"Джордж Бьюкенен. Мемуары дипломата " - читать интересную книгу автора

Торлонии, но экономное правительство не продало еще нижней части
великолепного сада, который был тогда почти вдвое больше теперешнего.
Окаймленное с одной стороны холмом Аврелия, оно находилось на небольшом
расстоянии от Порта Пиа, так что, проехав верхом через эти ворота, можно
было попасть на Кампанью и пуститься галопом на целые мили по этой огромной
равнине. Не будучи переобременен работой и зимой, я обычно два раза в неделю
охотился, хотя после танцев до пяти часов утра не всегда с одинаковым
удовольствием вставал рано для далекого путешествия. Рим, несмотря на
разделение общества на Белых и Черных, был весьма веселым пунктом. Громадные
аристократические дворцы, большая часть которых теперь закрыта, были тогда
ареной постоянных развлечений, особенно в последние десять дней перед
великим постом, когда устраивался карнавал. Еженощно устраивались пиры и
балы, а после полудня веселился на Корсо царь карнавала, теперь давно уже
умерший естественной смертью. Вся улица была увешана великолепными тканями,
причем с одного из многочисленных балконов можно было смотреть и участвовать
в битве цветов и конфетти в то время, как другие участники в одеждах
всевозможных степеней причудливости проезжали мимо в весело убранных
колесницах. Затем, после ухода с Корсо празднества заканчивались любопытным
зрелищем скачки лошадей без всадников, известной под именем "Барбери".
В конце 1879 года наступил срок моей службы в более отдаленном месте и
я был назначен вторым секретарем в Токио. Как ни огорчала меня необходимость
покинуть Рим, я все же был захвачен мыслью о Дальнем Востоке и о пребывании
в течение двух месяцев по дороге туда в Соединенных Штатах. Одним из многих
добрых намерений, какими вымощен ад, у меня было ведение дневника. Но так
как, однако, путешествие в Японию было одним из немногих случаев, когда я
выполнял это намерение, то я могу теперь отметить некоторые из впечатлений,
испытанных мной 40 лет тому назад в Соединенных Штатах. Вашингтон как город
мне не понравился, хотя Торнтоны, у которых я остановился в посольстве, были
сама любезность. Гораздо больше понравился мне Нью-Йорк. Я отметил, что его
кафэ могут вполне сравниться с парижскими, а общественная жизнь его была мне
гораздо более по вкусу. Для меня устраивали обеды, водили по театрам и балам
и представляли всем интересным молодым девицам. Как многие из моих земляков,
я пал жертвой их очарования и менее чем через две недели был помолвлен - но
лишь на двадцать четыре часа. Мой будущий тесть, которого до этого я никогда
не видал, сказал мне после того, как меня ввели в его спальню, где он лежал
с тяжелым приступом подагры, что не считает нужным удовлетворить мою просьбу
о благословении. Он прибавил при этом, что я всегда буду ему за это
благодарен. Так оно и случилось.
Покинув Нью-Йорк, я провел несколько дней у знакомых близ Бостона.
Америка, к моему несчастью, не была тогда сторонницей трезвости, так что мне
приходилось в соответствии с понятием моего хозяина о гостеприимстве ездить
с ним по разным клубам и барам и пить коктейль с его друзьями. Однажды - это
было в день какого-то национального праздника - я пил тринадцать раз до
завтрака или, вернее, в течение утра, так как в этот день меня не увидали за
завтраком.
Из Бостона я отправился на Ниагару, где ко мне присоединился мой друг
Сидней Кэмпбелль, который сопровождал меня в Японию. Отдавший дань
искреннего восхищения водопадам, мы отправились вместе в Чикаго. Здесь мы
соприкоснулись с деловой стороной американской жизни и посвятили наше
короткое пребывание там посещениям товарных бирж и контор. Продолжая свое