"Сергей Буданцев. Мятеж (роман)" - читать интересную книгу автора

всех чужими, и почему-то в чужой дымной похлебке.
Она шла задами: хотелось итти одной. Уже подходя к дому, который она
хорошо заметила и в котором она должна была ночевать, она услыхала вы-
лезшую ей навстречу парочку, которая снова отшатнулась куда-то, где,
слышно было, отряхалась и охорашивалась, как петух с курицей. Елене ста-
ло грустно: Алеша. Но она тут же подумала, что и этой парочке придется
после-завтра расстаться. Ее, Елену, - Елена это знала, - здесь ненавидят
за то, что она привезла печатный текст приказа N 67, за то, что она ста-
ла вестником несчастья, как в греческой трагедии, что, пожалуй, ее румя-
ное, свежее, наливное лицо запомнили навсегда, чтобы, вызывая его в па-
мяти, проклинать его. И утешало только горькое, много тысяч лет прозву-
чавшее сознание: они сами не знают, что делают. Они не знают, что борют-
ся за грядущее (Елене уже пришедшее) счастье, близкую радость... В раю
должен стоять не страж и не привратник, а зазывала.
Она свернула в переулок, вышла на улицу и сразу, повернув, наткнулась
на золотой жгучий сноп: сверкнул в лицо электрический фонарь:
- Кто идет?
Голос молодой, насмешливый и злой.
Елена не ответила. Со стороны бросилось:
- Оставь, Вася, свою австрийскую штуку.
- Стой! Куда идешь? А эта...
самая... большевичка.
- Да! - твердо резанула Елена.
- Не боишься?
Елена опустила руку в карман. Браунинг.
- Не боюсь.
- Ну, потом забоишься.
Фонарик пропал.
Поутру, после завтра, горластые телеги выплакивали скорбный отъезд
скрипучим и грохочущим шумом, двигаясь к станции одни, другие к приста-
ни, кому куда удобнее, всем одинаково широко бил в лицо чужой, холодный
ветер, как бил он в необозримое лицо желтому хризолитовому утру.
- Прощайте!
Мамка надрывается до самой околицы, причитывая, что не кончается вой-
на проклятая вот уж сколько лет, ругает кого-то, даже ругнула, вспомнив
(никогда не забудет) приезжавшую шлюху: "Разорвать ее, проваленную, на
части".
Сзади, отставая от уезжавших, сползали непроспавшиеся избы, собра-
лись, галдят; дом богача Баландина даже позеленел от злости, словно от-
равленный; старики, не ехавшие в город, а вместе с бабами провожавшие до
околицы, ввинчивали в уши жестокий, клокочущий в слабом горле крик:
- Ребята, не робей!
- Главное, скопом!
- Скопом на них наседайте! Скопом дружнее напирай на них.
- Наседайте, не давайте дыхнуть!
- А мы здесь. Поддержим своих.
- Снесем конуну.
У младенчески-желтого утра в руках золотая игрушка - солнце; хочет
желтоволосый младенец подбросит выше золотой блинчик; силится - не мо-
жет: осень; казалось: на подмогу обессилевшему утру идут обеспокоенные