"Михаил Булгаков. Четыре портрета " - читать интересную книгу автора

образом из шести комнат осталось три. В одной он поселился сам с
удостоверением, что у него порок сердца, а между оставшимися двумя
комнатами (гостиная и кабинет) снял двери, превратив их в странное двойное
помещение.
Это не была одна комната, потому что их было две, но и жить и них. как в
двух, было невозможно, тем более, что в первой (гостиной) непосредственно
под статуей голой женщины и рядом с пианино поставил кровать и, признав из
кухни Сашу, сказал ей:
- Тут будут приходить эти. Так скажешь, что спишь здесь.
Саша заговорщически усмехнулась и ответила:
- Хорошо барин.
Дверь кабинета он облепил мандатами, из которых явствовало, что ему -
юрисконсульту такого-то учреждения полагается "добавочная площадь". На
добавочной площади он устроил такие баррикады из двух полок с книгами,
старого велосипеда без шин и стульев с гвоздями, и трех карнизов, что даже
я, отлично знакомый с его квартирой, в первый же визит, после приведения
квартиры в боевой вид, разбил себе оба колена, лицо и руки и разорвал
сзади и спереди пиджак по живому месту.
На пианино он налепил удостоверение, что Зинаида Ивановна - учительница
музыки, на двери ее комнаты удостоверение, что она служит в Совнархозе, на
двери кузена, что тот секретарь. Двери он стал отворять сам после 3-го
звонка, а Саша в это время лежала на кровати возле пианино.
Три года люди в серых шинелях и черных пальто, объеденных молью и девицы с
портфелями и в дождевых брезентовых плащах рвались в квартиру, как пехота
на проволочные заграждения, и ни черта не добились. Вернувшись через три
года в Москву, из которой я легкомысленно уехал, я застал все на прежнем
месте. Хозяин только немного похудел и жаловался, что его совершенно
замучили.
Тогда же он и купил четыре портрета. Луначарского он пристроил в гостиной
на самом видном месте, так что Нарком стал виден решительно со всех точек
в комнате. В столовой он повесил портрет Маркса, а в комнате кузена над
великолепным зеркальным желтым шкафом кнопками прикрепил Троцкого. Троцкий
был изображен в пенсне, как полагается, и с достаточно благодушной улыбкой
на губах. Но лишь хозяин впился четырьмя кнопками в фотографию, мне
показалось, что Троцкий нахмурился. Так хмурым он и остался. Затем хозяин
вынул на папки Карла Либкнехта и направился и комнату кузины. Та встретила
его на пороге и, ударив себя по бедрам обтянутым полосатой юбкой,
вскричала:
- Эт-того не доставало! Пока я жива, Александр Палыч, никаких Маратов и
Дантонов в моей комнате не будет!
- Зин... при чем здесь Мара... - начал было хозяин, но энергичная женщина
повернула его за плечи и выпихнула вон. Хозяин задумчиво повертел в руках
цветную фотографию и сдал ее в архив.
Ровно через полчаса последовала очередная атака. После третьего звонка и
стука кулаками в цветные волнистые стекла парадной двери, хозяин, накинув
вместо пиджака, измызганный френч, впустил трех. Двое были в сером, один в
черном с рыжим портфелем.
- У вас тут комнаты... - начал первый серый и ошеломленно окинул переднюю
взором. Хозяин предусмотрительно не зажег электричества, и зеркала,
вешалки, дорогие кожаные стулья и оленьи рога распылились во мгле.