"Николай Булгаков. Я иду гулять " - читать интересную книгу автора

четырех высоченных наших тополей, растущий посередине двора, чуть
наклонившийся, можно было взбегать, особенно если в кедах, и немного
вскарабкиваться. Между гаражом и толстой кирпичной стеной, которой отделялся
наш двор от соседнего, - щель, немного засыпанная землёй, так что там можно
было влезть на крышу гаража или даже подняться на стену поглядеть "за
границу" - что делается в соседнем дворе дома шесть (в такой дали!).
Деревянное крыльцо переднего флигеля, на котором кто-нибудь из нас строгал,
забивал, резал - когда что-то такое придумывал и начинал с азартом
осуществлять. Возле крыльца - пожарная лестница до самой крыши, на нижней
перекладине можно было переворачиваться, глядя, когда мы кверху ногами, на
землю под (то есть - над) головой (!)...
Двор был куском всего мира: вся прошлая жизнь, как у нее это выходило,
его создавала, и так он и получился. Мы не знали, куда он уходит и что нас
ждет за этим не замурованным почему-то кирпичом или под этой отмеченной
кем-то загадочным знаком доской... Богу лишь было известно, как же он в
конце концов устроен, из-за чего здесь стало это, а не то, и как все это
связано... Во дворе были закоулки, темные места, и каждый раз было
неизвестно, что откроется там. В каждом углу двора было зарыто время. И
потому нам было в нем интересно и неожиданно: он был многомерен и
бесконечен, как сама жизнь. А уж когда мы узнали еще о Шерлоке Холмсе (Коля
каждый раз стал просить меня рассказать про него, чем измучил, ведь я, не
читавши ни строчки Конан Дойла, придумывал ему истории на ходу), - тут и
вовсе нам стал за каждой трещиной чудиться тайник и еще что-нибудь получше.
Целые поколения вырастил наш двор. (Да, именно двор, а не только папы и
мамы.) Поколения эти сменялись постепенно (для нас, мальчишек, старшим
поколением были уже те, кто хоть года на три старше). И незаметно кто-то
приходил во двор то с очень гордым тряпочным значком "2-й класс", то в
только что повязанном пионерском галстуке, то прикатывал на грузовике, на
котором начал работать, а то являлся в военной форме, да еще "при
орденах"...
Такие, исторические, появления были самыми заметными во дворе. Мы тоже
смотрели, мы завидовали, и нам снилось, как и мы здесь так появляемся, что
все ахают.


Двор - это была своя страна. Это была замкнутая система, в которой
полагалось быть по традиции целому набору персонажей. В него, конечно,
входили, кроме нескольких обычных тружеников, пьяница, жулик, странный
одинокий человек, голубятник, ученый (ими была наша семья, про меня
говорили: "Вон Колька-ученый пошел" - мои родители были инженеры),
скандалистка - иногда не в одном экземпляре (это естественно: такое
одиночество для нее губительно). И конечно, были яркие индивидуальности.


У меня в квартире была только одна соседка. Но она была яркая
индивидуальность.
Она жила, наверное, дольше всех в нашем дворе. Один раз я ей говорю:
- Во, посмотрите, трещина-то у меня какая на потолке.
Она говорит:
- Да, это бомба упала в соседний дом. Когда же, в революцию... или в