"Сергей Булыга. Глаголь добро (Журнал "Фантакрим-MEGA")" - читать интересную книгу автора А он:
- Сейчас покажу. Раскроет книгу и пошел чесать: - За Индейским царством, за Опоньским государством... И навалит такого, что за неделю потом не расчухаешь. В этой Шамбале ни зимы, ни лета, а всегда жниво, всегда сенокос, всегда масленица и все разом. Там лаптей никто не плетет, лапти сами на деревьях растут. Там молочные реки, там сметанные моря, там водка в колодцах. И бабы все ядреные и незамужние. Вздыхают мужики, а Шпак дальше городит: - Там мужики степенные, работящие, малопьющие, все на гармониях играть мастера. И плешивых нет; все сплошь кудрявые и обходительные. Бабы слушают, рты разинули. - Еще, еще! - просят. Да могли б и не просить, теперь Шпака и так до утра не остановишь. И заливает он про луга заливные, про леса земляничные, про дороги пуховые, про пороги парчовые... У него спросят: - А кабы нас туда, так взяли бы? Или там все кругом занято? Небось, как мухами усижено! Смеется Шпак: - Так у той Шамбалы конца и края нет. Там где ни станешь, везде середина! Тут у него давай просить: - Дай подержаться! мудреные, и с заковыками. И такие все разные, и так много их - ну точно, как мы сами, люди непохожие, на земле вперемешку рассыпаны. И вот она, жизнь: рядом, открытая, а такая вся непонятная! Отдадим книжечку, он ее тотчас рукавом утрет, в торбу спрячет, шапку наденет - и к двери. А за леченье он ничего не брал. Ну, поест, ну, поспит, ну, одежду новую - не откажется. Если, конечно, старая на плечах не держится. А чтоб остаться там, корень пустить - тут ни в какую. - Я, - говорит, - Шпак, птица перелетная; мне летать на роду написано. И уж в какие сытые дома ни приглашали, все равно откажется. Говорят ему: - Куда ты идешь, босоногий? Зима на дворе, дороги заметенные. Оставайся, живи, мы тебе в красном углу постелим, мы тебя за отца родного почитать будем. Да и хворым и убогим такое удобней - всегда знать будут, где ты обретаешься. - Нет, - говорит, - не могу, не взыщите. И так он посмотрит, и так улыбнется, что никакой обиды, никакой досады не оставит. И - в двери... Ему что? Он взял да ушел. А нам каково? Смущается народ. И вот помаленьку-полегоньку стали Шпака все чаще к себе призывать. И не столько через хворь, сколько через интерес. Призовут и пристанут: читай да читай! А он никогда никому не откажет; сядет, книжку раскроет, читает... Что-де в той Шамбале из-под земли кругом криницы бьют. И кто в такой |
|
|