"Михаил Булгаков. Луч жизни (Фантастическая повести)" - читать интересную книгу автора

Чах-чах-чах-тах - стрелял Полайтис, отступая задом. Странный, четырехлапый
шорох раздался сзади, и Полайтис вдруг страшно крикнул, падая навзничь.
Существо на вывернутых лапах, коричнево-зеленого цвета, с громадной острой
мордой, с гребенчатым хвостом, все похожее на страшных размеров ящерицу,
выкатилось из-за угла сарая и, яростно перекусив ногу Полайтису, сбило его
на землю.
- Щукин... беги, - промычал он, всхлипывая. Щукин выстрелил несколько раз
по направлению оранжереи, и в ней вылетело несколько стекол. Но огромная
пружина, оливковая и гибкая сзади, выскочив из подвального окна,
перескользнула двор, заняв его весь пятисаженным телом, и в мгновение
обвила ноги Щукина. Его швырнуло вниз на землю, и блестящий револьвер
отпрыгнул в сторону. Щукин крикнул мощно, потом задохся, потом кольца
скрыли его совершенно, кроме головы. Кольцо прошло раз по голове, сдирая с
нее скальп, и голова эта треснула. Больше в совхозе не послышалось ни
одного выстрела. Все погасил шипящий, покрывающий звук. И в ответ ему
очень далеко по ветру донесся из Концовки вой, но теперь уже нельзя было
разобрать, чей это вой: собачий или человечий.


Катастрофа

В ночной редакции газеты "Известия" ярко горели шары, и выпускающий
редактор на свинцовом столе верстал вторую полосу с телеграммами "По Союзу
республик". Одна гранка попалась ему на глаза, он посмотрел на нее и
захохотал, созвал вокруг себя корректоров из корректорской и метранпажа и
всем показал эту гранку. На узенькой полоске сырой бумаги было напечатано:
"Грачевка, Смоленской губернии. В уезде появилась курица величиною с
лошадь и лягается, как конь. Вместо хвоста у нее буржуазные дамские перья".
Наборщики захохотали.
- В мое время, - заговорил выпускающий, хихикая жирно, - когда я работал у
Вани Сытина в "Русском слове", допивались до слонов. Это верно. А теперь,
стало быть, до страусов.
Наборщики хохотали.
- Что же, ставить, Иван Вонифатьевич? - спросил метранпаж.
- Да ты что, сдурел? - ответил выпускающий. - Я удивляюсь, как секретарь
пропустил, - просто пьяная телеграмма.
Поэтому "Известия" и вышли на другой день, содержа, как обыкновенно, массу
интересного материала, но без каких бы то ни было намеков на грачевского
страуса. Приват-доцент Иванов, аккуратно читающий "Известия", у себя в
кабинете свернул лист "Известий", зевнул, молвил: ничего интересного, и
стал надевать белый халат. В кабинете же профессора Персикова была
кутерьма. Испуганный Панкрат стоял и держал руки по швам.
- Понял... слушаюсь, - говорил он.
Персиков запечатанный сургучом пакет вручил ему, говоря:
- Поедешь прямо в Отдел животноводства к этому заведующему Птахе и скажешь
ему прямо, что он - свинья. И пакет отдай.
Персиков бушевал.
- Это черт знает что такое, - скулил он, разгуливая по кабинету и потирая
руки в перчатках, - это неслыханное издевательство надо мной и над
зоологией. Эти проклятые куриные яйца везут грудами, а я 2 месяца не могу