"Владимир Буковский. Московский процесс (Часть 2)" - читать интересную книгу автора

сути, это деньги вкладчиков да налогоплательщиков, согласия которых на эту
социалистическую аферу никто и не спрашивал. Словом, совершенно о том не
подозревая, мы со своими правами человека, тюрьмами да психушками вылезли в
мир, где социализм как идея уже давно победил, а за кулисами спор шел лишь о
том, какая именно форма социализма будет господствовать. Как если бы вы,
заметив, что жулики грабят дом, прибежали в полицию и сообщили об этом
полицейским, не подозревая, что они в сговоре с жуликами. Картинка, не
правда ли?
- Та-а-к... - тянет полицейский, - оч-ч-чень интересно. А вы уверены,
что это грабители? Может, это сами хозяева - переезжают на другую
квартиру... Может - так надо? Да вы-то, собственно, кто такой будете? Вы
что, родственник?
Каюсь, мне потребовалось где-то года два, прежде чем я начал
соображать, что же происходит. Сначала я никак не мог взять в толк, отчего
мне не удается все путем объяснить. То ли дело в моем плохом английском, то
ли еще в чем, но - не понимают. Или - я не понимаю. Мы словно говорили на
разных языках, где слова вроде бы одни и те же, а смысл совершенно разный.
Поражала меня их манера оперировать понятиями абстрактно, вырванно из
контекста, отчего понятия превращались в бессмысленные словечки или
коротенькие лозунги, действовавшие на здешнюю публику как звоночек на
павловскую собаку: выделением желудочного сока безо всякой видимой причины.
Скажем, слово "мир" или "сотрудничество". И все принимаются радостно
улыбаться - выделился желудочный сок. Между тем, ни то, ни другое вне
конкретного контекста просто и смысла не имеет. В абстрактном-то смысле
самое мирное место на земле - кладбище, а сотрудничество, например, с
преступником именуется соучастием и карается по законам любой страны.
Просто, правда? Но объяснить здешним собеседникам эти простые истины я так и
не смог. Преодолеть выработанные десятилетиями павловские рефлексы оказалось
невозможно. До сих пор, например, существует такой абсурд, как Нобелевская
премия мира. Мира - с кем? Какой ценой? В абстрактном смысле, вне контекста
обстоятельств, ее надо бы присуждать деятелям типа Чемберлена.
В самом деле, этот вот пресловутый "детант", эта "разрядка
международной напряженности" - что сей сон значит? Почему надо бороться с
"напряженностью", а не с ее источником? Ведь откуда-то она берется? Какой же
смысл нам ее все время "разряжать", если она будет и дальше "заряжаться"? Но
логика тут не действует, а в ответ вам звучит другая фраза-звоночек:
- Нет альтернативы детанту. И собеседник опять выделил желудочный сок.
- Позвольте, - начинаете беспокоиться вы, - то есть как так "нет
альтернативы"? Всему на свете есть альтернатива. Наконец, искусство политики
в том и состоит, чтобы создавать альтернативы. - И слышите в ответ:
- Надо признавать политические реальности.
Дз-з-з... Опять звоночек. Помню, я как-то битый час пытался объяснить
собеседнику, что "политические реальности" надо не признавать, а создавать.
Для меня, например, признание политической реальности в СССР означало бы
необходимость вступить в партию, сотрудничать с КГБ. Я же вместо этого
"создал реальность": сижу теперь перед ним на Западе. Не помогло. Под конец,
сильно забурчав желудком, он только произнес.
- Нам нужен мир и сотрудничество.
Скажете, я утрирую или упрощаю? Отнюдь нет. Наши споры со здешним
истеблишментом о "детанте" точно так по-дурацки и протекали - как диалог