"Михаил Булгаков. No 13 - Дом Эльпит-Рабкоммуна" - читать интересную книгу автора

Христи был гениален. В среднем корпусе, в пятом этаже, на квартиру, в
которой когда-то студия была, табу наложил.
- Нилушкина Егора туда вселить...
- Нет уж, товарищи, будьте добры. Мне без хозяйственного склада нельзя.
Для дома ведь, для вас же.
В сущности, был хлам. Какие-то глупые декорации, арматура. Но... Но
были и тридцать бидонов с бензином эльпитовским и еще что-то в свертках, что
хранил Христи до лучших дней.
И жила серая Рабкоммуна No 13 под недреманным оком. Правда, в левом
крыле то и дело угасал свет... Монтер, начавший пить с января 18-го года,
вытертый, как войлок, озверевший монтер, бабам кричал:
- А, чтоб вы издохли! Дверью больше хлопайте у щита! Что я вам,
каторжный? Сверхурочные.
И бабы злобно-тоскливо вопили во мраке:
- Мань! А Ма-ань! Где ты?
Опять к монтеру ходили:
- Сво-о-лочь ты! Пьяндрыга. Христи пожалуемся.
И от одного имени Христи свет волшебно загорался.
Да-с, Христи был человек.
Мучил он правление до тех пор, пока оно не выделило из своей среды
Нилушкина Егора, с титулом "санитарный наблюдающий". Нилушкин Егор два раза
в неделю обходил все 75 квартир. Грохотал кулаками в запертые двери, а в
незапертые входил без церемонии, хоть будь тут голые бабы, пролезал под
сырыми подштанниками и кричал сипло и страшно:
- Которые тут гадют, всех в 24 часа!
И с уличенных брал дань.

И вот жили, жили, ан в феврале, в самый мороз, заело вновь с нефтью. И
Эльпит ничего не мог сделать. Взятку взяли, но сказали:
- Дадим через неделю.
Христи на докладе у Эльпита промолвил тяжко:
- Ой... Я так устал! Если бы вы знали, Адольф Иосифович, как я устал.
Когда же все это кончится?
И тут, действительно, можно было видеть, что у Христи тоскливые стали,
замученные глаза. У стального Христи. Эльпит страстно ответил:
- Борис Самойлович! Вы верите мне? Ну, так вот вам: это последняя зима.
И так же легко, как я эту папироску выкурю, я их вышвырну будущим летом к
чертовой матери. Что? Верьте мне. Но только я вас прошу, очень прошу, уж эту
неделю вы сами, сами посмотрите. Боже сохрани - печки! Эта вентиляция... Я
так боюсь. Но и стекла чтобы не резали. Ведь не сдохнут же они за неделю?
Ну, может, шесть дней. Я сам завтра съезжу к Иван Иванычу.
В Рабкоммуне вечером Христи, выдыхая беловатый пар, говорил:
- Ну, что ж... Ну, потерпим. Четыре-пять дней. Но без печек...
И правление соглашалось:
- Конешно. Мыслимо ли? Это не дымоход. Долго ли до беды.
И Христи сам ходил, сам ходил каждый день, в особенности в пятый этаж.
Зорко глядел, чтобы не наставили черных буржуек, не вывели бы труб в
отверстия, что предательски-приветливо глядели в углах комнат под самым
потолком.
И Нилушкин Егор ходил.