"Николай Булгаков. Я иду гулять " - читать интересную книгу автора

толку, кстати, мало).
- Чего это вы там делаете? - спросила Полинка, у которой было
мгновенное чутье на всякие перемещения.
- Ничего, - сказал я и закрыл дверь, ведущую к самовару.
Она захотела войти в комнату, но я встал на пути. Тем самым разжег ее
любопытство совершенно.
А дым от газет идет огромный. Повалил в форточку. Скоро в доме это
заметили и стали ходить. Когда я увидел в окно, что приближается несколько
бабушек с участковым (я уже знал, что "участковый" - это милиционер, все как
по писаному!), я выпрыгнул в окошко и скрылся у Игоря, боясь выглядывать в
его окно.
Это было ужасно страшно! Я почти плакал от досады, что все так страшно
и неприятно. Как я боялся, что "дело так не оставят"! (Самая противная фраза
на свете! Бр-р...) Сообщат в школу, например. (А в школе у меня, сидевшего
на уроке сложив руки, была незапятнанная репутация отличника - не то что во
дворе!)
Но ведь дома же стоял на буфете самовар!


Когда мы выходили во двор, Гаврикова из переднего флигеля, длинная и
худая, наша скандалистка, кричала, что у нее от нашего мяча болит голова -
так мы стучали о ее стенку. И что она приведет участкового. Она нас глубоко
ненавидела. В ту же минуту начинала ненавидеть, как только видела.
За забором от нашего двора жил злой дядька, который нас не выносил. Как
только начиналась весна, зеленел его сад, мы выходили весело с мячом - он
зеленел от злости. Мы играли в нашем дворе, и мяч иногда, повинуясь законам
физики, пролетал через этот забор. Мы кричали: "Автора!" И "автор" перелезал
за мячом. Дядька тут же давал о себе знать. Он либо кричал на нас, либо если
не кричал, то копил неимоверную злобу где-то за стеклами своего окна, как
змея в террариуме. Он даже измазал этот забор тавотом или еще какой-то
липкой зеленой гадостью - столь необходимой нашей промышленности - для того
лишь, чтобы мы не лазали через забор за мячом! Но как же мы - оставляли бы,
что ль, мяч там из-за этого? Да он что?! Или не играли бы вовсе -
предусмотрительно памятуя, что если мяч в будущем залетит, то мы сможем,
перелезая, измазаться?! Чего он хотел-то?! (Так странно это вспоминать!
Теперь понятна его нелепость. А тогда мысль о нелепости у нас в голове не
появлялась, это все была "се ля ви" наша детская: так, мол, наверно, и надо,
что ж тут поделаешь... Если тут такой.)
Тогда, в то время (когда мы бегали во дворе) еще не считалось
целесообразным тратить деньги на прачечную ("там рвут белье"), стиральных
машин тоже ни у кого не было, и все стирали сами, в корыте, а сушили на
улице. Так что во дворе часто висело белье. Причем какими-то сложными
рядами, как-то крест-накрест. Что бывало в такие моменты, если мы выходили
гулять!.. На нас тут же кричали: "ИДИТЕ НА ДЕТСКУЮ ПЛОЩАДКУ! НЕЧЕГО ТУТ
ХОДИТЬ!"
Нам говорили, что поймают мяч - изрежут его ножом.
Наш двор не был оборудован. В нем не было грибков, качелей, турников,
"гигантских шагов" - как на детской площадке. Мы качались на том, что
подставляла нам сама жизнь - неожиданно привезенные доски, например,
сброшенные с грузовика так, что одна из них обязательно торчит. На один из