"Энтони Бурден. Вокруг света: в поисках совершенной еды " - читать интересную книгу автора

Введение

Мы с Чарли находимся в дельте Меконга, сидим и пьем вьетнамский самогон
из пластиковой бутылки из-под колы. Темно. Единственный источник света -
лампочка, работающая от генератора, и на земле, застеленной сшитыми вместе
мешками из-под удобрений и риса, сервирован обед: скромная трапеза
земледельца, состоящая из печеной в глине утки, супа из утки и лепестков
банана, салата и фаршированной китайской горькой тыквы. Хозяин дома,
которого все любовно называют "дядюшка Хэй", сидит слева от меня, положив
правую руку мне на колено. Время от времени он сжимает мое колено, просто
чтобы удостовериться, что я здесь и всем доволен.
Я всем доволен. Просто очень доволен. Напротив меня сидит
девяностопятилетний беззубый старик с молочно-белым бельмом на глазу, в
черной пижаме и резиновых сандалиях. Он то и дело поднимает свой стакан с
отвратительной домашнего приготовления рисовой водкой - призывает меня
выпить еще по глоточку. Меня уверяли, что он герой войны. Он воевал с
японцами, с французами. Еще он воевал на "американской войне". Мы
уважительно приподнимаем наши стаканы и делаем еще по глотку.
Дело в том, что за этим столом буквально все - герои войны. Когда мы
хозяйничали в этой стране, дельта Меконга являлась своеобразным полигоном,
эпицентром действий американских войск, - и вот теперь все они жаждут выпить
со мной. Старик, сидящий напротив, поджав под себя ноги, как
шестнадцатилетний подросток, уже шесть раз поднимал свой стакан, глядя в мою
сторону и уставив на меня свой единственный зрячий глаз. Вот кто-то дергает
меня за рукав:
- Пожалуйста, сэр... вон тот джентльмен... он тоже герой войны. Он
хотел бы выпить с вами.
По другую сторону импровизированной скатерти я вижу крепкого мужчину
лет приблизительно сорока с толстой шеей и мощными руками. Он смотрит на
меня в упор. Нет, этот не робеет и не стесняется. Он тоже улыбается, но не
теплой, дружелюбной улыбкой, какой улыбался мне дедушка. Эта улыбка говорит:
"Я убил с десяток таких, как ты. Ну, давай теперь посмотрим, умеешь ли ты
пить".
- Вот он я, Прохладный Бриз, - говорю я, стараясь не мямлить. - Ну-ка
попробуй, возьми меня голыми руками!
Я смотрю на него самым паскудным взглядом звезды уголовного сыска
Грязного Гарри и осушаю еще один стакан того, что, как я теперь начинаю
понимать, является формальдегидом.
Трое коммунистических деятелей из Народного комитета Кантхо, поедая
салаты при помощи палочек, с интересом смотрят на придурочного американца,
который проделал такой путь - в самолете, на машине, в сампане, - чтобы
поесть печеной утки с крестьянином, выращивающим рис, и его семьей, а сейчас
делает двенадцатый глоток и беспокойно озирается - сколько еще героев войны
захотят выпить с ним. Вокруг "скатерти" скопилось человек двадцать пять.
Сидят, поджав под себя ноги, раздирают пищу своими палочками, смотрят на
меня. Женщины при служивают, появляются из темноты, поднося еду и выпивку,
иногда что-то говоря резкими голосами.
"Не давайте ему разрезать утку! - Мне кажется, именно это они