"Владимир Буковский. Московский процесс (Часть 2)" - читать интересную книгу автора

миллионов долларов, которые им, хоть не хоть, а распределять на общественные
нужды. Но под конец - один-единственный вопрос председателя:
- А вот что бы вы сделали, если бы, с одной стороны, у вас была
информация о вопиющих преследованиях конкретного человека, а с другой - от
ее публикации зависело бы заключение договора о сокращении вооружений?
Бог ты мой, да был бы то лагерный кум - в самую бы пору и послать куда
следует. Ушам своим не веря - ведь это ж на Западе! - начинаю предельно
вежливо объяснять, что вся советская игра в "сокращение вооружений" яйца
выеденного не стоит, сплошной обман... И вижу, как тускнеют глаза
навостривших было ушки директоров фонда. Больше я от них не то что денег, а
и открытки к Рождеству не получал.
С кем только я тогда - таким-то вот образом - не покушал. Даже с
Рокфеллером. И каждый нагло примерялся, прилаживался - не послушать, не
узнать что-то новое, не понять смысл системы, нацелившей на тебя ракеты, но
приспособить, заставить говорить ему желательное. В каждой аудитории, где бы
ни приходилось мне выступать, с тоской, как приговоренный к смерти ждет
утра, ждал я неизбежного вопроса:
- А не повредит ли шум на Западе тем, кто остался в СССР?
И сколько сотен раз ни объясняй, сколько ни тычь в себя пальцем как в
лучший пример обратного, ровно тот же вопрос да ровно в той же аудитории
зададут тебе опять и опять. Но вот отыскали-таки кого-то из нас, кто
дрогнул, не вынес соблазна "успеха", подтвердил желанное:
- Да, повредит...
И это - по всем газетам, притом на первую полосу. А не найдя среди
русских диссидентов никого с достаточным именем - ратовать за "социализм с
человеческим лицом", - стали создавать диссидентов прямо из ничего. Какие-то
сомнительные чехи, вечно тоскующие о "пражской весне" в мировом масштабе,
какие-то случайные эмигранты из СССР, только вчера еще платившие
партвзносы, - вот они, "настоящие диссиденты". Хорошие. Им - газетные
страницы, им - профессорские звания...
Представим себе, что вышел из тюрьмы Нельсон Мандела после длительной
общественной кампании за его освобождение и на первой же пресс-конференции
ему задают вопрос:
- А как вы относитесь к апартеиду с человеческим лицом?
И очень недовольны, коли ни апартеид с человеческим лицом, ни "мирное
сосуществование" с таковым Манделе не нравятся.
"Ну, экстремист, что с него взять".
А еще бы ему, Манделе, в каждую его программу по телевидению всунуть
умеренного "апартеидоведа" из американского университета - для баланса. Или,
того лучше, какого-нибудь коллаборанта из Претории: нельзя же публике
представлять только экстремистские взгляды, нужна уравновешенность!
- Вы слишком пострадали от апартеида, - сказали бы ему сочувственно.
Конечно, вы не можете быть объективным.
"Объективность" же, услужливо подсказанная "умеренными специалистами по
апартеиду", состояла бы в том, что южноафриканские негры не имеют "традиций
демократии" (т. е. попросту сказать - дикари), а стало быть, нельзя прямо
так вот взять и отменить апартеид, но нужно его реформировать постепенно.
Следовательно, открыто осуждать апартеид, устраивать ему бойкоты и
обструкции, не только бесполезно, но и вредно. Напротив, с ним нужно
развивать сотрудничество, оказывать на него "цивилизующее влияние", а