"Михаил Булгаков. Стальное горло (цикл Записки юного врача)" - читать интересную книгу автора

искусственным голосом, и я ее сразу возненавидел.
- Замолчи! - сказал ей. И, обратившись к фельдшеру, приказал взять
девочку. Мать подала акушерке девочку, которая стала биться и хотела,
видимо, кричать, но у нее не выходил уже голос. Мать хотела ее защитить, но
мы ее отстранили, и мне удалось заглянуть при свете лампы-молнии девочке в
горло. Я никогда до тех пор не видел дифтерита, кроме легких и быстро
забывшихся случаев. В горле было что-то клокочущее, белое, рваное. Девочка
вдруг выдохнула и плюнула мне в лицо, но я почему-то не испугался за глаза,
занятый своей мыслью.
- Вот что, - сказал я, удивляясь собственному спокойствию, - дело такое.
Поздно. Девочка умирает. И ничто ей не поможет, кроме одного - операции. И
сам ужаснулся, зачем сказал, но не сказать не мог. А если они согласятся? -
мелькнула у меня мысль.
- Как это? - спросила мать.
- Нужно будет горло разрезать пониже и серебряную трубку вставить, дать
девочке возможность дышать, тогда, может быть, спасем ее, - объяснил я.
Мать посмотрела на меня, как на безумного, и девочку от меня заслонила
руками, а бабка снова забубнила:
- Что ты! Не давай резать! Что ты? Горло-то?!
- Уйди, бабка! - с ненавистью сказал я ей. - Камфару впрысните, - сказал
я фельдшеру.
Мать не давала девочку, когда увидела шприц, но мы ей объяснили, что это
не страшно.
- Может, это ей поможет? - спросила мать.
- Нисколько не поможет.
Тогда мать зарыдала.
- Перестань, - промолвил я. - Вынул часы и добавил: пять минут даю думать.
Если не согласитесь, после пяти минут сам уже не возьмусь делать.
- Не согласна! - резко сказала мать.
- Нет нашего согласия! - добавила бабка.
- Ну, как хотите, - глухо добавил я и подумал: Ну, вот и все! Мне легче.
Я сказал, предложил, вон у акушерок изумленные глаза. Они отказались, и я
спасен. И только что подумал, как другой кто-то за меня чужим голосом
вымолвил:
- Что вы, с ума сошли? Как это так не согласны? Губите девочку.
Соглашайтесь. Как вам не жаль?
- Нет! - снова крикнула мать.
Внутри себя я думал так: Что я делаю? Ведь я же зарежу девочку. А говорил
иное:
- Ну, скорей, скорей соглашайтесь! Соглашайтесь! Ведь у нее уже ногти
синеют.
- Нет! Нет!
- Ну, что же, уведите их в палату, пусть там сидят.
Их увели через полутемный коридор. Я слышал плач женщин и свист девочки.
Фельдшер тотчас же вернулся и сказал:
- Соглашаются!
Внутри у меня все окаменело, но выговорил я ясно: - Стерилизуйте
немедленно нож, ножницы, крючки, зонд!
Через минуту я перебежал двор, где, как бес, летала и шаркала метель,
прибежал к себе и, считал минуты, ухватился за книгу, перелистал ее, нашел