"Кир Булычев. Похищение Тесея. Галактическая полиция ("Кора Орват 2")" - читать интересную книгу автора

Угрозы лишить русскую команду причитающегося ей выигрыша возымели
наконец действие. Виновные были вычислены, выведены со стадиона, и одного из
помощников судьи, которого царапнуло пулей на излете, унесли на носилках и
вместо него выпустили запасного, к сожалению, тоже с Тринидада. Матч
продолжался.
Кришнаит протянул Коре еще одну лепешку, завернутую в листок бумаги с
номером телефона и предложением встретиться для обсуждения духовных проблем.
Милодар, заметив, что Кора читает листок, в мгновение ока выхватил его и
сжевал. Кришнаит тихо плакал. На поле кипели страсти, потому что
Марадона-Джуниор упал в нашей штрафной площадке и делал вид, что ему сломали
ногу. Но кто мог сломать ему ногу, если рядом никого, кроме бело-голубых, и
не было! Если кто и сломал ему ногу, то не иначе как аргентинский защитник
Хуан Обермюллер, наверное, его дедушка был палачом Освенцима.
Стадион ревел, пытаясь издали доказать этим перекупленным тринидадцам,
что Марадона-Джуниор сам сломал себе ногу, чтобы заработать пенальти, и даже
сломал ее заранее, вчера или позавчера, под общим наркозом.
На беговую дорожку выехали три пожарные машины и начали угрожающе
поводить рыльцами шлангов, как бы отыскивая жертвы.
Судья из Тринидада отправился к белой отметке, чтобы показать, откуда
он назначает одиннадцатиметровый штрафной удар в наши многострадальные
ворота. Марадону-Джуниора унесли, а весь стадион принялся выть, чтобы
запугать тринидадского судью. Но, видно, заплатили ему в галактических
кредитах, так что разжалобить судью никак не удавалось.
Христофор Кортес, по прозвищу Буэнос-Айрес, вышел к мячу и установил
его, не обращая внимания на беспорядочные выстрелы с трибун. Отмахиваясь от
пуль железной перчаткой, отошел на десять метров. Наш вратарь Харитонов
покачивался, как пантера перед прыжком, и вместе с ним покачивался весь
стадион. Даже Кора ощутила ужас перед тем, что сейчас произойдет.
Нарастая, как далекая лавина, и заполняя собой воздух, над стадионом
возник и расширился глухой, многотысячеглотковый свист.
Коре казалось, что этот свист придавит к траве, расплющит несчастного
нападающего аргентинцев, вынужденного, разбегаясь, тащить на себе этот
непосильный многотонный груз.
Но тот, выдирая ноги из земли, отчаянно стремясь к мячу, все же
добрался до него и ударил, как можно ударить по пудовой гире...
Мяч лениво покатился по траве, с трудом добрался до ворот, и там уже,
как следует подпрыгнув, вратарь Харитонов накрыл его телом и замер, словно
совершил немыслимый подвиг, прыгнув за мячом на высоту пятиэтажного дома.
Но как воспарил стадион! Как все кричали и веселились, пели и плясали,
пили водку, припрятанную в карманах и за пазухой, распевали народные песни.
Удрученный нападающий побрел к центру поля, а наши, словно в них
вселился дух войны и победы, ринулись к воротам противника.
Удар Желюбко пришелся в штангу, и она зазвенела, как мачта от попавшего
в нее пиратского ядра, Кусюцкий врезал мячом во вратаря, и того пришлось
унести с поля, поменяв на нового, молодого и, к счастью, необстрелянного.
Штурм ворот аргентинской команды неизбежно закончился бы голом, если бы
не очередная случайность. В то время как защитники аргентинцев бестолково
отбивали мяч куда угодно, только подальше от своей штрафной площадки, один
из таких случайных ударов послал мяч в ноги Хуана Обермюллера, и этот
аргентинец немецкого происхождения совершенно случайно оказался в центре