себя через глотку, желудок и кишки, и оно сзади вылезло наружу.
Когда медведь с такой ловкостью нанизал самого себя на дышло, я подбежал к
нему и заклинил отверстие в дышле. Тем самым я отрезал лакомке путь к
отступлению и оставил его в таком виде до утра. Великий султан, случайно
проходивший мимо, чуть не умер от хохота над этой проделкой.
Вскоре после этого русские заключили с турками мир, и меня, в числе
других пленных, отправили в Санкт-Петербург. Но я вскоре ушел в отставку и
покинул Россию во время великой революции, лет сорок тому назад, когда
император, еще покоившийся в колыбели, вместе со своей матерью и отцом,
герцогом Брауншвейгским, фельдмаршалом фон Минихом и многими другими был
сослан в Сибирь.
В тот год во всей Европе свирепствовал такой мороз, что солнце,
по-видимому, пострадало от холода, отчего оно с тех самых пор и до
сегодняшнего дня хворает. Мне поэтому при возвращении на родину пришлось
испытать более тяжкие злоключения, чем по пути в Россию.
Ввиду того, что мой литовский конь остался в Турции, я был вынужден
отправиться на почтовых. Случилось однажды, что нам пришлось ехать по
узкой дороге, окаймленной высокой изгородью из шиповника, и я напомнил
кучеру о том, что нужно протрубить в рожок, иначе мы рисковали в этом
узком проходе столкнуться со встречным экипажем и застрять там. Парень
поднес рожок к губам и принялся дуть в него изо всей мочи. Но все старания
его были напрасны. Из рожка нельзя было извлечь ни единого звука. Это было
совершенно непонятно и могло кончиться для нас настоящей бедой, так как мы
вскоре увидели, что навстречу нам мчится экипаж, объехать который было
совершенно немыслимо.
Тем не менее я выскочил из кареты и прежде всего выпряг лошадей. Вслед
за этим я взвалил себе на плечи карету со всеми четырьмя колесами и всеми
дорожными узлами и перескочил с этим грузом через канаву и изгородь
вышиной в девять футов. Это было отнюдь не пустяком, принимая во внимание
вес экипажа. Перепрыгнув обратно через изгородь, я снова очутился на
дороге, но уже позади чужой кареты. Затем я поспешил к нашим лошадям,
подхватил обеих и, зажав их под мышками, прежним способом, другими словами
- двойным прыжком туда и обратно, доставил их к карете, приказал запрягать
и благополучно добрался в конце перегона до постоялого двора.
Я мог бы еще добавить, что одна из лошадей, очень резвая и молодая - ей
было не более четырех лет, - чуть было не натворила беды. Когда я совершал
второй прыжок через изгородь, она зафыркала и, выражая неудовольствие
моими резкими движениями, стала брыкаться. Но я справился с ней, засунув
ее задние ноги в карман моего сюртука.
На постоялом дворе мы отдохнули после всех наших приключений. Кучер
повесил свой рожок на гвоздь подле кухонного очага, а я уселся напротив
него.
И вот послушайте только, милостивые государи, что тут произошло!
Внезапно раздалось: "Теренг! Теренг! Тенг! Тент!"