"Пьер Буль. Бесконечная ночь" - читать интересную книгу автора

- О друг, - сказал он серьезно, - не согласишься ли ты оказать мне
чрезвычайную любезность и сказать, который теперь век?
- Простите? - ответил я.
- Я был бы тебе очень признателен, - продолжал он, - если бы ты назвал
мне номер этого века.
Изумление, в которое меня поверг этот вопрос, вряд ли могло быть
смягчено следующим обстоятельством: незнакомец говорил на латыни. Я
неплохо знаю этот язык, так что без труда понимал незнакомца и мог ему
отвечать. Мы вели разговор на классической латыни, и теперь я передаю его
с возможной точностью.
Сначала я подумал, что имею дело с любителем глупых шуток. Но его
подчеркнутая вежливость вынудила меня отвергнуть это предположение. Тогда,
быть может, сумасшедший? Как бы то ни было, я решил говорить ему в тон.
- О гражданин, - сказал я, - с великим удовольствием я отвечу тебе. Мы
живем в середине двадцатого века. Точнее, в тысяча девятьсот сорок девятом
году.
На лице незнакомца появилось выражение горестного изумления. Он с
упреком посмотрел на меня и сказал:
- О друг, кто внушил тебе мысль издеваться над человеком, который
прибыл сюда из другого времени и потому совсем одинок здесь? Я отлично
знаю, что сейчас вовсе не тысяча девятьсот сорок девятый год, как говорит
твой лживый язык, ибо, если мои расчеты точны, я покинул королевство
Бадари около восьми тысяч лет назад. А у нас в это время был уже
девятитысячный год.
Я много раз слышал, что нельзя спорить с душевнобольными. Этот, видимо,
помешался на том, что живет в другом веке. Я вспомнил, что читал как-то
статью о недавнем открытии Брайтоном развалин древнего города Бадари. Я
заинтересовался тогда удивительной цивилизацией, о которой узнали
благодаря раскопкам этого ученого. Вероятно, подобное же чтение помутило
разум этого бедняги.
Я отвечал не спеша, все время в одном тоне.
- Я не спорю, о незнакомец, против твоих слов о необычайной древности
великолепной бадарийской цивилизации. Однако - и в этом я призываю в
свидетели богов - у меня не было и мысли смеяться над тобой. Мои слова
означали только, что у нас теперь тысяча девятьсот сорок девятый год по
христианскому летоисчислению. Тебе, несомненно, известно, о мудрец, что
время относительно. Поэтому мы можем одновременно жить в двадцатом веке от
рождества Христова и восемнадцатитысячном году или около того, если начало
летоисчисления будет у нас общим с жителями просвещенного и прославленного
города, о котором ты говоришь.
Эти слова его успокоили. Он погрузился в глубокое раздумье, занявшись,
по-видимому, сложными вычислениями.
- Друг, - сказал он наконец, - прости мне, что я усомнился в твоем
чистосердечии; но ты не посетуешь на меня, если узнаешь, какую сложную
проблему приходится мне решать. В знак доверия я хочу раскрыть тебе мою
тайну. Я не думаю, что это заставило бы усомниться во мне ученейшую
Академию, которая послала меня сюда. К тому же я вижу на твоем лице
признаки некоторого слабоумия, которое является для нас гарантией
надежности человека. Прости мне мою откровенность; впрочем, эта черта
присуща всем бадарийцам. Узнай же то, что не укрылось бы от тебя, будь ты