"Андрей Бубнов. Лазутчик Синегории (Сказка)" - читать интересную книгу автора

дальнейшему росту кладбища, покойников стали хоронить в могилах, уже
употреблявшихся для погребения. Бывали случаи, когда хозяин могилы, которого
трудно назвать именно хозяином могилы, а можно окрестить скорее постояльцем
менялся едва ли не каждые пятнадцать-двадцать лет. При очередном погребении
из могилы извлекались кости ее прежнего жильца и благоговейно переносились в
оссуарии, состоявшие из подземелья и часовни, выстроенной над входом в
царство мертвых. В подземелье фрагменты скелетов аккуратно складывали в
стенные ниши или прямо на полу, если все прочие места уже были забиты до
отказу.
Толстые надгробные плиты выстроились стройными рядами под сенью высоких
раскидистых деревьев. Беспокойно шумит листва, словно пытается поведать
прохожим тайны усопших. Кладбище - замечательное место для прогулок. Здесь
нет той скованности, присущей многоликой и галдящей узкой улочке, здесь нет
грязи, здесь тишина и простор. Огромные цветники украшают могилы. Здесь
дышится легко, и все подчинено строгой атмосфере печали. Неудивительно, что
горожане стремятся либо погулять, а у кого нет времени на праздное
времяпровождение стараются хотя бы пройти через кладбище, пройти неторопливо
и важно, вдохнуть сладкий и пьянящий аромат цветов, послушать пение птиц,
при этом четко осознавая, что все люди смертны...
Пока шли через кладбище к резиденции его преосвященства, брат Юрк
наперебой расспрашивал гостя о положении дел в неспокойных южных провинциях.
Но он почему-то, даже не дослушав брата Тора до конца, тут же перебивал
старого воина и задавал очередной вопрос, будто старался успеть именно
спросить, а не выслушать ответ собеседника хотя бы из вежливости. Брата Юрка
интересовало все, начиная от регулярных провокаций на границе с Синегорией и
заканчивая временем созревания персиков.
А в обители святого Лукариха молодой монах, брат Мелис изнывал от
тоски, перемешенной с беспокойством. Он сидел на жестком ложе, опустив стопы
в таз с горячим травяным отваром и смотрел в распахнутое окно. Странно.
Никто из нищих и прохожих не обратил пристального внимания на двух монахов
покинувших обитель.
Вышли монахи из ворот и направились по своим делам. Велико ли диво?
Нет. Только Мелису вдруг показалась, что одна нищенка, весьма грязная и
безобразная на вид замахала костлявыми руками. Но она обращалась к соседке,
точно такой же полуголодной горбатой оборванке, сидящей рядом. Более ничего
выдающегося не произошло. Только когда после ухода брата Тора колокол пробил
одиннадцать раз, между нищими разгорелась ссора, быстро переросшая в
нешуточную потасовку. Трудно разобрать кто кого бил и за что. Но били
жестоко. Подоспевшим стражникам разнимать было некого. Юркая голытьба,
завидев издалека блюстителей порядка, мгновенно сорвалась с насиженных мест
и растворилась в многолюдном городе, попряталась по щелям или смешалась с
толпой горожан. А на мостовой в луже крови осталось неподвижно лежать
изувеченное человеческое тело...
Брат Тор остался доволен покоями, которые по указанию кардинала отвели
для постоя епископа Илукского и его свиты. Несколько замечаний, рекомендаций
и вот - дело сделано. Брат Юрк услужливо и теперь уже не перебивая выслушал
претензии посланника далекого епископа и пообещал передвинуть мебель именно
так, как просит гость. Ведь престарелому епископу будет действительно удобно
сидеть у раскрытого окна и любоваться видом главной городской площади,
возможно в последний раз. Да и спальное ложе следует разместить поближе к