"Михаил Булгаков. Самогонное озеро " - читать интересную книгу автора

поворотом, там, где Павловнина кладовка. И гражданин мгновенно стих.
Случай был экстраординарный, как хотите, и лишь поэтому он кончился для
меня благополучно. Квартхоз не говорил мне, что я, если мне не нравится
эта квартира, могу подыскать себе особняк. Павловна не говорила, что я жгу
лампочку до пяти часов, занимаясь "неизвестно какими делами", и что я
вообще, совершенно напрасно затесался туда, где проживает она. Шурку она
имеет право бить, потому это ее Шурка. И пусть я заведу себе "своих Шурок"
И ем их с кашей. - "Я, Павловна, если вы еще раз ударите Шурку по голове,
подам на вас в суд и вы будете сидеть год за истязание ребенка", -
помогало плохо. Павловна грозилась, что она подаст "заявку" в правление,
чтобы меня выселили. "Ежели кому не нравится, пусть идет туда, где
образованные".
Словом, на сей раз ничего не было. В гробовом молчании разошлись все
обитатели самой знаменитой квартиры в Москве. Неизвестного гражданина
квартхоз и Катерина Ивановна под руки повели на лестницу. Неизвестный шел
красный, дрожа и покачиваясь, молча и выкатив убойные, угасающие глаза. Он
был похож на отравленного беленой.
Обессилевшего петуха Павловна и Шурка поймали под кадушкой и тоже унесли.
Катерина Ивановна, вернувшись, рассказала:
- Пошел мой сукин сын (читай квартхоз - муж Катерины Ивановны), как добрый
за покупками. Купил-таки у Сидоровны четверть. Гаврилыча пригласил - идем,
говорит, попробуем. Все люди, как люди, а они налакались, прости господи
мое согрешение, еще поп в церкви не звякнул. Ума не приложу, что с
Гаврилычем сделалось. Выпили они, мой ему и говорит: чем тебе, Гаврилыч, с
петухом в уборную иттить, дай я его подержу. А тот возьми, да взбеленись.
А, говорит, ты, говорит, петуха хочешь присвоить? И начал выть. Что ему
почудилось, господь его ведает!..
В два часа ночи квартхоз, разговевшись, выбил все стекла, избил жену и
свой поступок объяснил тем, что она заела ему жизнь. Я в это время был с
женою у заутрени и скандал шел без моего участия. Население квартиры
дрогнуло и вызвало председателя правления. Председатель правления явился
немедленно. С блестящими глазами и красный, как флаг, посмотрел на
посиневшую Катерину Ивановну и сказал:
- Удивляюсь я тебе, Василь Иваныч, глава дома и не можешь с бабой
совладать.
Это был первый случай в жизни нашего председателя, когда он не обрадовался
своим словам. Ему лично, шоферу и Дуськину мужу пришлось обезоруживать
Василь Иваныча, при чем он порезал себе руку (Василь Иваныч после слов
председателя, вооружился кухонным ножом, чтобы резать Катерину Ивановну: -
"Так я ж ей покажу").
Председатель, заперев Катерину Ивановну в кладовке Павловны, внушал
Иванычу, что Катерина Ивановна убежала и Василь Иваныч заснул со словами:
- Ладно. Я ее завтра зарежу. Она моих рук не избежит.
Председатель ушел со словами :
- Ну и самогон у Сидоровны. Зверь - самогон.
В три часа ночи явился Иван Сидорыч. Публично заявляю: если бы я был
мужчина, а не тряпка, я, конечно, выкинул бы Ивана Сидорыча вон из своей
комнаты. Но я его боюсь. Он самое сильное лицо в правлении после
председателя. Может быть выселить ему и не удастся, (а может и удастся,
чорт его знает!), но отравить мне существование он может совершенно