"Михаил Булгаков. В кафе." - читать интересную книгу автора

глазами оглядывает кафе.
А лакированные ботинки продолжают шептать.
Фантазия моя начинает играть.
Что было бы, если я внезапно чудом, как в сказке, получил бы вдруг
власть над всеми этими штатскими господами?
Ей-Богу, это было бы прекрасно!
Тут же в кафе я встал бы и, подойдя к господину лакированных ботинок,
сказал:
- Пойдемте со мной!
- Куда? - изумленно спросил бы господин.
- Я слышал, что вы беспокоитесь за Ростов, я слышал, что вас беспокоит
нашествие большевиков.
- Это делает вам честь.
- Идемте со мной, - я дам вам возможность записаться немедленно в
часть. Там вам моментально дадут винтовку и полную возможность проехать на
казенный счет на фронт, где вы можете принять участие в отражении
ненавистных всем большевиков.
Воображаю, что после этих слов сделалось бы с господином в
лакированных ботинках.
Он в один миг утратил бы свой чудный румянец, и кусок пирожного
застрял бы у него в горле.
Оправившись немного, он начал бы бормотать.
Из этого несвязного, но жаркого лепета выяснилось бы прежде всего, что
наружность бывает обманчива.
Оказывается, этот цветущий, румяный человек болен... Отчаянно,
непоправимо, неизлечимо вдребезги болен! У него порок сердца, грыжа и самая
ужасная неврастения. Только чуду можно приписать то обстоятельство, что он
сидит в кофейной, поглощая пирожные, а не лежит на кладбище, в свою очередь
поглощаемый червями.
И наконец, у него есть врачебное свидетельство!
- Это ничего, - вздохнувши, сказал бы я, - у меня у самого есть
свидетельство, и даже не одно, а целых три. И тем не менее, как видите, мне
приходится носить английскую шинель (которая, к слову сказать, совершенно
не греет) и каждую минуту быть готовым к тому, чтоб оказаться в эшелоне,
или еще к какой-нибудь неожиданности военного характера. Плюньте на
свидетельства! Не до них теперь! Вы сами только что так безотрадно рисовали
положение дел...
Тут господин с жаром залепетал бы дальше и стал бы доказывать, что он,
собственно, уже взят на учет и работает на оборону там-то и там-то.
- Стоит ли говорить об учете, - ответил бы я, - попасть на него
трудно, а сняться с него и попасть на службу на фронт - один момент!
Что же касается работы на оборону, то вы... как бы выразиться...
Заблуждаетесь! По всем внешним признакам, по всему вашему поведению видно,
что вы работаете только над набивкой собственных карманов царскими и
донскими бумажками. Это, во-первых, а во-вторых, вы работаете над
разрушением тыла, шляясь по кофейным и кинематографам и сея своими
рассказами смуту и страх, которыми вы заражаете всех окружающих.
Согласитесь сами, что из такой работы на оборону ничего, кроме пакости,
получиться не может!
Нет! Вы, безусловно, не годитесь для этой работы. И единственно, что