"Энтони Берджесс. Убийство под музыку" - читать интересную книгу автора

"Он был вместе с испанским посольством, - объяснил Хопкинс. - Был
вместе со всеми, но довольно быстро ушел, как он сказал, на репетицию".
"Вы дурак, Ватсон! Вам следовало его задержать. - Строго говоря, это
относилось к Хопкинсу, у которого он спросил: - Выходя, он нес скрипичный
футляр?"
"Нет".
Я сказал в сердцах: "Холмс, меня нельзя называть дураком. По крайней
мере в присутствии других".
"Вы дурак, Ватсон, говорю это снова и снова, вы дурак! Но, инспектор,
насколько я понимаю, при нем был скрипичный футляр, когда он прибыл сюда
вместе с отъезжающими?"
"Да, теперь, когда вы спрашиваете об этом, я припоминаю, что был".
"Появился с ним и удалился без него?"
"Так и было".
"Вы дурак, Ватсон! В скрипичном футляре была бомба с часовым
механизмом, он пронес его в королевское купе и, я думаю, подложил под
сиденье. А вы, вы позволили ему уйти ".
"Ваш идол, Холмс, ваш пиликающий бог... И вдруг превратился в убийцу.
Не смейте называть меня дураком".
"Куда он направился?" - обратился Холмс к Хопкинсу, проигнорировав мое
возмущение.
"Действительно, сэр, куда он направился? Вряд ли это имеет значение.
Сарасате найти не трудно".
"Для вас это будет трудно. У него нет больше репетиций. Его гастроли в
Англии закончились. Даю голову на отсечение: он сел на поезд в Харвич,
Ливерпуль или какой-нибудь другой портовый город, чтобы оказаться там, где
ему ваш закон уже неписан. Вы можете, конечно, телеграфировать во все
полицейские участки прибрежной зоны, но, судя по вашему выражению лица, вы
едва ли намерены это сделать".
"Совершенно верно, мистер Холмс. Будет трудно предъявить ему обвинение
в попытке цареубийства. Из области лишь предположений".
"Думаю, вы правы, инспектор, - сказал Холмс после длинной паузы, в
продолжение которой он хмуро разглядывал плакат, рекламирующий туалетное
мыло. - Послушайте, Ватсон, я жалею, что назвал вас дураком".
Вернувшись на Бейкер-стрит, Холмс постарался задобрить меня, откупорив
бутылку старого коньяка - прощальный дар еще одной царственной особы, а
поскольку особа была магометанином, резонно предположить, что обладание этой
роскошью шло вразрез с предписаниями его религии, и можно лишь подивиться
тому, как он изловчился залучить для своего винного погреба часть
наполеоновского сокровища - предмет законных притязаний британских властей
после смерти их узника на острове Св. Елены. Ибо этот несравненный коньяк
был, как свидетельствовала монограмма на этикетке, из той бочки, что,
очевидно, давала некоторое утешение пленному императору.
"Должен сознаться, Ватсон, - сказал Холмс, любуясь золотой влагой в
своем куполовидном бокале из набора, преподнесенного ему благодарным
хедивом, - что я позволил себе слишком много гипотез, предполагая, что вы
разделяете мои подозрения. Ничего не зная о них, все же именно вы, в своем
неведении, дали мне ключ к разгадке тайны. Я имею в виду тайну предсмертной
какофонии - лебединой песни застреленного бедняги. То было послание
человека, захлебывающегося собственной кровью, Ватсон, и потому неспособного