"Энтони Берджес. Трепет намерения" - читать интересную книгу автора

теперь-Джон Иннес, прикрытие для накрытого Роупера.
Сэр, я прекрасно понимаю, что для правительства Ее Величества
возвращение Роупера-вопрос животрепещущий. Все мы помним запросы в палате
общин, особенно после ликующего сообщения ТАСС об огромном успехе в
разработке нового ракетного топлива и после того, как "Евровидение" показало
"Зверя"* на первомайском параде в Москве. Но я совсем не понимаю другого:
почему похитить Роупера поручили именно мне, если, конечно, это не
объясняется неоспоримым и безграничным доверием, которое я снискал себе
(чего уж скромничать!) за пятнадцать лет работы в разведке. Однако Вам,
несомненно, должно быть известно, что я все еще питаю теплые чувства к
своему бывшему однокласснику, с которым до его побега мы были чуть ли не
друзьями, хотя, случалось, подолгу не виделись (война, да и после нее, а
потом его женитьба, мое назначение в Пулдж). Последней весточкой,
отправленной Роупером на Запад, была адресованная мне открытка весьма
загадочного содержания, над которой, не сомневаюсь, наши шифровальщики до
сих пор ломают головы: "Без двух минут четыре. Ликуйте, суки. Загрызли
мученика". Давайте-ка о деле Роупера начистоту. Уверен, что "вариант первый"
не сработает. Роупер ни за что не согласится вернуться. Что прошло, то
прошло-в этом его научное кредо. Он никогда не копается в том, что давно
выброшено на свалку. Если уж он еретик, то придерживается той же ереси, что
и Вы: верит, что жизнь может стать лучше, а человек благороднее. Не мне,
конечно, говорить, что все это чушь собачья. Не мне вообще
философствовать-я всего лишь старший исполнитель.
Я понимаю, сэр, почему для Роупера разработано два варианта: сначала
использовать все доводы и лишь потом силу. В свободе выбора есть
пропагандистская ценность, хотя я-то знаю, какие посулы содержатся в зашитых
у меня в подкладку официальных письмах, полученных из первых рук, знаю, как
эти первые руки призывно машут. А вернись он, и через месяц-другой-суд. И
все же я выполню задание. Для этого превращусь в мистера Себастьяна Джаггера
(на сей раз задубелое лицо бородача для моего паспорта, естественно, не
понадобилось). Итак, Джаггер, эксперт по пишущим машинкам. Кстати, по такому
поводу могли бы окрестить меня Пцук Енгшщзх. Джаггер спустится на берег и в
туалете какого-нибудь ресторана быстро превратится в нечто благообразное,
покрякивающее и до глубины души славянское. Потом, если все пойдет по плану,
такси быстро доставит его к месту, где будет в тот вечер находиться Poупep и
где он будет отрезан от остальных участников научного syezd' a. Я предстану
перед ним прежним, до боли знакомым, воскрешая в памяти Роупера не только
отринутый им Запад, но и его самого в прежней, выброшенной на свалку жизни.
Думаете, его можно уговорить? Я даже спрошу иначе: Вы думаете, я
приложу все усилия, чтобы его уговорить? Я-то сам (буду откровенен, ведь это
мое последнее задание) убежден, что должен убедить Роупера? Все это большая
грязная игра, попахивающая геноцидом: ракеты и сверхнадежные системы раннего
предупреждения прекрасно вписываются в ее правила. Но, сэр, никто никого не
собирается убивать. Идея тотального уничтожения не менее бредовая, чем
магическое зеркало или любая средневековая чепуха. Когда-нибудь антропологи,
стараясь не выдать своего недоумения, будут рассуждать о луддитских замашках
в наших отнюдь не легкомысленных заигрываниях с коллективным самоубийством.
Но я в этой игре всегда честно выполнял свою роль-надежного исполнителя,
этакого полиглота, проворного, ломкого, хладнокровного. А с другой стороны,
я-пустое место, идеально отлаженный черный ящик. Есть у меня давнишняя