"Готфрид Бюргер. Удивительные путешествия барона Мюнхгаузена (барон Мюнхгаузен)" - читать интересную книгу автора

Не стану затягивать повествования - скажу только, что я вернулся на
корабль и попросил послать со мною две трети экипажа. Они должны были
помочь мне содрать шкуры и перетащить на корабль окорока. Мы справились с
этим делом в несколько часов и загрузили все трюмы корабля. Все, что
осталось, мы побросали в воду, хотя я не сомневаюсь, что при умелом засоле
эти части были бы не менее вкусны, чем окорока.
Сразу же по возвращении я от имени капитана послал несколько окороков
лордам адмиралтейства, несколько других - лордам казначейства, несколько
штук - лорд-мэру, лондонскому городскому совету и торговым компаниям, а
остальные - самым близким моим друзьям. Со всех сторон на меня посыпались
выражения благодарности, а Сити на мой подарок ответило по-особому: я
получил приглашение ежегодно участвовать в традиционном обеде в день
выборов лорд-мэра.
Медвежьи шкуры я отослал русской императрице - на шубы для ее
величества и для всего двора. Императрица выразила свою признательность в
собственноручном письме, доставленном мне чрезвычайным послом. В этом
письме она предлагала мне разделить с ней ложе и корону. Принимая, однако,
во внимание, что меня никогда не прельщало царское достоинство, я в самых
изысканных выражениях отклонил милость ее величества. Послу, доставившему
письмо императрицы, было приказано дожидаться и лично вручить ее
величеству ответ. Второе письмо, вскоре полученное мною, убедило меня в
силе владевшей ею страсти и в благородстве ее духа. Причина последней ее
болезни - как она, нежная душа, соблаговолила пояснить в беседе с князем
Долгоруким - крылась исключительно в моей жестокости.
Не пойму, что находят во мне дамы! Но царица не единственная
представительница своего пола, которая предлагала мне свою руку с высоты
престола.
Нашлись люди, распускавшие клеветнические слухи, будто капитан Фиппс во
время нашего путешествия проник не так далеко, как мог бы это сделать. Но
здесь уж я обязан вступиться за него. Наш корабль шел правильным путем,
пока я не перегрузил его таким неимоверным количеством медвежьих шкур и
окороков, что было бы просто безумием пытаться плыть дальше. Ведь мы едва
были в состоянии противостоять сколько-нибудь значительному ветру, не
говоря уже о ледяных горах, плавающих в северных широтах.
Капитан впоследствии не раз выражал свое недовольство тем, что он не
разделяет со мною славу этого дня, который он напыщенно называет "днем
медвежьих шкур". При этом он весьма завидует славе, которую доставила мне
эта победа, и всеми силами пытается умалить ее. Мы не раз уже ссорились по
этому поводу, да и теперь еще отношения у нас остаются несколько
натянутыми. Между прочим, он утверждает, будто я не имею основания ставить
себе эту историю в заслугу, что медведей я обманул, прикрывшись медвежьей
шкурой. Он, по его словам, решился бы направиться к ним без маскировки, и
они все равно приняли бы его за медведя.
Тут, правда, я коснулся столь щекотливого и острого пункта, что
человек, умеющий ценить светскую любезность, не может спорить по такому
поводу с кем бы то ни было, и уж во всяком случае не с высокородным пэром.



ДЕВЯТОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ НА МОРЕ