"Кир Булычев. Встреча под Ровно" - читать интересную книгу автора

- Это удивительная и страшная планета, - сказал Гитлер. - Будь моя воля,
я бы снял ее со списка прогресса. Пускай они сами себя сожрут. Чего стоит
этот болезненный культ тиранов! Чем больше людей ты уничтожаешь, тем больше
тебя воспевают.
- В этом отношении ты по сравнению со мной мальчишка.
- Может быть. Потому и трубы в честь тебя гремят громче. Они стояли и
смотрели на карту. Потом Гитлер сказал:
- Тебе пора.
- Ты когда свяжешься с центром? - спросил Сталин.
- Сегодня ночью, - сказал Гитлер. - И я поддержу твою просьбу. Мне так
хочется домой...
Гитлер проводил Сталина до лестницы.
- Помнишь, мальчишками мы мечтали о подвигах и боях?
- Мы тогда не знали, как пахнут реки крови, - сказал Сталин.
- Но мы не делаем великое и благородное дело, - сказал Гитлер. -
Когда-то, достигнув гармонии, земная цивилизация воспоет нас... уже не как
тиранов.
- Трудно, - сказал Сталин.
- Я поддержу твою просьбу. Сталин вышел под дождь. "Мерседес" стоял у
самого входа в бункер. Плащ не успел высохнуть, и от него было холодно и
гадко.
Далеко-далеко, под невидимыми сквозь тучи звездами нарастал смутный гул.
"СБ" идут, подумал Сталин. Я вчера приказал совершить налет на Берлин и
почти забыл об этом. А они идут.
Немецкие офицеры замерли, глядя в небо. Уже в танкетке, возвращаясь к
партизанскому аэродрому и отворачиваясь от майора, которого вдруг одолел
кашель, Сталин вспомнил, что надо бы увеличить пайки писателям,
эвакуированным в Чистополь. Но за делами он все время об этом забывает.
Впрочем, если те писатели вымрут, найдутся другие. В сущности, это мелочь.

* * *

Они сидели на краю заброшенного, забытого шоссе. Между старых бетонных
плит росли кусты рюсы. В лучах закатного солнца вспыхивал искоркой высоко
летевший питекор.
Суус сорвал травинку и принялся жевать ее.
- Знаешь, о чем я тоскую? - сказал он. - О глотке грузинского вина.
- Не могу разделить твоей тоски, - сказал Хил. Здоровый образ жизни и
несколько удачных операций сделали свое дело. Он казался куда моложе, чем
тридцать лет назад, осенью 1942 года по христианскому летоисчислению, в
бункере под Ровно. - Мне мысли о той планете отвратительны.
- Я знаю почему, - сказал Суус, поглаживая седые усы - он не смог
отказаться от них, вернувшись домой. - Потому что ты потерпел поражение.
Помнишь, ты укорял меня за то, что я начал на каком-то этапе ассоциировать
себя с социумом, которым я руководил?;
- Не в поражении дело. Мне всегда был гадок строй, который я вынужден был
создать, и маска, которую я носил.
Хил лег на спину и прищурившись смотрел в яркое синее небо.
- Может быть, - сказал он после паузы, - виной тому страх. Страх смерти в
апреле сорок пятого.