"Ксения Букша. Inside out (Наизнанку) " - читать интересную книгу автора

труднее. Тем не менее несколько зон там все же образовалось, и вот Марица
жила в одной из них. Она прилетала к ним в город, как капля капала, и вокруг
нее сразу расчищалось пустое пространство. Марица выходила из самолета,
становилась посередке этого пустого пространства, и тут же пела. Ее было
слышно изо всех точек города. Места при этом становилось еще меньше, чем
всегда, и потому, что освобождали весь центр, и потому, что голос у Марицы
был сочный, плотный, объемный.

И вот Штейнман и десятки тысяч других, подобных ему, стояли по жаре в
многотонной пробке, забившей все радианы и перспективы, а изнутри, сквозь
дома и жаркий неподвижный дым, слышался красивый голос Марицы. Она исполняла
классические рекламные объявления, как новые, так и довоенных лет. С тех
пор, как в рекламу превратилось все искусство, она перестала быть низким
жанром, и появились действительно гениальные образцы, воздействовавшие и
ошеломительной новизной информации, и формой, которая била непосредственно
по мозговому "центру удовольствий". Искусство, в сущности, вернулось к
древним истокам, когда единственной дозволенной красотой была резьба на
ручке ножа и хвалы, возносимые тому, во что верит племя.

Штейнман стоял в самой середине пробки, в чреве, и опасался, что у него
кончится бензин. Выключиться он не мог, потому что тогда бы вырубился и
кондиционер - а это верная смерть, не только из-за жары, но и из-за того,
что застрял он в низине, где скапливались тяжелые газы от окружающих машин.
Вдруг зазвонил телефон.
- Леви! - вдруг услышал он. - Ну! Посмотри вверх и налево! Не сюда,
левее! Выше!

Штейнман крутил головой, как сумасшедший, Франческа по телефону
обзывала его дураком и хохотала, и наконец он увидел ее: она сидела высоко,
на окне дома, который стоял углом наискосок через улицу, тоже всю забитую
машинами. Удостоверившись, что Штейнман ее увидел, она махнула рукой и
исчезла внутри.
- Бросай свою машину и подходи к подъезду! - услышал Штейнман в трубе.
- Поедем на побережье. В такую погоду нечего делать в городе.
Он собрался с духом и доложил всем окружающим, что намерен
припарковаться у обочины, после чего, не слушая их дружного мата, понемногу
заставил их сдвинуться, сгрудиться и уступить ему дорогу. Штейнман въехал на
тротуар и помчался к Франческе.

17
Дорога на побережье была шедевром городского хозяйства, главным козырем
мэра на всех выборах. Во-первых, она проходила по территории, которая была
вне цивилизованной зоны, и была вся огорожена забором с вышками, разделяя в
одном месте целую деревню диких. Мэр объявил открытый конкурс на техническое
решение, которое позволило бы прорыть тоннель под дорогой так, чтобы все
машины стояли на территории зоны, и это было сделано, что вызвало бурный
восторг общественности. Во-вторых, в нескольких местах дорога проходила по
горам и представляла собой навесной мост, но такой прочный, что однажды мэр,
опять же в рекламных целях, поместил на мост семнадцать стотонных
грузовиков, груженых песком и щебенкой.