"Джордж Бьюкенен. Мемуары дипломата " - читать интересную книгу автора

стороны, казаки старались никому не причинять вреда и даже пересмеивались и
болтали с теми, кто оказывался возле них, - а это было уже плохим
предзнаменованием для правительства. Толпа держалась враждебно только по
отношению к полиции, с которой у нее произошло в течение дня несколько
столкновений. На некоторых улицах были также повреждены и перевернуты
трамвайные вагоны.
Тем временем социалистические вожди, которые в течение последних
месяцев вели оживленную пропаганду на фабриках и в казармах, не ленились, и
в субботу 10 марта город представлял уже более серьезную картину. Дело дошло
почти до всеобщей стачки, и толпы рабочих, ходившие взад и вперед по
Невскому, уже представлялись более организованными. Никто не знал
хорошенько, что должно произойти, но всеми чувствовалось, что представляется
слишком благоприятный случай, которого нельзя упустить, ничего не сделав.
Однако в общем настроение народа было все еще мирным. Вечером раздалось
несколько выстрелов, виновниками которых были сочтены городовые, переодетые
Протопоповым в солдатскую форму.
Тогда-то правительство решилось прибегнуть к строгим репрессивным
мерам. Утром в воскресенье (11 марта) военный губернатор, генерал Хабалов,
расклеил по всему городу объявления, предупреждавшие рабочих, что те из них,
кто не станет на работу на следующий день, будут отправлены на фронт, и
извещавшие, что полиция и войска получили приказ рассеивать всякие толпы,
собирающиеся на улицах, всеми средствами, находящимися в их распоряжении. На
эти предупреждения никто не обращал внимания; толпы были столь же
многочисленны, как и раньше, и в течение дня огнем, открытым войсками, было
убито около двухсот человек. Однако к вечеру одна рота Павловского полка,
получившая приказ открыть огонь, взбунтовалась, и ее пришлось разоружить с
помощью Преображенского полка. Вечером всякое сопротивление было сломлено,
толпы рассеяны, и порядок временно восстановлен. Но движение, первоначальной
целью которого было добиться немедленных мероприятий к устранению недостатка
продовольствия, приняло теперь политический характер и поставило себе целью
свержение правительства, на которое падала вина как за продовольственный
кризис, так и за стрельбу в толпу.
Император, над которым как бы тяготел рок, проведя январь и февраль в
Царском и сознавая невозможность дальнейшего отсутствия в ставке, в четверг
8 марта возвратился в Могилев, находившийся на расстоянии 20 с лишком часов
езды по железной дороге. Если бы он остался еще на несколько дней в Царском,
где к нему могли бы иметь доступ те, кто мог бы его точно информировать о
развитии событий в столице, то он был бы в состоянии лучше оценить крайнюю
серьезность положения. В субботу генерал Алексеев посоветовал ему немедленно
же сделать необходимые уступки, а в воскресенье Родзянко отправил ему
телеграмму следующего содержания:
"Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано.
Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство. Растет
общее недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Частью
войска стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу,
пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить
нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю бога, чтобы в этот час
ответственность не пала на венценосца".
В то же время Родзянко сообщил эту телеграмму главнокомандующим разных
фронтов с просьбой об их поддержке и вскоре после того получил ответы от