"Юрий Буйда. Беспричинный человек (рассказы)" - читать интересную книгу автора

Мотиной матерью. Ее было подняли на смех, однако тихая мечтательная девушка
Мотя внезапно преобразилась и вступилась за женщину. Она готова была
вцепиться в горло любому, кто отваживался на дурное слово о бродяжке.
Николай и Катя Ивановы смирились и дали женщине приют в своем домике,
поселив ее в комнате на чердаке. И уже на следующий день весь городок
наблюдал за Мотей, которая тащила на себе домой упившуюся в Красной столовой
"мать". Через неделю ее задержали при попытке украсть поросенка у соседей.
Мотя плакала и отдавала пьянчужке свои деньги, но по-прежнему и с прежней
энергией защищала ее от нападок. На исходе лета ее подняли баграми со дна
Преголи - в зубах у нее был зажат дохлый окунь. В результате долгого
пребывания под водой металлические части ее скелета были съедены коррозией:
тронь - развалится, - поэтому хоронить ее пришлось в гробу, который
безутешная Мотя изваяла из нежной ваты. Когда наконец лучшая подружка робко
поинтересовалась причиной такого трогательного отношения к бродяжке, Мотя
мечтательно сказала:
"Она хотела назвать меня Лизой. Елизавета - мое настоящее имя. - И
пропела: - Е-ли-за-ве-та!"
Эту историю рассказал мне школьный приятель и известный фантазер,
которого мальчишки с нашей улицы прозвали Жопсиком.
Никого, конечно же, не интересовало подлинное имя этого пухловатого
близорукого мальчика. В уличной компании его терпели только за умение
сочинять занимательные истории - иногда это были разветвленные многофигурные
авантюрные романы, тянувшиеся из вечера в вечер. Нередко он хитрил,
пересказывая "своими словами" новеллы Боккаччо или Эдгара По, пьесы Шекспира
или романы Достоевского, но я не выдавал его: мне было жаль Жопсика.
Тем более, что он в совершенстве владел самым притягательным изо всех
искусств - искусством лжи. В самом деле, ведь многие купились на его историю
о пещере под Таплаккенскими холмами, где в полной темноте хранится мраморная
женская фигура дивной красоты, которая предназначена для спасения
человечества от одичания и вымирания, но вынести ее наверх и явить людям
нельзя, поскольку она больна раком и погибнет, как только ее коснется хотя
бы слабенький лучик света. И нашлись же люди, которые отправились на
Таплаккенские холмы и даже обнаружили там какую-то яму - на дне ее, под
слоем палой листвы и птичьих экскрементов, покоился скелет карлика без левой
ноги и с янтарным мундштуком в черных зубах, но, конечно же, никакой статуи,
никакой дивной богини там не оказалось. А история о рыцарях-крестоносцах,
которые вот уже семьсот лет спят верхом на боевых конях (копыта их обгрызены
мышами) в подвале полуразрушенной кирхи на центральной площади и ждут своего
часа, чтобы в честном бою одолеть дьявола, вознамерившегося отнять эти земли
у Святой Девы? Разве не полезли в подвал мужчины с лопатами, кирками и
фонарями, чтобы своими глазами увидеть славного гроссмейстера Германа фон
Зальца и его рыцарей в белых плащах с черными крестами, готовых по первому
зову ринуться на защиту города и мира от врага рода человеческого? А,
наконец, его выдумка о восьмом дне недели, когда именно - и только тогда - и
случаются по-настоящему важные события в человеческой жизни?
"Как же он называется, этот день? - возмущенно воскликнул дед
Муханов. - И почему раньше никто про него не знал?" - "Я не могу сказать,
как он называется, - важно ответил Жопсик. - Никто не знает, что случится,
если произнести это слово вслух, - счастье или беда. Скажу только, что в
этом слове шесть согласных подряд и звук, которого нет в человеческом