"Фаддей Булгарин. Иван Иванович Выжигин " - читать интересную книгу автора

обеденный стол, а как гости беспрестанно съезжались, то четыре лакея
продолжали разносить в саду водки и закуски.
В два часа пополудни, когда кушанье поставлено было на стол, музыканты,
под предводительством капельмейстера, построились на крыльце, ведущем в сад,
и заиграли Польский. Это было сигналом к обеду, и все гости собрались в
большой аллее. Г. Гологордовский предложил руку почетнейшей гостье, жене
губернского маршала; маршал повел г-жу Гологордовскую, и таким образом в две
пары рядом пошли в столовую залу. Прочие гости также попарно следовали за
хозяевами, и все поместились за столом, как шли, то есть женщины рядом с
мужчинами. Правда, что г. Гологордовский почетнейших гостей умел посадить
выше, невзирая на то что они позже пришли в залу. Прежде, нежели уселись, он
вызывал их по чинам из толпы и просил занять место поближе к хозяйке,
приправляя эти вызовы разными шутками и прибаутками. Обед был великолепный,
и хотя за столом сидело более ста человек собеседников, кушанья было
довольно. В рассуждении вина соблюдаем был следующий порядок. Обыкновенное
столовое вино, францвейн, поставлено было в графинах перед гостями; лучшие
вина различных доброт разносимы и разливаемы были лакеями, под начальством
маршалка и конюшего. Первый, с тремя лакеями, был на правой стороне стола, а
другой, с таким же числом лакеев, на левой. На каждой стороне первый лакей
заведовал бутылками с самым лучшим вином, второй с посредственным, а третий
с самым обыкновенным, принадлежавшим к разряду лучших вин по одному тольку
названию. Маршалек и конюший, по предварительному условию, понимали из слов
г-на Гологордовского, какому гостю надлежало наливать какого вина, из трех
сортов; например, когда г. Гологордовский говорил гостю:
- Прошу вас откушать, милостивый государь, сделайте честь моему вину;
уверяю, что оно того стоит, - тогда наливали вино первого разбора.
- Откушайте винца, оно, право, не дурно, - означало второй разбор.
- Вы ничего не пьете; гей, наливайте вина господину! - означало третий
разбор.
Кажется, г. Гологордовский совершенно знал вкус своих гостей, потому
что все они пили вино добрым порядком и даже предупреждали желания и
понуждения хозяина. Впрочем, я почитаю поведение г-на Гологордовского весьма
благоразумным: зачем потчивать гостя тем, чего он не понимает и когда он
столь же доволен названием, как и добротою вина? Одни пьют шампанское и
венгерское оттого, что находят в них приятный вкус; а другие для того
только, чтобы сказать: мы пили шампанское и венгерское! Кто не знает
правила: "Не мечите бисеру, да не попрут его ногами". В конце обеда принесли
огромный бокал с вензелями и надписями. Г. Гологордовский налил в него вина,
провозгласил здоровье своей супруги и, при громогласных восклицаниях: виват!
при громе музыки и литавров, выпил до дна, поклонившись прежде своему соседу
и примолвив: "В ваши руки". Точно таким порядком круговая чаша пошла из рук
в руки. Наконец, когда все собеседники отказались пить под важным предлогом,
_что еще день не кончился_, хозяин встал, все гости за ним, и каждый, взяв
под руку одну или двух дам, пошел, покачиваясь, в сад, где в беседке ожидали
их кофе и закуски. Лишь только господа оставили столовую залу, лакеи, свои и
приезжие, музыканты и даже служанки, бросились, как ястребы, на остатки
пиршества и, не слушая грозного голоса маршалка и конюшего, растаскали все
по кускам и выпили все початые бутылки. В кухне происходил еще больший
беспорядок, при раздаче кушанья слугам. Приезжие, без дальних формальностей,
распорядились сами, овладели кастрюлями и удовлетворили дорожному своему