"Владимир Булат. Наше светлое средневековье" - читать интересную книгу автора

- Есть такая область, где бессилен самый великий подвижник.
- Вы намекаете, что мы имеем дело с самим Сатаной?
- Я этого не говорю.
- Не "говорю", но "думаю". Я борюсь со злом по мере своих скромных сил
и возможностей, но восставать против самого прародителя зла будет, пожалуй,
чересчур самонадеянно с моей стороны. Если мелкий демон вселился в
чудовищную собаку - это одно, а если это Сатана или кто из его свиты принял
облик собаки - совсем другое.
- А вот это как раз легко выяснить, - сказал я.-Если сэру Генри
опасность угрожает только на территории Баскервиль-холла и его окрестностей,
мы и в правду имеет дело с демоном масштаба приходского пастора, а ежели
опасность будет давать знать о себе даже в Лондоне - сбываются ваши самые
мрачные мысли.
- На сей раз вы правы, Уотсон, - ответил Холмс.-Я берусь за это дело".

Сэр Артур Конан Дойль "Баскервильская собака". Издание типографии
"Ридерз-Дайжест", что в Саутворке - от пристани поворотя направо.


На берегах реки, которая когда-то именовалась Борисфеном, а с некоторых
пор - по-славянски Днепром, в первозданной степной глуши ХХ века случайный
путник под вечер мог наблюдать в общем-то обычную картину: небольшой отряд
татар, только прошлым летом отпавших от Белого Царя, - один из тех, на какие
разбиваются при отступлении крупные орды степняков, располагался на ночлег
под открытым небом, с тыла защищенный рекой, а с переду - болотистыми
зарослями очерета. Крымцев было около десятка; они расселись вокруг костра и
ужинали острым сыром - брынзой и бастурмой, запивая кумысом. Ближе к реке
паслись кони - не менее двадцати выносливых степных скакунов, и лежал,
связанный по рукам и ногам человек в драной свитке и дорогих остроносых
сапогах. Одежда выдавала в нем гетманского стремянного, а его вид и
отношение к отдыхающим степнякам - недавнего пленника крымцев, совершающих
мелкие набеги на приграничные крепости Украины.
Тем временем смеркалось. С реки поднимались тучи комаров, в травах
верещали кузнечики, уже явственно виделись порхающие нетопыри, луна уже
сияла меж двух обвисших туч, и ничто, кроме сгрудившихся у костра степняков,
да полуистлевшего остова генуэзской галеры в нескольких сотнях саженей вверх
по реке, не указывало на существование человека в этих местах.
Что-то встревожило лошадей, и когда они и люди тревожно поводили ушами,
опасаясь дерзости волчьей стаи или внезапного нападения врагов, люди
вспомнили о пленнике. Один из половцев подошел к связанному, грубо тронул
его ногой. Пленный очнулся. Половец кинул ему без всяких слов небольшой кус
брынзы, а потом окатил речной водой из пустого бурдюка из-под кумыса.
Пленный стремянной понемногу приходил в себя, жадно пережевывая
единственную пищу за весь день. Он не мог воспользоваться руками, но ловко
манипулировал языком и подбородком, захватывая куски раскрошившегося сыра.
Это видимо понравилось накормившему его, и он похлопал пленника по плечам со
словами: "Карош казак. Бачка тебя на своем коне повезет".
Ночью, когда степняки, исключая дремлющего дозорного, уже спали, он
долго ворочался, пытаясь ослабить путы, и в бессильной ярости всматривался в
тяжело дышащих после долгого пробега коней. Напрасный труд. Единственное,