"Кеннет Балмер. Солнца Скорпиона (Дрей Прескот - 2)" - читать интересную книгу автора

Генала. - Неужели вы не желаете жить собственной жизнью?
Он стиснул кулаки.
- Да, Писец, я-то желаю! Но бунт...такое дело надо тщательно
обдумать... тщательно обдумать... - и он беспокойно осмотрелся по сторонам.
Многие мужчины и женщины говорили о бунте. И невольники, и рабочие -
все говорили о том времени, когда они в результате восстания станут
свободными людьми. Но, по-моему, никто из них в это время не поднимался
мыслью от просто восстания к настоящей революции.
Может быть, говоря так, я проявляю несправедливость к Пророку.
Наверно, он даже тогда видел сквозь кровавую утробную реакцию
восстания проблески идеалов революции, ибо впоследствии он показал себя
благородным человеком. Его называли просто Пророком; несомненно, у него
было имя, но это имя забыли. Раба могут называть так, как того захочет
хозяин. Меня, например, стали называть Писцом, по выполняемой мной работе,
и я даже не ведал об этом, пока употребление данного имени не стало
привычным. Среди тесных построек "нахаловки" на сухопутной границе города,
за пределами пестрых и величественных районов, где жили в роскоши магнаты
Магдага, овеваемые при дневной жаре прохладным ветерком с моря, Пророк
двигался уверенной поступью, проповедуя. Он попросту говорил, что ни один
человек не должен владеть другим как рабом, что ни один человек не должен
съеживаться от страха перед кнутом - ни невольник, ни рабочий, ни
свободный, что люди должны в какой-то мере распоряжаться тем, что
происходит с ними в жизни.
Я время от времени встречал его, бродящего по "нахаловке" среди
невольников и рабочих, произносящего свои пламенные речи, которые
наталкивались лишь на тусклые взгляды и разочарованные пожимания плечами,
на отсутствие всякой надежды. Он постоянно скрывался от стражников. Рабочие
питали к нему жалость и некоторую приязнь, какую вызывал бы слепой пес,
которого они не дали бы убить. Поэтому они прятали его, кормили и
переправляли из убежища в убежище. В этом лабиринте древних кирпичных и
глиняных стен, проваливающихся крыш и обветшавших стен и башен могла
заблудиться целая армия. Стражники осмеливались соваться вглубь "нахаловки"
на свой страх и риск и только с крупными силами.
На два дня из каждых двенадцати рабочие могли возвращаться домой в
"нахаловку". Зачастую они умудрялись задержаться там подольше - пока их не
вспугивали стражники. Вот тогда-то Пророк и обращался к ним со своей
проповедью, пытаясь воспламенить их и пробудить от спячки.
Так как он даже по крегенским стандартам был стар - полагаю, ему было
лет сто восемьдесят - его волосы уже полностью поседели. Седая грива,
борода и усы были только признаком возраста, а удивительное сходство с тем,
как обычно представляют себе пророков являлось всего лишь случайным
совпадением. Но его старые глаза, когда он говорил, так и впивались в меня,
что твоя барракуда, а хриплый голос гремел, как труба, разносясь на добрые
четверть дуабура. Такие люди известны и на нашей родной Земле.
Стражники, как звери, так и люди, редко совались в заселенную рабами
"нахаловку". Холли, Генал и я стояли в дверях, слушая Пророка, и лица у
обоих моих молодых друзей горели от внутренней страсти. Они, по крайней
мере, видели смысл в том, что говорил Пророк. В рассеянном свете факелов
стоявшая перед нами масса рабочих и невольников слушала его, словно
развлекаясь спектаклем. Их дух уже был сломлен кнутом. Внезапно раздались